Драко задохнулся, глядя в прозрачные, как бездонное озеро, глаза того, кто когда-то был другом Поттера. Гриффиндорцем, воспитанным на сказках о непременной победе добра и обязательном торжестве справедливости. Наивным мальчишкой, получившим сполна за то, что поверил во все это.
Глаза были искренними, как сама чистота — и сейчас в них колыхалось все. И липкий, отчаянный страх пребывания в Ордене сразу после инициации, и презрение к Пожирателям Смерти, в чьих рядах Симус оказался потом, и почти животная неприязнь к Люциусу Малфою, не преминувшему воспользоваться попавшимся под руку шансом вернуть себе былые привилегии… И долгие месяцы жизни по задворкам Магической Англии в попытках скрыться от карающей длани Министерства, и недели в казематах аврората, где пытки одиночеством и неопределенностью перемежались «разговорами по душам». И темные коридоры шотландских катакомб, выделенных ему в обмен на согласие выполнять грязную работенку, что всегда означало — смерть, смерть, постоянно чью-либо смерть, так много смертей, что он начал ощущать себя тупой бессловесной машиной, призванной лишь качественно убивать — чтобы прожить самому еще один день. И мокрая гниль пещер, в которых он прятался от всего мира, постепенно сходя с ума — и не понимая, все равно не понимая, где и когда сделал что-то не так.
Чем заслужил долгий, бесконечно мучительный крик сгоравшей заживо Джинни — и невозможность пробиться к ней, за стену огня. За что ему достался вопль развеянной на его глазах Поттером в прах Сюзан.
Боль пульсировала, с размаху врезаясь в виски, и воздуха почему-то не хватало, словно он в одно мгновение закончился весь, оставив лишь огромные, распахнутые глаза Финнигана — и не было ничего, кроме боли одиночества в них. Тело не слушалось, осев на пол бесформенной грудой, и Драко трепыхался в тисках обрушивающегося на него чужого безумия — сейчас ему казалось, что отдал бы все за одну только возможность снова вдохнуть полной грудью.
Легкие разрывало, будто их в мгновение затопило водой, и в мире не оставалось уже ничего — только ухмылка растянутых окровавленных губ Симуса, и его распахнутый, почти нечеловеческий взгляд, и медленно поднимающаяся левая рука.
— Мой воздушный брат… — чуть слышно прошептал Финниган, улыбаясь. — Хочешь составить мне компанию?.. Хочешь… пойти со мной?..
Отвести взгляд от его лица было просто невозможно — немыслимо. В мире не существовало больше ничего, кроме этих глаз и этой болезненной дикой ухмылки…
…И этой руки — которая, коротко размахнувшись, неторопливо метнула в беспомощно прижатого к стене Малфоя выхваченный из-за пояса нож.
* * *
От бормотания Луны начинала предсказуемо трещать голова.
Вцепившись в царапающий острыми гранями оранжевый кусок хрусталя, Гарри уже добрых три минуты молча стискивал зубы, всеми силами пытаясь абстрагироваться от второй за последние полчаса женской истерики и сосредоточиться на расстеленной на полу карте, вспыхивающей мутными огоньками.
Их настойчивое скопление на северо-западе Европы бесило больше всего. Ведь проверили же все уже там!
— А карта Британии у нас есть? — напряженно поинтересовался он у Панси, не поворачивая головы.
Девушка закусила губу. Гарри мимоходом подумал, что, пожалуй, в том, что он не обернулся, есть свои плюсы — ему вовсе не улыбалось увидеть сейчас в ее глазах то, что он без труда слышал спиной.
— Я принесу, — сквозь зубы процедила Панси, вставая с колен.
Луна, всхлипнув, неохотно выпустила ее руку и снова уронила светловолосую голову на стол, спрятав лицо в сгибе локтя. Пальцы нервно сжимали пустой пузырек из-под зелья.
— Ну зачем он за ним помчался? — уже в сотый, наверное, раз с тоской спросила она. — Гарри, ты не должен был отпускать… Драко, он же…
— Заткнись, — едва сдерживая желание залепить вторую за вечер заслуженную пощечину, мрачно прошипел Поттер. — Надо было тебя в отключке оставить — когда ты в обмороке, в тебе море плюсов… под ноги не лезешь, опять же…
Луна снова оцепенело всхлипнула. Ее будто заклинило на одной мысли, и никакие, даже самые злые слова сейчас не могли пробить стену истерической зацикленности на том, что Малфоя нельзя было отпускать. Интересно, а кто бы умудрился его — такого — успеть удержать?
