Она зашла в воду, уцепилась за лодку и уселась за руль, а я потолкал лодку, забрался в неё и взялся за вёсла. Грести было трудно, я чувствовал свои ватные руки и ноги. Временами находила мысль, ставшая уже воспоминанием, о прошедшей ночи, и я даже засомневался - было ли всё?

Дар переместилась на корму и сидела, подобрав под себя согнутые ноги. Брюки были закатаны до колен. Вид у Дар был отсутствующий, она задумчиво смотрела куда-то вдаль, подперев кулачком щеку. Я подумал, что она старше, чем мне показалось вначале. Сейчас она выглядела почти незнакомой, и я подумал, что там, в мегаполисе, у неё своя жизнь, мне чуждая, свой круг, мне чуждый.

Я налёг на вёсла. Я направлял лодку вдоль побережья, по левую сторону от нашего заповедника, туда, где берег голый и пустынный на огромном протяжении, и пальмы торчат из ровного, как доска, пляжа, и между ними пронзительно свищет ветер, ничем не сдерживаемый.

Грести туда, конечно же, нет смысла. Я просто хотел наловить немного рыбы, а потом причалить и отправиться пешочком по берегу обратно.

Я распустил леску и кинул грузило за борт.

Леса задрожала и, натянувшись, пошла в глубину, быстро сматываясь с катушки.

Дар безучастно посматривала на всё это. Мне не понравился её взгляд. Уверен, она подумала, что я - дитя природы и, забыв обо всём, самозабвенно гребу, разматываю снасть, чувствую, словом, себя в своей стихии.

Может, я и в самом деле так выгляжу, но всё равно.

Я закрепил катушку и, подсев к Дар, обнял её, стараясь, чтобы, ни в коем случае, на лице не появилось идиотской улыбки, другой тут быть не могло.

- Что с тобой? - спросил я.

Дар быстро взглянула на меня, опустила голову и заморгала. Я сжал её покрепче одной рукой и попытался заглянуть в глаза. Она не прятала взгляд. Глаза её были спокойны и ясны. "Гм", - сказал я про себя, внезапно почувствовав, что, вздумай я сейчас поцеловать её, она бы не позволила. Какая перемена в человеке. Я это ясно почувствовал и отодвинулся. Кажется, она мне была благодарна за это. Я подумал, что совсем ещё плохо разбираюсь в душевном состоянии ближнего.

Я зевнул. Леса тянулась за борт, рассекая толщу воды. На ней повисло несколько капель. Меня потянуло в сон. Я взялся за борт и заглянул в воду. Цвет её был неприятным, тёмным, выдавая большую глубину.

Под лодкой, под тонким слоем дерева была бездна, как отражение неба.

Я вытащил подряд несколько рыб, а тут нацепилась ещё одна. Я не стал её даже вытаскивать, и она поплыла за нами.

Я погрёб к берегу, чувствуя, как быстро устаю, уже после нескольких гребков.

Волны вокруг были невысокие, и среди этих волн вдруг появился огромный серп и, взрезая поверхность, быстро пошёл прямо на лодку.

Дар закричала. Это была здоровенная акула, и серп у неё был тёмного пластилинового цвета, упругий, толстый и блестящий.

Я только и успел, что схватиться покрепче, но в последний момент акула свернула и прошла, как торпеда, за кормой, вплотную к корме, и зацепила хвостом лодку.

Дар завизжала, и визжала, не переставая, лодка тупо и крупно вздрогнула и закачалась, и мы чуть не вывалились.

Леса сразу натянулась до отказа и безо всякого перехода лопнула, а катушка освобожденно закрутилась.

Огромная чёрная распластанная тень скользнула под лодкой, плавник исчез, и видно было, как очень крупная акула, еле двигая хвостом и с неподвижными плавниками, белобрюхая, растворилась в мрачной глубине.

Я держал Дар за плечи. Она сильно дрожала и всхлипывала, постукивая зубами.

- Эй, эй! - говорил я, встряхивая её. - Эй, девочка моя, перестань! Я прошу тебя!

- Это... ик! - это же... ик! - сказала Дар, в ужасе тряся головой.

- Молчи! - сказал я. - Это восторг. Самый обыкновенный. Сейчас пройдёт. Вот увидишь.

Я долго успокаивал её, но пришлось сесть за вёсла, потому что лодку понемногу утягивало в океан. Я грёб, не останавливаясь, до самого берега, и совсем обессилел. Проклятая рыба. Снасть унесла. Девушку испугала. Меня тоже. Но какая же она была всё-таки большая. Ну, не очень. Как наша лодка.

