- Сейчас схлопочешь! - пообещал Лагуна, запыхавшись.

Не сбавляя темпа, они резко свернули и немощно остановились у машины, оглядываясь, глубоко дыша.

- Уже сколько не можем оторваться. Ох, и управляемые же они... - сказал Витамин. - Кстати, вон они.

Рыбный фургон тяжело подымался в гору. Я поменялся с Дебошем местами, о чём он, незаменимый, не сразу догадался.

- Давай, Пик, - сказал Витамин, высовываясь у плеча.

Он никак не мог отдышаться.

Я не спеша повёл машину, не тормозя на поворотах. Полицейские сразу стали отставать.

Витамин переживал так, словно сам был за рулём. Мы перебрасывались короткими фразами.

- На объездную, - хрипло подсказывал Витамин.

Лагуну не было слышно.

Дебош сжался. Ему не впервой было попадать в такие истории не по своей воле, но я всякий раз испытывал к нему сочувствие.

Пикап держался цепко, словно угадывал наше продвижение. Фары надолго скрывались за поворотом и неизменно появлялись снова.

Справа потянулись трущобы. Полиция, как и все, не любила эти места. Безлюдные трущобы все избегают. Именно здесь всех поджидали всякие неожиданности. Мерещилось что-то.

Сейчас они старались отрезать нас от трущоб, как от неведомого резерва, считая, что мы рвёмся туда, но поздно хватились.

Зеленоватая тень вяло скользнула в развалинах. Фургон незамедлительно вильнул и лег набок.

Вскоре грузовик сбавил ход, вскарабкался на объездную трассу. Полицейские разъярённо осознали свою ошибку, испуганно озираясь, пытались поднять свою машину, но я уже вовсю газовал по отличной дороге. По мегафону громогласно требовали остановиться.

Лагуна определённо спал, похрапывая.

Раздались хлопки далёких выстрелов и сразу дикие выкрики. Я знал об этих рикошетах.

- Пригнитесь на всякий случай, - сказал я. - Мало ли... С ума сошли.

Вряд ли они успели толком разглядеть нашу машину, подумал я, втапливая педаль газа.

На полной скорости мы ворвались в санаторий, будоража тихие уснувшие улицы.

На площади мы остановились. Все выбрались из машины.

Лагуна тоже вылез и спросонья осматривался. Он не понимал, где мы находимся.

- Я знаю здесь один популярный шалаш, - сказал Витамин, томно потягиваясь. - Наливки - поэзия! - Дальновидный сердцеед объездил все побережье со своими девицами, пользуясь их машинами. - Сейчас нам нельзя возвращаться. Пошли, Пик?

- Вы идите, - сказал я.

- Что за новости? - удивился Лагуна, сразу проснувшись. Иногда он выражался вполне правильно.

- Ладно, - сказал я. - Увидимся завтра.

Витамин, ничему не удивляясь, взял Лагуну за плечи. Тот был недоволен. Дебош, бросая на меня быстрые взгляды, потянулся за ними. Неторопливо, не переставая ругать меня за некомпанейский характер, орлы удалялись, а я смотрел им вслед, держась за руль обеими руками.

На другой стороне площади маняще горели вывески баров.

Курорт быстро кончился. Я поехал по трассе, разгоняя фарами темноту. Впереди показалась какая-то машина. Я обогнал её и посмотрел в зеркало. Огни быстро отставали и за поворотом пропали.

Я не сбавлял скорость и обогнал подряд ещё несколько машин.

В салоне было очень уютно. Отсвечивали зелёным индикаторы, потрескивал небрежно настроенный приёмник. Временами из него прорывалась приглушённая пульсирующая мелодия, то усиливающаяся, то ослабевающая.

Через какое-то время я остановился и вышел, чтобы немного размяться. Вокруг не было ни души. Смутно виднелись в свете звёзд пологие холмы.

Я прислонился к кузову. За всё это время не проехало ни одной машины. Это удивляло меня. Здесь проходила только одна дорога, и те машины, что я обогнал, должны были уже проехать. Я стал вспоминать - не меньше пяти-шести машин, причём скоростных.

Я решил набраться терпения и обождать. Прошло минут десять. Пустая дорога напоминала застывшую реку. Темнота как будто сгустилась ещё больше.

На широкой трассе было по-прежнему пустынно. Дело было даже не в именно тех машинах. Ночью на центральной трассе Фиаско всегда есть движение. Может, это какая-то случайность.

