– Значит, так, – вслух сказал Мамедов. – С русского глаз не спускать. С битьем не переусердствуйте. – Тут он строго посмотрел на Аслана. – Потерпи, не долго осталось!

– Может, усилить охрану дачи? – спросил Абдула.

– Зачем? – удивился Шамиль.

– Не знаю. У меня дурное предчувствие.

– Глупости, – улыбнулся Мамедов. – Я же говорил – милиция коммерсанта не ищет! У нас там свой человек в верхнем эшелоне. Он врать не станет. Слишком любит деньги, да и повязан плотно. Пути назад нет. Узнав правду, свои же менты (те, кто участвовал в войне) его на части разорвут. Ладно, покажите русскому очередное кино, затем слегка обработайте. Но не вздумайте перестараться! – Тут Шамиль снова бросил грозный взгляд на Аслана…

Первым делом Александр Рязанцев разыскал капитана Ярослава Олейникова, старого боевого товарища. В последние месяцы войны Рязанцев с Олейниковым входили в состав одного из особых отрядов спецназа, которые генерал Шаманов забрасывал в тыл к чеченам для совершения диверсионных актов и физического уничтожения попрятавшихся по горам боевиков. Отряд был укомплектован исключительно профессионалами, имевшими за плечами солидный боевой опыт. Джигиты, лихо сражавшиеся с необученными первогодками, мгновенно пасовали перед матерыми спецназовскими волками, не знавшими ни страха, ни жалости к врагам[12]. Умный мужик Шаманов! Жаль, не дали ему развернуться!.. Олейников, тоже уволившийся из армии после заключения Лебедем так называемого «мира», проживал вместе с женой в однокомнатной, малогабаритной квартире неподалеку от метро «Кузьминки». При виде Рязанцева он искренне обрадовался.

– Проходи на кухню, дружище, – радушно пригласил Ярослав. – Тяпнем по рюмашке, за встречу! Извини, что в комнату не зову. Там у меня жена беременная, а ты ведь куришь как паровоз, особенно выпив…

– Без проблем, – улыбнулся Александр. – На кухне даже удобнее. Все под рукой…

Олейников извлек из холодильника плотно закупоренную трехлитровую банку с ломтиками лимона на дне.

– Водка домашней очистки, – пояснил он, заметив удивленный взгляд Рязанцева. – Покупаю в магазине, пропускаю через целлюлозный или угольный фильтр и настаиваю на лимоне. Фильтр забирает сивушные масла и прочую гадость. В результате почти никакого похмелья. А лимон дает приятный вкус и запах. Ну, вздрогнули!

– Класс! – похвалил Александр, залпом проглотив свою порцию и закусив бутербродом с колбасой. – Натуральная амброзия[13].

Рязанцев прикурил сигарету.

– Где работаешь? – несколько раз затянувшись, поинтересовался он.

– Веду секцию рукопашного боя. – Олейников был мастером спорта по самбо и имел черный пояс второго дана по карате.

– Ну и как?

– На жизнь хватает, но особо не разгуляешься. Впрочем, грех жаловаться. В наше время и на том спасибо. А ты?

– Телохранитель у дальнего родственника. Правда, вот незадача, похитили его…

– Кто?

– Похоже, чечены!

В глазах Ярослава вспыхнули недобрые огоньки.

– Сволочи!!! – с ненавистью процедил он. – Жаль, не дали нам добить эту пакость! Расскажи подробности…

… – Н-да, – протянул Олейников, выслушав Александра, – скверное положеньице! Получив деньги, чечены его сразу прикончат. Не любят оставлять свидетелей, да и русского им убить по кайфу!

– Плохо зацепки никакой нет, – вздохнул Рязанцев. – Знаю только, что держат Петра где-то на загородной даче, возле соснового или елового леса. По телефону он сказал: «Воздух здесь целебный, хвойный».

– Погоди, погоди, дай подумать, – Ярослав уставился в окно отсутствующим взглядом, напряженно размышляя о чем-то. Молчал он долго, не менее десяти минут. Наконец лицо Олейникова прояснилось.

– Помнишь Мавлади Юсуфова?

– Еще бы!

– Этот прохвост ухитрился скрыть от соплеменников свое сотрудничество с нами. В настоящий момент он состоит в пресловутой чеченской диаспоре Москвы, проще говоря, бандитствует. Я знаю, где найти Юсуфова. Возьмем гада за задницу, авось выудим какую-нибудь информацию…

– Вряд ли он разоткровенничается! – с сомнением покачал головой Рязанцев.

