Столб солнечного света, на короткое время осветивший платформу, был поглощен новым шквалом. Золотистый свет, казалось, бежал по белому граниту, преследуемый по пятам дождем. У паланкина был брезентовый полог для защиты от солнца и дождя. Гилтас нашел звук дождя, барабанящего по брезенту, удивительно успокаивающим.

Он нуждался в подобных маленьких утешениях. Остальные проблемы становились все тяжелее. Запасы еды продолжали сокращаться. Он санкционировал дополнительные фуражные отряды, но те вернулись с разочаровывающе скудными результатами. Несколько бушелей трав, немного молодых листьев одуванчиков и малое количество грибов не поддержат нацию. Впервые он поставил под сомнение свое решение привести свой народ в Инас-Вакенти. Не сделал ли он гибельный выбор. Каким бы опасным ни было их существование в Кхуриносте, там они имели дело с врагами, которых видели, и с которыми могли драться. В долине врагом была ситуация, осложненная армией молчаливых призраков. Эльфы заплатили высокую цену, чтобы попасть сюда. Многие умерли во время похода через пустыню, а выжившие в жаре и атаках кочевников обнаружили, что смерть все еще крадется за ними, смерть от голода.

Мог ли он выбрать другой путь? Кериан никогда не колебалась, отстаивая свою мечту вернуть родные земли. А еще Гилтас вне всяких сомнений знал, что это было им не по силам, по крайней мере, в настоящий момент. Ее второй план, завладеть Кхури-Ханом и использовать его в качестве цитадели, был абсолютно нелепым и мог привести к убийствам и страданиям ужасающих масштабов. Их основное и единственное преимущество — купленное у хана убежище — было бы потеряно. Абсолютно все повернулись бы против них.

Дождь усилился. Он не мог больше откладывать. Гилтас слишком быстро встал. Его ноги предательски подогнулись, но он навалился на посох и не упал. Капли дождя падали ему на лицо. Гилтас не обращал на них внимания и подошел к платформе. Ее гранит имел самую лучшую полировку и самую чистую белизну изо всех, что он когда-либо видел. Сорок сантиметров возвышались над землей. Еще больше было вкопано. Гилтас мог бы вскочить на плиту одним легким прыжком. Вместо этого он с трудом взбирался на нее, словно на гору.

Когда Гилтас наконец добился успеха, он с трудом дышал. Дождь мочил ему волосы, струился по глазам и стекал по подбородку. Скорее чем помеха, дождь был приятным, почти теплым, что было странным, так как он пришел с очень высоких гор. Его эффект оказался неожиданным. Он подействовал словно тонизирующий напиток, придав его мыслям свежую ясность, а его телу новую целеустремленность. Он двинулся вперед, направляясь к центру огромного круглого монумента.

Кончик его посоха поскользнулся на мокром граните, и Гилтас растянулся. Он ободрал костяшки на левой руке и получил ощутимый удар в челюсть. Ничуть не испугавшись, Гилтас снова поднялся на ноги. Дождь смыл кровь.

Когда он добрался до точного центра платформы, случилось странное. Дождь продолжал поливать его и стучать по камню, но он не издавал звука. Было необычно наблюдать дождь и совсем не слышать его. Удивившись, он хлопнул в ладони. Те тоже не издали ни звука. Гилтас стукнул толстым концом посоха по граниту. Ничего.

Неестественная тишина позволяла приблизиться другим звукам. Они стали громче, как только он сконцентрировался. Это были голоса его подданных в лагере. Слегка поворачиваясь влево-вправо, он мог делать голоса громче или тише. Он сдвигался на сантиметр туда-сюда, пока голоса не исчезли, набрал в грудь воздуха и произнес самое близкое сердцу имя.

«Кериан».

Его разрушенные легкие не позволяли громко крикнуть. Гилтас говорил обычным тоном. В бесшумной пустоте его голос прозвенел высоким чистым колоколом. — «Кериан, это Гил. Молюсь, чтобы ты услышала меня. Я жду тебя. Не сдавайся!»

С его лица закапала вода, когда он опустил голову, чтобы собрать в кулак самообладание. Когда Гилтас снова смог доверять своему голосу, он позвал потерявшихся исследователей. — «Хамарамис, это Беседующий. Возвращайся, если можешь. Ты нужен нам. Всем нужен. Возвращайся».

