– Во что был одет Митин, когда его привезли? – спросил Иван.

– А-а? – удивленно вытаращил Митрич мутные пьяные глаза. – Какой Митин?!

– Ну тот, повешенный!

– В трусы, и-ик.

– Это точно?

– В н-натуре! В-век воли не видать!

– Ладно, спасибо! – Нечаев направился к выходу.

– З-заходи еще! – крикнул вслед Митрич…

Покинув морг, Иван остановился в больничном саду, прикурил сигарету и прислонился спиной к старому корявому дереву. Теперь он ни на секунду не сомневался, что Костю убили: грамотно, бесшумно, на редкость профессионально. Убийца проник ночью в квартиру, сломал шею спящему Митину и имитировал самоубийство.

Но почему Кознов, который, по его собственному признанию, участвовал в осмотре места происшествия, отрицает очевидное, нагло врет в глаза старому другу? Впрочем, другу ли? За прошедшие годы Валера сильно изменился, не в лучшую, надо сказать, сторону, и теперь Нечаев не испытывал к нему былой симпатии.

«Хороший мент – мертвый мент», – вспомнил Иван любимую поговорку уголовников и горько усмехнулся: «Где-то урки правы. Нынешняя милиция действительно превратилась в нечто невообразимо гнусное, подлое, продажное, а честные люди сейчас либо уходят оттуда сами, либо их выживают под тем или иным предлогом, либо они задыхаются в окружении мерзавцев коллег. Милиция смутного времени приносит обществу больше вреда, чем преступники. Новый министр Куликов искренне хочет расчистить эти авгиевы конюшни, но как?»

Итак, вне всякого сомнения, Кознов знает, что Костю убили, однако упорно твердит о самоубийстве. Зачем? Дело тут явно не чисто. В лучшем случае он просто не хочет висяка[42], а в худшем… Внезапно Нечаев насторожился. Вокруг по-прежнему было тихо, но Иван инстинктивно почувствовал за ним следят. Недаром он проходил курсы диверсионной подготовки, недаром участвовал во многих сложнейших и рискованных операциях спецназа.

– Интересненько! – подумал Иван. – Уже хвост[43] ко мне приставили. Видать, Митин, разыскивая пропавшего сына господина Смирнова, действительно, по выражению Зарубина, наткнулся на такую грязь… Обрубить хвосты[44] или изловить да потолковать по душам?..

Взвесив все за и против, Нечаев решил не делать ни того, ни другого. Пусть неведомые враги считают, что он ничего не заметил…

– Докладывай, – хмуро приказал сидевший за столом мужчина застывшему у порога белобрысому парню лет двадцати пяти.

Разговор происходил в небольшой полутемной комнате. На столе горела настольная лампа, поставленная так, чтобы освещать только лицо белобрысого. Сидящий же за столом оставался в тени.

– Сперва объект заходил в районный морг, затем ближе к ночи купил водку в коммерческой палатке и направился в больничный морг. Водку отдал служителю, который сразу же впустил его вовнутрь… – отчеканил парень, протирая рукой глаза, покрасневшие от усталости и яркого, направленного прямо на них луча света.

– Проклятие! Как я мог забыть, что Митрич за бутылку мать родную продаст, глухо донеслось из темноты. Ладно, продолжай!

– Объект пробыл в морге около сорока минут, потом вышел. Минут пять покурил в саду и вернулся домой…

– Он тебя заметил?

– Нет, я действовал крайне осторожно, я…

– Ты болван, а Нечаев профессионал! Вряд ли он не почувствовал за собой слежки! Хрен с тобой, иди!

Оставшись в одиночестве, мужчина подпер голову руками и погрузился в тяжелые размышления.

Машина, белая девятка с затемненными стеклами, застряла в пробке. Явление обычное для современной Москвы. Автомобили сбились в плотную кучу и нетерпеливо бибикали. Водители нервничали, ругались, проклиная всех и вся. Лишь шофер девятки сохранял невозмутимое спокойствие. Торопиться ему было некуда. Шеф велел просто покататься по городу, а где и как безразлично. Сам шеф, Евгений Петрович Зарубин, тихо беседовал на заднем сиденье с Нечаевым. Поговорить в машине предложил Иван. Так надежнее. Вполне возможно, что офис нашпигован жучками[45]. Нечаев уже понял, покойный Митин каким-то образом перешел дорогу очень опасным людям. Майор Кознов, а может, и все отделение работает на них. Ведь только Валера знал о намерении Ивана осмотреть труп. Сразу после беседы с ним появляется хвост, который следит за Нечаевым около морга, а потом провожает до самого дома. Помимо прочего, телефон Ивана поставили на прослушивание. Уж кто-кто, а он прекрасно разбирался в подобных вещах.

