Каждый офицер воображал, что звездочки на погонах дают ему право кичиться и считать, что он — пуп земли, а особенно в армии. Многие из них были еще совсем юнцами лет девятнадцати — двадцати. Их боевой опыт насчитывал всего несколько месяцев, но это не мешало им корчить из себя ветеранов и покрикивать на людей, которые были вдвое старше их по возрасту и во много раз опытнее и разумнее.

Подобное отношение офицеров к солдатам — серьезный порок английской армии. Солдатам было невыносимо трудно мириться с этим, но что они могли сделать? Малейшее проявление недовольства рассматривается у нас как бунт. По-видимому, офицеры или слишком высокомерны, чтобы снизойти до понимания того вреда, который они причиняют армии своим поведением, или прекрасно понимают, но не обращают на это внимания.

Правда, среди офицеров лично я знал двух, которым претило подобное отношение к солдатам. Несмотря на косые взгляды начальства, они обращались с нами как с равными, как с товарищами. Но, хотя в боях потери среди офицеров у нас были невелики, этих двух мы все-таки потеряли: один погиб, а другого обвинили в неповиновении и вынудили подать в отставку…

В полдень ветер стих. Из-за туч пробилось солнце, озарив все вокруг ярким светом. Перед нами открылся прекрасный ландшафт. На много километров вдаль тянулись снежные хребты. Кое-где на заснеженных горах виднелись одинокие деревья, но все казалось безжизненным, если не считать крохотных точек далеко внизу, на дороге. Я наслаждался тишиной и покоем. В такие моменты все, что осталось позади, не имело никакого значения. Длинная, жестокая корейская зима показалась нам лютой из-за войны. А в мирные дни она, должно быть, великолепна! Я искренне жалел, что нахожусь здесь для такой низменной цели, как война.

Рождество прошло бы так же уныло и однообразно, как все остальные дни, если бы солдаты не догадались позаботиться о себе. На свой солдатский заработок нам удалось купить кое-что в неуловимой походной лавке, которая к празднику немного пополнила свой скудный ассортимент. Завезли пиво, хотя довольно дорогое, а офицерам продавали по нескольку бутылок виски. Не буду говорить, хотелось нам виски или нет, но отпускать его солдатам запрещалось.

Из всевозможных обломков мы сколотили подобие лачуг, и лагерь превратился в настоящий городок. В общем, рождество обещало быть не таким уж плохим. Только бы не пришлось воевать снова. Хотя боевые действия на фронте почти прекратились, мы каждый день отправляли небольшие отряды искать партизан, скрывающихся в горах. Отряды обшаривали большие районы, но с партизанами сталкивались крайне редко.

Такая жизнь вполне устраивала нас — она не имела ничего общего с боевой обстановкой. Солдаты всегда рады любой передышке. В бою они храбро сражаются, добросовестно выполняя все приказы начальства, как того требует дисциплина. Но после боев можно было бы обходиться с нами без лишних строгостей. Мы возмущались, когда нас заставляли расчищать участки для разбивки лагеря так же тщательно, как мы, бывало, выскабливали полы в казармах. Мы не видели особого смысла в чистке сапог — нанесенная на них смазка вполне предохраняла их от промокания. А у нас была издана даже особая инструкция о правилах ношения одежды.

Все это изрядно портило нам настроение. Мы понимали, что подобные мелочные требования вовсе не вызываются военной необходимостью. Поводом для них служило то, что якобы дай нам какую-то свободу, и мы окончательно распустимся. Но это не так. Мы прошли хорошую солдатскую школу и знали свое дело. Почему бы не дать солдату отдохнуть, когда есть возможность?