Луч солнечного света проскользил по каменному диску. Он прошел над Гилтасом словно морской маяк.

«Возвращайтесь все домой. Вы нужны мне. Вы все нужны мне».

На это его запас сил был исчерпан. Его колени подогнулись, и Гилтас рухнул на омываемый дождем камень.

Низко пригнувшись к шее Орлиного Глаза, Кериан помотала головой. — «Вы слышали это?»

«Слышала что?» — спросила Са'ида.

«Этот шум».

Са'ида ничего не слышала. Она предположила, что уши Кериан заложило из-за полета. Ее собственные болезненно щелкали несколько раз, когда Орлиный Глаз поднимался выше в небо.

«Он прозвучал словно музыка или голос».

«Никто не может добраться сюда до нас, так ведь?»

Обычно, так оно и было. Но Кериан вспомнила, как далеко донесся ее голос, когда она стояла на высокой каменной платформе в центре Инас-Вакенти. Она описала Са'иде огромный диск и пояснила, как тот донес до ее ушей голоса с огромного расстояния и подобным же образом спроецировал ее собственный голос на несколько миль. Возможно то, что она слышала, было еще одним подобным дальним зовом.

Если так, заметила Са'ида, тогда почему она не услышала его тоже?

У них не было ответа, и Кериан ощутила нарастающее ощущение срочности. Под ними проплывала дикая пустыня. Пейзаж был невыразительно скучным для Львицы, и ее нетерпение делало это бесконечное однообразие еще более невыносимым.

Са'ида, со своей стороны, никогда не уставала от этого вида. Чистые пески тут и там нарушались узкими окружностями зелени, выросшей вокруг колодца или родника. Кочевники в гебах песочного цвета поднимали глаза к небу, когда на ними промелькала тень грифона. Даже с этой высоты эльф и человек ощущали их холодную враждебность. Дети кочевников были не так недружелюбны. Они бешено неслись под пролетавшим грифоном, в явном возбуждении от созерцания такого редкого зрелища. Указывая руками и подпрыгивая, дети махали парящим летунам.

Один раз они нырнули в гряду облаков, очень необычное явление над пустыней. Вокруг них струился теплый туман. В мраке справа от них нарисовалась темная фигура. Кериан немедленно отвернула Орлиного Глаза, заложив резкий вираж.

«Что…?» — Са'ида проглотила свой вопрос, когда темная фигура стала более четкой. Длинная и серая она представляла собой изящный корпус корабля, без мачт и парусов. Его изогнутый бок усеивали застекленные иллюминаторы. Внутри мерцали огоньки. Белый пар вздымался из трубы на корме. Пар подпитывал облако, делая его гуще. Туман сомкнулся позади машины, и также бесшумно, как появился, странный механизм исчез.

Они ошеломленно молчали какое-то время. Кериан покачала головой и сказала: «Должно быть, работа гномов. Я слышала, они строят странные штуковины».

Са'ида тоже слышала эти рассказы, но этот механизм выглядел столь элегантным и функциональным, что она едва могла поверить, что он является творением столь эксцентричной расы.

Они резко вынырнули в солнечный свет. Кериан удивленно вскрикнула. Во время полета сквозь облако, они необъяснимо поднялись на несколько сот метров. Температура воздуха значительно снизилась. Их одежда, промокшая в густом тумане, холодила до костей.

«Смотри!» — Кериан указала вперед. Сине-серые склоны Халкистских гор заполняли вид от горизонта до горизонта, и наиболее выступавшими среди них были три пика со снежными шапками, отмечавшие вход в долину. Са'ида пребывала в изумлении. Она за всю свою жизнь никогда не отдалялась больше чем на двадцать миль от Кхури-Хана. Она спросила Кериан о белых пятнах на вершинах трех пиков.

«Это настоящий снег?» — Кериан кивнула. После некоторой паузы, Са'ида спросила: «Что такое снег?»

Львица обдумала ответ. Она никогда не пыталась описать снег кому-то, для кого тот был совершенно незнаком.

«Это как дождь, только намного холоднее. Когда воздух достаточно холодный, дождь твердеет и становится снегом».