Сидевшая рядом с ними Панси вдруг вскочила с колен и рванулась к столу, хватая амулет и поворачивая его к себе оранжевой гранью.

— Я проверю, — нервно бросила она через плечо, прижимая ладонь к стеклу. — Гарри наверняка уже знает, как он… Драко, только, твою мать, не вздумай опять засыпать!

Что-то в ее голосе было — что-то такое, что растерзанный, грязный и вымотанный по самое не могу, устало привалившийся к стене, обнимающий прижавшуюся к его груди Луну Малфой вздрогнул — и опустил голову еще ниже.

Время остановилось, свернулось в точку, замерев в ожидании. Драко и сам бы свернулся сейчас, будь у него такая возможность.

Тот, кто способен убивать бездействием доверившихся ему — достоин ли жизни сам?

Он возвышался, как мрачный готический вампир — бледное, как мел, лицо с бездонными, запавшими черными глазами, в которых бился, рвался наружу такой яростный, горячий огонь, какого Гарри не видел, наверное, никогда. Или это случалось так давно, в прошлой жизни, что вспомнить, сопоставить сейчас не представлялось возможным.

Нервные пальцы впились в плечи, Снейп стоял, обхватив себя руками, запахнувшись в мантию, и, не отрываясь, смотрел на ношу в руках Поттера — таким взглядом, что Гарри, не выдержав, зарыдал, наконец, вслух, срывая голос и снова падая на Джеральда, сжимая его в объятиях.

А потом Северус мягко, как умел только он, сделал шаг и остановился над ним — агрессия толпы сразу опала, стушевавшись, теперь они просто стояли, кто почти рядом, кто — в отдалении, и смотрели, смотрели, не шевелясь и не говоря ничего. Наверное, если бы Гарри мог думать сейчас, он бы напомнил себе, что этим существам и не обязательно говорить, чтобы слышать, и совершать бессмысленные действия, чтобы понять, что к чему. Они отличаются тем, что умеют молчать, когда слова не нужны — уже или еще…

Но думать сейчас не получалось совсем — мозг будто спекся, сжался в комок, остались только обнаженная, с размаху бьющая изнутри мысль — ты должен, Северус! Ты можешь! Мы оба можем, когда теряем кого-то — ты просто давно забыл, что способен на это, что способен желать, чувствовать, но ты — можешь… Можешь — а, значит, ты должен, Северус, пожалуйста!

— Пожалуйста!!!.. — не выдержав, закричал Гарри вслух, захлебываясь слезами. — Пожалуйста, Северус!..

Джерри в руках — ледяной, как айсберг — и Снейп, смотрящий на него — только на него, не отводя глаз, будто прикипев и взглядом, и всем своим существом к залитому дождем лицу, к полуоткрытым бледным губам, к пронзительно, отчаянно ярким синим глазам, распахнутым ему навстречу. Глазам, в которых — Гарри помнил это — можно было утонуть, которые умели смеяться, заражая всех невольной улыбкой, и мгновенно холодеть, когда время смеха заканчивалось, которые могли пробить любой панцирь своим непосредственным, почти наивным юношеским пылом, и неопытностью, и решимостью, и теплой, мягкой, отчаянно-беззащитной доверчивостью… Которые могли закрыться сейчас навсегда только потому, что тот, в чью душу они смотрели, все никак не решался поверить в то, что видит перед собой — не мираж.

— Пожалуйста… — прорыдал Поттер, изо всех сил обнимая хрупкое тело и невольно раскачиваясь вместе с ним.

Снейп молчал, и Гарри поднял глаза — пусть оторвать взгляд от комьев размокшей грязи сейчас и было равносильно подвигу. Он молчал — непроницаемое лицо, сжатые нервные пальцы, неизменная черная мантия, и ветер с дождем, хлещущий почему-то где-то далеко, за спинами. И всепожирающее пламя на дне когда-то живых, а сейчас застывших в глупом, нелепом, неуместном отрицании черных глаз.

— Северус! — срываясь, закричал Гарри.

Взгляд дрогнул — и внезапно бледное, почти восковое лицо Снейпа на миг будто раскололось от боли, маска извечной сдержанности треснула, брызнув осколками — и Гарри задохнулся, глядя в пропасть бесконечной, невыразимой горечи и прорвавшейся вдруг голодной, почти звериной тоски.