— Вот, нашла, — вернувшаяся Панси небрежно бросила на колени Поттера свернутую в рулон карту — и снова опустилась на пол перед заплаканной Лавгуд.
Гарри молча покосился на сплетенные бледные пальцы девочек, на то, как Панси, подняв руку, осторожно перебирает спутанные локоны Луны — и эта рука едва заметно дрожит.
Истерички, устало подумал он, снова склоняясь над картой.
Срывающийся женский шепот отвлекал куда больше, чем хотелось бы себе признаваться. А еще больше отвлекало то, что Луна продолжала рыдать, даже выпив целый флакон зелья, которого раньше ей хватало на три таких обморока…
— О, черт!.. — выкрикнул Гарри, глядя на рассыпанную по карте цепь огоньков.
— Где? — тут же обернулась Панси.
Гарри беспомощно усмехнулся, выпрямляясь.
— В Ирландии! — выдохнул он, выпуская из рук бесполезный теперь кристалл. — На побережье, под Бангором…
Лицо Панси мгновенно приобрело знакомое выражение — как будто у нее разболелся зуб, а она всячески пытается это скрыть.
— Во придурки! — с чувством сказала она. — Он же родом оттуда. Идиоты. Все четверо.
Гарри машинально кивнул, вставая и отряхивая колени. На джинсах остался смазанный отпечаток окровавленной ладони.
Панси внимательно вглядывалась в его движения.
— Никуда отсюда не дергайтесь, — приказал Гарри, поднимая глаза и доставая из кармана палочку. — Обе. Понятно?
Луна, услышав его, подскочила и, оттолкнув попытавшуюся было остановить ее Паркинсон, вцепилась в плечи Гарри обеими руками.
— Ты не понимаешь?! — тонко выкрикнула она ему в лицо. — Он же чокнутый! Раз сюда, к нам, пришел! Что, тоже хочешь… как Драко…
Ее губы дрожали, и беспомощный, отчаянный взгляд бил наотмашь — сердце захлестнуло от несвоевременной нежности. Она же боится, подумал Гарри. За Драко… и за меня. И не может выбрать сейчас между нами — она видит лишь то, что я здесь, а Малфоя нет. И боится выпустить из рук и меня… даже если осознает, что, не выпусти — и, возможно, Драко тоже не сможет вернуться. Хотя, что она там осознает, она же — женщина, да еще и в истерике, да еще и — эмпат…
Понимание было похоже на обрушившийся сверху водопад. Дыхание перехватило, будто в горле застрял невесть откуда взявшийся ледяной ком.
— Что ты услышала? — онемевшими губами прошептал Гарри, сжимая тонкие девичьи запястья. — Симус, он… что?..
— Он умирает! — всхлипнула Луна. — Он… знает это, Гарри! Ему уже все равно… Он же сам сказал, помнишь — ему больше нечего терять!
Ее глаза умоляли — будто можно было сейчас сделать что-то, что изменило бы все — не дало уйти Драко, или не впустило сюда Финнигана, или…
— Да говори же ты, черт бы тебя побрал! — рявкнула в одно мгновение оказавшаяся за спиной Луны Панси, хватая девушку за руку.
Гарри молчал, тяжело дыша сквозь зубы. Лавгуд уронила голову ему на плечо.
— Вчера, когда я читала почту, помнишь, вы еще спрашивали, не случилось ли чего… оттаскивали меня, что, мол, хватит работать, мы же праздновать собрались… — она снова всхлипнула и подняла глаза. — Просто… Гарри, да ты за окно посмотри! Ты видел когда-нибудь такой ливень в этих краях в середине лета? И так долго?
Панси, нахмурившись, уставилась куда-то в пространство.
— Я никогда не был в Хогвартсе в середине лета, — безжизненно ответил Гарри.
— А я была! — уперлась Луна. — И не один раз. А там, — она махнула рукой в сторону горы свитков, сваленных в кучу на столе, — утверждают, что ливни идут по всей Англии! И что уровень воды поднимается так, что южное побережье затоплено почти целиком, оттуда людей пачками эвакуируют. Блэкпул и Беркенхэд смыло к чертовой матери, можешь вообще забыть, что эти города существовали когда-нибудь…