– Молчать, когда разговариваешь со старшим по званию! Вы офицер али где?! – шутливо рявкнул Ярослав и уже серьезно добавил: – Мавлади деваться некуда. Он замаран кровью по уши. Нам достаточно лишь намекнуть местным чеченцам, кто подставил банду Надирова, и хана Мавлади замучают до смерти!

– Ты прав, – согласился Александр. – Как я раньше не сообразил?!..

С утра пораньше Юсуфова начали преследовать дурные предчувствия. Может, от того, что снова приснилась война, вернее, заключительный ее этап, когда Мавлади захватили спецназовцы капитана Олейникова, быстро сломали волю и вынудили «работать» на себя? Откровенно говоря, особо трудиться им не пришлось. Едва осознав, к кому именно он попал в плен, Мавлади перепугался до смерти. Об отрядах «головорезов», заброшенных в горы генералом Шамановым, ходили жуткие слухи. Что здесь правда, а что ложь, определить было нельзя, поскольку живым из лап «головорезов» еще никто не вырвался. Но факт остается фактом. Спецназовцы появлялись неожиданно, будто из-под земли, безжалостно уничтожали «воинов ислама» и исчезали как призраки, оставляя за собой многочисленные трупы.

Сегодня же Юсуфову приснилась самая злополучная ночь… Мавлади вылез из землянки по малой нужде и остолбенел: по лагерю сновали темные фигуры, слышались приглушенные хрипы умирающих. Очевидно, сняв часовых, спецназовцы, не поднимая шума, принялись вырезать ничего не подозревающих боевиков полевого командира Исламбекова. Как потом выяснилось, стрельба поднялась только в самом конце заварухи. К тому времени значительная часть чеченцев уже угодила в мир иной. Оставшиеся пытались оказать сопротивление, остервенело отстреливались, но их быстро перебили. Русские грамотно использовали фактор внезапности. Землянки, профилактики ради, закидали гранатами.

Юсуфов ничего этого не видел. Он даже не успел передернуть затвор автомата. Сзади на голову обрушился тяжелый удар, и Мавлади надолго лишился чувств. Сон повторял события страшной ночи до мельчайших подробностей, с одним лишь исключением, – во сне Юсуфов сознания не терял, а просто провалился в глубокую черную яму. Из темноты выплыло лицо капитана Олейникова.

– Попался, джигит сраный! – хищно усмехнулся спецназовец. – Предлагаю два варианта: или мы поступим с тобой как вы с нашими пленными, или… Кстати, жить хочешь?

Чеченец в ответ утробно икнул.

– Я так полагаю, что хочешь, – понимающе кивнул капитан. – Ладно, слушай сюда!..

Мавлади проснулся в холодном поту.

– Проклятые гяуры, – пробормотал он. – Загнали в западню!

Правда, русские сдержали обещание и соплеменники не узнали о предательстве Юсуфова. Поработав на спецназовцев в качестве стукача-наводчика, он благополучно вернулся к своим и рассказал заранее придуманную Олейниковым легенду, согласно которой Юсуфов героически сражался, убил пятерых неверных, расстреляв все патроны сумел-таки выскользнуть из кольца окружения и две недели скитался по горам, пока не наткнулся на боевиков полевого командира Джамалова. Опровергнуть его брехню было некому – из отряда Исламбекова не осталось в живых ни единого человека.

Вскоре война закончилась, и Мавлади отправили в Москву добывать деньги для независимой Ичкерии посредством бандитизма. Работать теперь стало гораздо сложнее: за время боевых действий славянские группировки сильно потеснили «чеченскую общину» и не собирались сдавать захваченные позиции. Они пополнили свои ряды демобилизованными солдатами, побывавшими в Чечне, и если раньше бандиты, как правило, отличались интернационализмом, то после войны в их среде наметились явные античеченские настроения. Тем не менее худо-бедно, но дела шли.

Очухавшись от ночного кошмара, Юсуфов напился крепкого чая, позвонил подчиненным (он занимал в чеченской группировке не последнее место) и, раздав руководящие указания, отправился в спортзал. Мавлади с юных лет увлекался боксом, борьбой, кикбоксингом и достиг на данном поприще неплохих результатов. Сперва он провел трехчасовую тренировку с чеченской молодежью (по поручению главарей общины Юсуфов обучал молодых членов группировки искусству рукопашного боя), затем, спровадив учеников восвояси, принялся тренироваться сам. Боксерская груша стонала под мощными, хлесткими ударами.