Секунды словно замкнулись, построившись в круг — его хватило ровно на то, чтобы набрать полную грудь ледяного, промозглого воздуха.

— Нет!!!.. — вскрикнул он, крепче сжимая руки — и пульсирующая, дергающая, неприкрытая обнаженная боль в черных глазах напротив била наотмашь хуже крепких пощечин. — Ты должен помочь ему! Ты!!!

— Он мертв, Гарри, — не сводя глаз с лица Джеральда, пугающе мягко проговорил Снейп. — Уже несколько минут.

Дождь заливал его лицо, скрывая то единственное, что он всегда был способен качественно скрыть.

Панси, охнув, отдернула ладонь от светящейся оранжевым цветом холодной грани. Напряжение, исходящее от Драко, походило на натянутую струну, грозящую вот-вот порваться — и снова свалить Малфоя в пустоту омертвения.

— Что? — встрепенувшись, обернулась Луна.

— Он мертв, — каким-то чужим голосом ответила Панси. — Джерри… он…

И снова сдавленно охнула, будто пыталась вдохнуть — и у нее не получалось.

Глаза Луны расширились, она открыла было рот — и осеклась, медленно, словно боясь поверить тому, что слышит, поворачиваясь обратно к Малфою. Тот по-прежнему сидел, привалившись к стене и уставившись в пространство бессмысленным, пустым взглядом. Она уже видела такой однажды — в сознании Добби, когда бедный эльф, шмыгая носом, рассказывал ей, как хозяин Драко прожил зиму в поместье без хозяина Гарри.

Разница была только в том, что там, в воспоминаниях Добби, Драко двигался, говорил — и дышал. Сейчас же его грудь, опустившись после очередного выдоха, замерла — как игрушка, у которой кончился завод.

Ледяные, перепачканные в засохшей крови пальцы застыли окоченелой хваткой на плече девушки, слипшиеся стрелками ресницы перестали дрожать.

Это не было похоже на смерть — такую, какой Луна видела ее раньше. Драко всего лишь выдохнул — и остановился, весь, от бившейся пульсом синеватой жилки на виске до кончиков пальцев.

Он просто ушел. У стены осталось лишь тело, бессильно прислонившееся к ней затылком, все еще сжимающее чужое плечо в последнем прикосновении.

Один взмах палочкой — и чашки переместились на столик у зажженного камина.

— Вы чертовски упрямы, мисс Паркинсон, — высокомерно заметил Снейп, отводя взгляд от танцующих языков пламени. — То, что я терплю ваше присутствие здесь, еще не означает…

— Вы были его наставником, профессор, — невозмутимо пожав плечами, ровным голосом сообщила девушка, усаживаясь в кресло напротив. — А еще вы были моим деканом — когда-то. Ничего удивительного, что я иду к вам, когда мне больше не с кем посоветоваться — мой собственный наставник хорош всем, кроме наличия головы на плечах.

Губы Северуса чуть дрогнули в намеке на улыбку — и снова застыли, будто окаменев.

— Даже похвальная рассудительность на дает вам права перебивать старших, — взяв в руки чашку с чаем, он обхватил ее ладонями.

Словно замерз, с горечью отметила Панси, тут же отводя глаза.

— Извините, — спокойно обронила она.

Впрочем, сожаления в голосе не было ни на кнат. Снейп машинально подумал — уже в который раз за сегодняшний вечер — что, кажется, понимает, чем она так раздражает Поттера.

— Говорите уже, зачем пришли, — хмуро проговорил он вслух. — Или выметайтесь отсюда.

Панси едва слышно вздохнула. Если я скажу — напоить вас чаем, он развеет меня на месте, мелькнула мрачная мысль. Я не справляюсь с этим… черт, я просто не могу. Я — не Драко. Только Драко всегда умел…

От одного имени снова — как всегда — перехватило дыхание. Тупой ублюдок, зло подумала Панси, кусая губы, чтобы не разреветься самым беспомощным образом. Придурок чертов, как он только мог так — так! — поступить с нами! Скотина бессердечная. А еще — слизеринец… Близкое общение с Поттером, видно, вредит неокрепшим мозгам, раз даже Драко в итоге…