Топ уселась рядом со мной. У неё были прекрасные золотистые волосы и хорошенькое лицо, словно сошедшее с рекламного проспекта. Она была в тонкой маечке, рисунок которой мягко искажался рельефом груди.

- Идём, - сказал Корка. - Поедем за косу. Там хорошо.

- У скал?

- Да-да. Там сразу глубоко.

- Бр-р... - сказал я.

- Что, что такое? - с весёлым интересом воскликнула Дар.

- Ах, вы не знаете, да? - сказал Корка.

- Откуда нам знать, - сказала Дар.

- Что? - сказала Топ. Голос у неё был детский. Она и казалась ребёнком, но её формы и глаза говорили о другом.

- Как Пик угодил в грот к муренам, - сказал Корка и захлопнул свой рот, поймав мой взгляд.

- Ну вот! - разочарованно сказала Дар. - Так всегда.

- А что, он остался жив? - спросила Топ. - Это же так опасно - мурены.

- Нет, он не остался жив, - сказал я.

- Как же так? - спросила Топ. - Я считала, что мурены - это верное переживание. У них зубы, как штыки.

- Вероятно, это уже были безопасные мурены, - сказал Корка. - Теперь все будет таким.

- Ну ладно, - сказал я, и они больше не говорили об этом.

Я действительно попадал в грот с муренами, и это было неприятным воспоминанием.

- А вы не уехали? - спросил я дружелюбно у Дар. - Вам понравилось?

- О, я осталась, - сказала Дар. - На смену тем лоботрясам у меня чудный друг.

Топ улыбнулась. У неё была хорошая улыбка, от уголков глаз разбегались тёплые лучики.

- Так, значит, твои друзья уехали? - спросил я у Корки.

- Да, - сказал он. - Вчера. Пик, идём, - сказал Корка, вставая. - Как раз к обеду поспеем на место.

Я тоже встал.

- Знаете, - сказал я, - вы меня извините. Я не могу.

- Вы это серьёзно? - спросила Топ, глядя снизу вверх.

Она продолжала сидеть. Я пожал плечами.

- Увы. Сейчас - никак.

- Жаль... - огорчился Корка. - Я плохо знаю место.

Мы пошли по дорожке.

- А может, передумаете? - спросила Дар. Топ с надеждой посмотрела на меня.

Я помолчал, потом посмотрел на девушек и рассмеялся.

- Н-нет, - сказал я. - Корка, сходите к Витамину. Он отлично знает место.

- Да, я так и сделаю, - сказал Корка.

- Он будет без ума от счастья. Вы ведь на машине?

- Да.

- Витамин наверняка согласится. Он прекрасно ориентируется.

Дикобраз почуял, что гости уходят, и немедленно поплёлся к нам.

Он считал это своей обязанностью - провожать гостей. Приветствовать их он считал необязательным.

Он с серьёзной мордой шёл возле моего колена,

потом отделился, приблизился к клумбе и твердокаменно занёс над ней лапу. Несмотря на происхождение.

- Пикет, остановите его! - воскликнула Дар. - Такие прекрасные цветы!

Я покачал головой, улыбаясь. Дикобраз снова присоединился к нам.

- Впрочем, мы сегодня можем еще увидеться, - сказал я.

- Куда-то идешь? - догадался Корка.

- Да, - сказал я. - Мы будем вечером в "Балласте". Приходите.

Девушки закивали. Они были очень милы.

Топ наклонилась и потрепала Дикобраза по холке.

Привратник был озадачен этой проделкой, но стерпел.

- Хорошая собака! - сказала Топ.

- Любите животных? - спросил я.

- Да, - сказала Топ. - А почему бы их не любить? Они такие милые.

Корка посмотрел на страшилище Дикобраза и хмыкнул.

- Давай, - сказал он.

- До свидания, - сказали девушки.

- Удачной охоты, - сказал я. Дикобраз отрывисто сказал "Рр-буф!"

Девушки засмеялись. Я смотрел, как они усаживаются на нагретые сидения, и кабриолет без звука тронулся и покатил, только колеса зашуршали. Дикобраз еще раз возмущенно гавкнул, а потом потерял ко всему всякий интерес.

Я повернулся и пошел на террасу. Там, однако, никого не было. На блюде грудой лежали кости и косточки и чистый птичий остов. Я подумал, что Лагуна ушел. Но, зайдя за террасу, я нашел его мирно спящим в гамаке. Лицо у него было такое, что я не решился его будить. Жаль было портить человеку такой сон. Я уважал сон. Я залез в соседний гамак, раскачался.

