– Плохи твои дела, – сузив глаза, прошипел Мамедов. – На наш счет до сих пор не поступило ни цента! Что скажешь?

Петр Андреевич ничего не ответил.

– Молчишь? – оскалился Шамиль, пнув его ногой под ребра. – Ну и молчи! Завтра отрежем тебе левое ухо и перешлем жене, послезавтра правое. Если не подействует, отправим по почте голову.

– Пошел ты, козел! – огрызнулся коммерсант.

Мамедов изменился в лице.

– На дыбу, – рявкнул он и, когда приказ был выполнен, с оттяжкой хлестнул проволочной плетью по истерзанной спине: – Раз…

– Пидор гнойный! – корчась, прохрипел Петр Андреевич.

– Два…

При счете пять Лапин потерял сознание…

– Быстро отключился, – с сожалением заметил жилистый двадцатичетырехлетний Нарбек. – Может, посолить?!

– Давай, – кровожадно ощерился Мамедов и, взяв из рук Нарбека солонку, присыпал наиболее глубокий рубец на спине пленника. Петр Андреевич конвульсивно изогнулся, громко застонал, но глаз не открыл.

– Снимайте, – нехотя распорядился Шамиль. – А то сдохнет!

– Почему ты так беспокоишься о его здоровье? – удивленно спросил Джахар.

– Мне нужен еще один звонок, последний. Раз жена не обращалась в милицию, то деньги найдет, хотя бы часть. Мы должны дать ей возможность убедиться, что муж жив.

– А уши пошлем? – встрял Аслан.

– Да, сперва одно, потом другое. И он, – тут Шамиль кивнул на неподвижное тело Лапина, – он лично это подтвердит, по телефону…

Лапин ухитрился обмануть своих мучителей. Когда соль попала на рану, от страшной боли он очнулся, однако невероятным усилием воли заставил себя притвориться по-прежнему бесчувственным, избавившись таким образом от дальнейших издевательств. Петр Андреевич уже перестал бояться смерти. Он думал теперь только о Вечности, мысленно исповедовался перед Богом и просил Господа лишь о двух вещах: простить его душу грешную да позаботиться о жене. Трудно придется Ирине в мире, где царит дикий рынок и безумствует псевдодемократия. «Господи Иисусе Христе, Сыне Божий, прими мою душу грешную и помоги вдове моей!» – шептал Лапин непослушными губами…

Между тем Шамиль, словно учуяв опасность, усилил меры предосторожности. Все чеченцы проверили и перезарядили оружие, а самого молодого, Нарбека, отправили осмотреть окрестности. Мамедов не понимал, почему он вдруг так переполошился. Милицейский информатор выдавал достоверную информацию: заявления от жены похищенного не поступало, розыски не ведутся, штурма собровцев ждать не приходится… Тем не менее на сердце кошки скребли.

– Шайтан! – выругался наконец Мамедов, списав нехорошие предчувствия на расшатанные за время войны нервы, однако данное Нарбеку распоряжение отменять не стал. Пусть парень прогуляется, подышит воздухом. Остальные же слегка подтянутся, а то чересчур расслабились, будто на курорте! В дальнейшем предстоят другие операции с заложниками и не все пройдут так гладко, как нынешняя. Уж на что крут Басаев, и тот едва не вляпался в Буденовске, когда «Альфа» захватила первый этаж больницы. Слава Аллаху, вмешались тайные союзники! «Альфовцы» получили приказ отступить. Иначе быть бы Басаеву не национальным героем Ичкерии, а обыкновенным трупом… Нервы!!! Нужно курнуть травки для успокоения! Отложив в сторону автомат, Мамедов принялся набивать анашой пустую «беломорину»…

Нарбек Сулейманов не пришел в восторг от приказа главаря банды. На улице было холодно, темно и сыро, под ногами противно хлюпали грязные лужи. Деревья прилегающего к садовому участку леса застыли в угрюмом молчании.

– Рехнулся Шамиль, – бубнил Нарбек, бредя вдоль невысокого забора. Короткоствольный автомат болтался за спиной. – Паникером стал! Сам-то в тепле сидит, а мне приходится грязь месить! Безмозглый ишак!