Я вывалился из лодки на мелководье и так лежал, омываемый прозрачной водой.

Волны то и дело подталкивали меня в спину, я распластался в воде. Перед носом был песок, и откатывающиеся волны увлекали рой песчинок с собой, и они тонко звенели.

Дар села на песок и обхватила руками колени.

- Пик! - позвала она спустя какое-то время.

- Да... - сказал я. В воде было очень хорошо, и снова хотелось спать.

- Я есть хочу! - жалобно сказала Дар.

Я оттолкнулся руками и сел в воде. Волны стали толкать меня в бок.

Я вздохнул.

- Ты уху любишь?

- Сейчас я всё люблю.

Я потащил лодку из воды, и очень хотелось ругаться, но я сдерживался, а лодка стала раз в двадцать тяжелее. Набухает она, что ли от, воды.

Я быстро сварил уху, она получилась вкусной, дымящейся, но я почему-то не испытывал никакого аппетита, да и Дар едва прикоснулась к ней. Пришлось почти всё оставить.

Потом я заставил себя сжевать полрыбы, тщательно, как машинка, перемолол зубами её мягкое белое мясо, совершенно безвкусное, и после этого мы с Дар прилегли под пальмой.

Вокруг было только бездонное небо, и безбрежный океан, и бесконечный пляж, ровный-ровный, и редкие пальмы, уходящие вдаль, и гудящий ветер, и неподвижное солнце.

Послышался странный звук, как чей-то глубокий вздох.

Дар стала зачем-то озираться, потом высвободилась из-под моей руки и посмотрела по сторонам.

- Ты что? - лениво спросил я.

- Ты спи, - сказала Дар. - Закрой глазки... - она приложила пальцы к моим глазам, закрывая их, и тотчас убрала руку, - и спи. Хорошо? Я скоро приду и тоже буду спать. Ты меня понял, Пик? - ласково спросила она.

- Понятно, - сказал я, поворачиваясь. - Вижу седьмой сон.

Дар быстро поцеловала меня и ушла лёгкими шагами, неясный звук которых тут же исчез, оборвался.

Дар стояла на гребне и смотрела вдаль. Звук больше не повторялся.

Только сейчас, когда было тепло, уютно лежать в глубоком песке, и можно было слушать завывания ветра, тело охватила страшная вялость. Я был почти разбит. Я чувствовал свой пульс, глухой и ровный, и тело было где-то далеко-далеко, но сразу уснуть я не мог.

Я лежал, ни о чём не думая, до тех пор, пока песок рядом не зашуршал, по закрытым глазам прошлась тень, и Дар, томно потянувшись всем телом, улеглась возле и придвинулась ко мне.

Я, не открывая глаз, вытянул полусогнутую в локте руку, и она положила свою головку мне на предплечье и задвигалась, устраиваясь поудобнее, и затихла.

- Такая глушь, - сказала она тихо. - Жуть...

- Сильно испугалась? - спросил я негромко.

- Чуть не обалдела со страху, - сказала Дар. - Я думала, она на нас нападает.

- Это что, - сказал я. - Вот когда они действительно нападают, а ты не в лодке, а в воде...

- Брр... - сказала Дар.

- Все радости жизни. Барахтаешься, как куколка, а снизу эта слонообразная туша идёт под косым углом...

- Хватит, - сказала Дар. - А что, с тобой такое было?

- Почему я и говорю, - сказал я и замолчал.

Дар тоже помолчала, а потом спросила:

- А что было дальше?

- У меня от страха выросли крылья - ускоренная биоадаптация - и я воспарил к небесам.

Дар улыбнулась.

- Нет, правда.

- Это было около самого берега, но там дно, понимаешь, сразу обрывалось, и в рядом со скалами было метров сто. И, ни с того, ни с сего, эта зверюга - я так и не понял, что это было, но размерами с мамонта - появилась. Мы успели её заметить под водой - всё видно. Почему-то я позже всех её заметил. Она как кинется ко мне. - Я замолчал, переживая. Дар легонько толкнула меня локтём. - Ударила своей башкой, или как там это у неё называется, я - фонтаном вверх. Она, конечно, сглотнула бы меня, как малька, но промазала. А все уже повыскакивали, как пингвины, на берег. Знаешь, как пингвины выскакивают из воды?

- Что? - спросила Дар. - Пингвины?