Но чем больше я размышлял, тем тревожнее становилось на душе. Да и обогнанные машины не давали покоя.

Я поехал дальше. Впереди показалась заправочная станция.

Я свернул на боковую дорогу к её огням и, присмотревшись, вдруг узнал на стоянке одну обогнанную машину, потом, будто наклюнувшуюся, другую, открытую, с тремя женщинами, и за рулём тоже женщина, заметил я, объезжая их по освещённой станции.

Я остановился у свободной колонки и, так как никто не появлялся, сам зашагал к окошкам. И растерянно огляделся.

Все были полностью неподвижны. Я отступил к одной из колонок, напряжённо всматриваясь в неподвижные фигуры.

- Что такое... - сказал я негромко, взявшись за какой-то рычаг. Руки дрожали. Голос тоже. Двинуться с места я не мог, став похожим на окружающих.

Не знаю, сколько прошло времени, пока я не справился с собой. Из расправившегося шланга ровной струёй текла вода.

Я осторожно заправился и медленно двинулся вдоль стеклянной стенки.

У окошка одна женщина что-то писала, склонившись, другая стояла к ней вполоборота, приоткрыв рот и живописно вздёрнув бровь. Я стоял, затаив дыхание, и всматривался в застывшие лица.

Стоящая женщина была могучей блондинкой средних лет с крутыми бёдрами и скудной грудью.

На тех, что сидели в машинах, как в засаде, я вообще старался не смотреть.

За станцией находился ночной клуб с рестораном для туристов.

У входа виднелись застывшие, как наросты, люди. Изнутри доносилась музыка.

Я остановился перед громадным вышибалой. Он будто врос в землю, скрестив руки на груди.

Его глаза сфокусировались прямо на мне. Я потрогал его. Рука была, как нагретое дерево.

И тут случилось неожиданное. От моего прикосновения верзила, качнувшись, стал падать, прямой, как доска, и вытянулся на ступеньках лицом вниз. Лёжа, он продолжал сохранять вызывающую позу. Одна лицевая сторона. Какой-то кощунственный маскарад.

В холле группками стояли мужчины в дорогих костюмах, расставленные будто для демонстрации мод, и женщины в изысканных туалетах.

У одного из мужчин, красивого, горбоносого, во рту дымилась сигара. На лицах женщин застыли лёгкие улыбки. Одна женщина стояла, запрокинув голову, обнажив в беззвучном смехе зубы и розовые дёсна.

Я прошёл по ресторану, как по музейной зале, вслушиваясь в свои шаги, ни к кому особенно не приближаясь.

Манекены были выполнены очень искусно, и меня иногда пробирало - всё вокруг смотрелось дико, а осязаемая тишина заставляла напрягать нервы.

Окружающие были, как обычные люди, готовые очнуться. Мне была видна ресторанная кухня. От больших кастрюль шёл пар. Колпак с одного повара свалился.

Вот это имитация, в шоке подумал я.

Может, это демонстрационный ресторанный павильон? Подумав об этом, я вдруг захотел есть и сел за первый попавшийся столик, потом, спохватившись, что меня никто не обслужит, нашёл место, где официант только что выполнил заказ - на столике за колонной дымился нетронутый ужин.

Он источал дразнящий аромат. Есть ещё не начали. Девушка усаживалась, подбирая платье, глядя снизу вверх на своего спутника - усатого, как таракан, мужчину с плотно поджатыми губами. Он делал вид, что отодвигает стул. Девушка была в голубом. Шея открыта, на щеках румянец. В конце концов, девушка была симпатичной. Я скользнул взглядом по её фигуре, округлым бёдрам. Но спутника она себе выбрала неподходящего. Скорее всего, это её родственник.

Я, нарушив композицию, пододвинул к себе вполне качественное бесхозное жаркое, заодно беспардонно увёл у усача салат и стал есть, поглядывая между делом на соседние столики, в спину уходящему официанту. Я наполнил бокал, подумал, плеснул и девушке.

- Голубушка! - обратился я, стараясь держаться, как можно естественнее, - составьте мне компанию. Не стесняйтесь, прошу вас! Ваше здоровье!

От звуков своего голоса я замер, потом перевёл дыхание и выпил. Мне попался лёгкий сок. По бутылке видно, что дорогущий.