Гамак тихо качался, и я задремал, а Дикобраз засопел, устраиваясь подо мной. Я его согнал. Пусть идет в другое место. Буду вставать, обязательно наступлю.

Я заснул, и сколько проспал, неизвестно, и разбудило меня ворчание подо мной. Это Дикобраз опять забрался под гамак.

Он настороженно смотрел в сторону парадного входа и грозно рычал. Наверно, к матери кто-то приехал. Я спустил руку вниз и нашел жесткую шерстку. Я провел рукой по шее Дикобраза, поглаживая ее, и чувствуя, как в ней что-то клокочет и потом успокаивается. Я лежал в гамаке и смотрел вверх, раскачиваясь справа-слева, справа-слева. Лагуна спал. Я вспомнил про Шедевра и подумал, что надо уже, наверно, идти, выкарабкался из сетки и потряс Лагуну за плечо.

Разбудить его непросто, и пришлось раскачать гамак, но и это не подействовало, и пришлось засунуть под гамак руки, вывалить гедониста на землю. Он упал и проснулся.

- А? - сказал он. - Что?

- Да просыпайся ты, - сказал я. - Пора, наверно.

Лагуна сел, протер глаза и зевнул.

- Да, - сказал он. - Пошли.

Еще издали, идя по пляжу, я заметил большой раскинутый зонт.

Когда мы приблизились, оказалось, что под зонтом в изящной позе - руки сзади, одна нога вытянута, другая полусогнута - разлеглась девица ослепительной красоты.

Она смерила нас коротким надменным взглядом, будто лучом обожгла.

- Вот это да, - сказал я. - Нет, ты видел?

- Ага, - сказал Лагуна, облизнув губы.

- Здравствуйте, девушка, - сказал я вежливо.

Она не шевельнулась. Столичная штучка. Я скользил взглядом по ее фигуре и испытывал восторг. Какие линии! Какие изгибы! Какой профиль! Какая кожа! Вот это экстерьер!

Я присел напротив девушки на корточки.

- Добрый день.

Глаза девушки, по-восточному удлиненные, огромные, как озера, расширились от такого наглого приставания. Ей было лет двадцать. Возраст ее было трудно определить. Красивее женщины я не видел.

- Золотко, - сказал я, - вы прекрасны. Как... э-э... - я щелкнул пальцами. - Лагуна, подскажи!

- Как... сон, - сказал Лагуна застенчиво, присаживаясь рядом со мной и ощупывая женщину глазами. - Как...

Я испугался, что он подыщет для сравнения что-нибудь гастрономическое. На ее губах зазмеилась высокомерная улыбка, она презрительно повела плечом. Ее купальный костюм был восхитителен, ее смехотворное бикини вполне могло сойти за мужской галстук, а пышная, роскошная грудь, казавшаяся ещё роскошнее из-за гибкого и тонкого тела, свободно охватывалась двумя узкими полосками материи, каждая из которых была похожа на только-только нарождающуюся луну.

Женщина продолжала сохранять все ту же непринуждённую позу, не проронив ни слова, а мы с Лагуной, как сладкоежки в кондитерской, откровенно созерцали такое чудо, словно шедевр в музее, да это и был шедевр человеческого тела, и женщина откинула голову и вдруг коротко рассмеялась низким грудным смехом и, вернув голову в изначальное положение, выразительно посмотрела поверх наших голов.

- Оглянитесь, дурачье, - сказала она, будто по голове погладив. В ее голосе прозвучало скрытое торжество.

Мы с Лагуной потупили взгляды, будто осекшись, затаив веселье, одинаковыми движениями повернулись.

Из волн выходил Шедевр, до боли знакомый и словно чужой. Боже, до чего же он все-таки огромный, издали казалось, что из воды выходит какое-то морское чудовище, двуногое, прямостоящее.

Гигант неторопливо шел к нам, с горделивой осанкой, и могучие, звериные мышцы ходуном ходили под гладкой кожей при малейшем движении. Он еще вырос, и на глаз, боясь недодать, я оценивал его рост в музейную колонну.

Мы с Лагуной глядели на него во все глаза, потом вспомнили про женщину и продолжили игру: панически переглянулись, испуганно заоглядывались, сделав вид, что от страха приросли к земле, ноги отнялись, а Шедевр приближался, надвигаясь всей массой, поражая зрелищем громоздящихся, как завал в горах, мышц, их перекатывающимся изобилием. Да, Шедевр со своей внешностью заткнул бы за пояс всех профессиональных атлетов, но плевать он хотел на все это, он силен по-настоящему, могуч, как динозавр, и быстр - этакий несокрушимый таран. Он подходил, в упор глядя на нас своим тяжелым взглядом, и я подмигнул ему, сделав движение головой.