– Ты уверен, что Костю убили? – еле слышно спрашивал Зарубин.

– Безусловно!

– Так я и думал! А Кознов знает?

– Разумеется, он участвовал в осмотре места происшествия и как профессионал сразу бы отличил настоящее самоубийство от инсценированного!

– Значит, твой дружок…

– Бывший дружок, – поправил Нечаев.

В глазах Ивана на мгновение сверкнула молния. Евгений Петрович, хорошо изучивший своего сотрудника, уловил в его, казалось бы, спокойном ровном голосе тщательно скрытую леденящую ненависть и невольно поежился.

– Да, да, извини. – Слегка подрагивающей рукой Зарубин достал из кармана пачку сигарет. – Получается, Кознов каким-то образом замешан…

– Несомненно!

Некоторое время оба молчали.

– Какие будут предложения? – нарушил тишину глава охранной фирмы.

– Поручи дело Смирнова мне. Во-первых, мы не можем подводить клиента, иначе потеряем лицо. Во-вторых, я должен найти убийц Кости и воздать им по заслугам.

– Но тогда они набросятся на тебя!

– Вот этого я и хочу. Нечаев улыбнулся краешками губ. Ловля на живца! Слыхал о такой?

– А вдруг…

– Перестань! Как говаривал Чингисхан: «Делаешь не бойся, боишься не делай!» К тому же нередко дичь превращается в охотника и наоборот…

Пробка постепенно рассосалась.

– Куда, Евгений Петрович? – полуобернувшись, спросил водитель.

– В офис, – вместо Зарубина ответил Иван…

Виталий Андреевич Смирнов обратился в фирму Зарубина месяц назад с просьбой найти пропавшего сына. Смирнов-старший, преуспевающий бизнесмен, обещал заплатить любую, самую невероятную сумму за розыск своего потомка, хотя тот, согласно собранной информации, являлся, мягко говоря, редкостным мерзавцем и не вызывал у окружающих ничего, кроме отвращения. Гомосексуалист, наркоман, отъявленный лгун… Перечень подобных достоинств Вити Смирнова можно было продолжать до бесконечности. Однако бизнес есть бизнес. Зарубин принял заказ и поручил дело Митину.

Надо сказать, Константин не пришел в восторг от задания шефа. «Ублюдкам типа Смирнова-младшего лучше вообще не рождаться на свет», – пожаловался Митин Ивану, опросив Витиных приятелей и более-менее ознакомившись с его личностью: «А мне приходится искать этого говнюка. Тьфу! Прямо с души воротит!»

Тем не менее Митин, будучи сыщиком экстра-класса, работал на совесть (когда-то он считался одним из лучших сыскарей московской милиции, раскрыл множество опасных преступлений, но потом, видя стремительное разложение правоохранительных органов, оттуда ушел и вплоть до самой смерти называл былых коллег не иначе как мусорами).

Незадолго до своей гибели Константин вроде взял след, однако делиться добытыми сведениями не спешил, решив сперва довести дело до конца, и лишь однажды в разговоре с Зарубиным бросил в сердцах: «Я там наткнулся на такую грязь!»

Для начала Иван решил обыскать квартиру Митина, признаться, не особо надеясь на успех. Раз менты здесь замешаны, то они, без сомнения, выгребли все бумаги, имеющие отношение к поискам Виктора Смирнова. (Кстати, то же самое мог сделать и таинственный убийца.)

Но попытка не пытка. Авось повезет!

Для проведения намеченной операции Нечаев наметил ночь с субботы на воскресенье, вернее, раннее утро, между четырьмя и пятью часами. К этому времени затихают веселые гулянки, погружаются в тяжелое забытье их участники, и даже телевизионные фанатики, готовые круглосуточно таращиться в экран, укладываются наконец в постель. А ранних пташек работяг можно не опасаться. Ведь выходной же! Разве что какой-нибудь мужик, упившийся накануне вдребезину, проснется, терзаемый зверским похмельем, стеная и охая, проковыляет к ближайшей коммерческой палатке за лекарством, но он в настоящий момент подобен зомби, ни о чем, кроме бутылки, думать не способен и ничего вокруг себя не замечает…