Английский солдат нетребователен: накормите его, дайте ему поспать, обеспечьте сигаретами, иногда пивом, — и больше ему ничего не надо. Он скучает без развлечений, но довольствуется обществом своих товарищей и умеет сам себя развлечь, если нет ничего другого. Ему просто смешны попытки начальства развлечь его всякими «прогулками» или «викторинами», которыми его усердно пичкают. К тому же наши солдаты очень привязаны к дому. Прежде всего их интересует благополучие семьи и лишь во вторую очередь — благополучие товарищей. Они с нетерпением ждут писем из дому, и от содержания этих писем зависит их настроение.

В нашей армии привилось недопустимо оскорбительное отношение к солдатам. Их ни во что не ставят, в лучшем случае считают ничтожными винтиками. Но ведь нельзя забывать — они люди, а не скот и не рабы, как считают некоторые офицеры, которые, даже пытаясь иногда отнестись к солдатам с участием, делают это до отвращения бездушно и формально.

Двадцатого декабря мы узнали, что китайское правительство отклонило предложение о перемирии, выдвинутое некоторыми представителями ООН. Китайцы считали, что корейский вопрос не может быть урегулирован, пока все иностранные войска не уйдут из Кореи. В самом деле, можно ли говорить о надежном перемирии, если на территории государства находятся иностранные войска? Переговоры можно вести лишь тогда, когда страна снова станет свободной.

Вступив в войну, американцы открыто заявили о своем намерении оккупировать Тайвань (Формозу) и создать там аванпост. Китайское правительство отнеслось к этому как к открытой агрессии, как к возмутительному вмешательству во внутренние дела Китая.

Тот факт, что Чан Кай-ши с радостью приветствовал своих американских спасителей, не имеет никакого значения. Американцы задались целью воспрепятствовать освобождению Тайваня с материка. Если бы такая попытка была предпринята, между Китаем и Америкой началась бы война. Но Китай не хотел войны. Едва ли американцы смогли бы объяснить свою интервенцию на последнем этапе китайской революционной войны[3] чем-либо, кроме стремления создать еще одну военную базу на побережье Азии. Ведя переговоры о перемирии в Корее, американцы почему-то умалчивали о выводе своих войск с Тайваня, а ведь они вторглись на обе эти территории одновременно и под одним и тем же предлогом.

Недовольство китайского народа вызывалось и другим важным обстоятельством: Китай не был представлен в Организации Объединенных Наций. Общепризнано, что каждая страна имеет право избирать свое правительство таким способом, каким она пожелает. В Китае появилось новое правительство, и другие государства не в праве указывать, каким путем его следовало бы создавать. В течение многих веков Китаю не удавалось обычным путем создать правительство, отвечающее интересам народа. Отсюда вытекала необходимость революции, в результате которой к власти пришло бы приемлемое правительство. Революция оправдала надежды народа. Китай избрал свое правительство. Остальным странам следовало просто признать это правительство и предоставить ему место в международных организациях.

Накануне рождества местные жители и наши переводчики пригласили меня с товарищами на вечеринку в один корейский дом. Теперь я уже немного разбирался в корейцах. Чем лучше я узнавал их, тем больше они мне нравились. Несмотря на все беды, которые мы принесли этой стране, хозяева отнеслись к нам с большой вежливостью и тактом, стараясь не напоминать о происшедшем.

Офицеры устроили попойку двадцать четвертого декабря, чтобы праздник не сорвался, если в первый день рождества произойдет непредвиденная тревога. Они назвали это «приемом» для приятелей из соседних частей, а занятый ими большой корейский дом, в котором происходила оргия, — «столовой». Дело, конечно, не в названии: где бы ни собирались наши офицеры, они превращали это место в грязный кабак. Утром они бродили пьяные, а некоторые вообще не могли встать с постели.

Рождество мы отметили грандиозным обжорством. Из-за обилия яств и напитков приходилось время от времени отдыхать, прежде чем снова приняться за еду. Мы не привыкли сразу вмещать в себя столько пищи. Справедливости ради скажу, что все отлично провели время — весь вечер пили пиво, пели песни, плясали. И когда наш уважаемый старшина попытался разогнать нас, один разбушевавшийся солдат пригрозил пристрелить его.