Неожиданно сильная рука сдавила сзади горло, шею пронзила нестерпимая боль, и мысли Нарбека оборвались…

С наступлением темноты Рязанцев с Олейниковым подобрались вплотную к дому. Несмотря на внушительные габариты, двигались они бесшумно, как призраки.

«Неплохо бы захватить языка, – подумал Ярослав. – Господи! Хоть бы один из абреков вылез наружу!» Казалось, Бог услышал просьбу капитана Олейникова. Вскоре в саду появился чеченец, вооруженный автоматом «АКС-74-У». Не оглядываясь по сторонам и что-то злобно бурча, он топал по лужам параллельно забору.

– Мой! – еле слышно шепнул Александр.

Олейников кивнул.

Подкравшись к джигиту со спины, Рязанцев провел так называемый «адский захват»[18]. Горец отключился в считанные секунды. Взвалив его на плечи, Александр понес тело в лес…

Нарбек очнулся на мокрой холодной земле. Руки и ноги были крепко стянуты веревками. Над ним склонилась массивная фигура в камуфляже. Другая стояла немного поодаль.

– Начнем пытать? – спросил один из незнакомцев.

– Сейчас решим, – отозвался другой. – Может, он сам заговорит.

– К-кто в-вы? – прохрипел Нарбек.

– Твой самый кошмарный сон! – ответил Олейников. – Слышал о «головорезах» Шаманова?

Чеченец смертельно побледнел.

– Слышал! – усмехнулся Рязанцев. – И в войне наверняка участвовал. Много наших загубил?

– Я-я мирный житель! – выдавил Нарбек. – Я никогда…

– Глохни, падла! – перебил Ярослав. – Мирные жители не разгуливают по России с автоматами в руках.

– Ты нам лучше не ври, – ласково посоветовал Александр. – Глядишь, и пожалеем!

Нарбек обезумел от ужаса. Страшные легенды стали реальностью. На войне ему, по счастью, не довелось столкнуться с отрядами «призраков»… Нарбек храбро сражался лишь с необученными новобранцами, которых по глупости (или по злому умыслу) толпами гнали на убой. Нарбек лично убил четверых сопливых, восемнадцатилетних юнцов, чем очень гордился. «Доблестный воин! Джигит! Аллах акбар!» И вот теперь он угодил в руки матерых профессионалов, если верить слухам, безжалостных и неуязвимых. Тяжелый, гипнотизирующий взгляд капитана Олейникова завораживал чеченца, подавлял волю…

– Колись, засранец! – предложил Рязанцев. – Не заставляй нас превращать тебя в мясной фарш! Будешь говорить?!

– Буду, – окончательно сломался Нарбек.

– Сколько здесь ваших?

– Ш-шесть вместе со мной!

– Русский коммерсант там?

– Да.

– Как выглядит?

Чеченец поспешно описал внешность Лапина. На лице Рязанцева появилась радостная улыбка. «Не промахнулись! Вышли точно на цель! Умница Славка!!! Гений!!!»

– План дома, в темпе. Расположение комнат, местонахождение пленника, все ходы и выходы, – отрывисто приказал он.

Нарбек, захлебываясь от волнения, начал подробный рассказ.

– Куда его денем, Слава? – выслушав до конца чеченца, обернулся к Олейникову Рязанцев.

– В ад!

– Договорились! – Александр молниеносно нанес два смертельных удара, кончиками пальцев в яремную вену[19] и «кулаком дракона»[20] в висок. Боли джигит почувствовать не успел. Душа его стремительно вылетела из тела и попала прямо в лапы черного гнусного демона, с нетерпением поджидающего свою законную добычу.

– Итак, осталось пятеро, – констатировал Ярослав. – Идем, Саша…

Чеченцы, за исключением Джахара, охранявшего заложника, собрались в гостиной и пили чай. Большие настенные часы показывали полночь.

– Давно нет Нарбека, – забеспокоился Мамедов.

– Любит свежий воздух, – сострил Абдула.

– Сходи, Ахмет, проверь, – не вняв шутке, распорядился Шамиль.

Ахмет без энтузиазма поплелся к выходу. Ему не хотелось покидать теплую, уютную комнату и месить грязь в поисках молодого придурка.

– Оружие захвати! – с трудом сдерживая ярость, прорычал Мамедов.