себя как истинного хозяина положения, постольку у него и его команды имелась и реальная воинская сила (которой не было у группы Дербера*), и обещанная (правда, пока что только на словах) весьма значительная финансовая поддержка со стороны крупного дальневосточного капитала.
Однако всё пошло сразу как-то не так, и Хорвата с его воинством не пустили не только во Владивосток, но даже и в Никольск-Уссурийский. Не пустили всё те же чехословацкие легионеры, 5 июля выбившие красных из Никольска и таким образом вставшие на пути у харбинских добровольцев. Вследствие этого пульмановский вагон Хорвата, вместе с сопровождавшими его японскими советниками (полковником Араки и майором Такеда), застрял на станции Гродеково, примерно в 80 километрах к востоку от китайской границы. Передовой отряд харбинцев под командованием есаула Калмыкова смог продвинуться ещё немного вперёд до станции Галенки (на полпути от Пограничной до Никольск-Уссурийска), где вступил уже в непосредственное соприкосновение с чехословаками, командование которых, ссылаясь на распоряжение Приморской земской управы и Временного правительства автономной Сибири**, заявило, что не пустит никого далее во избежание вооруженного гражданского противостояния. Целая дивизия легионеров являлась весьма внушительной воинской силой, считаться с которой приходилось всем на первых порах.
_______________
*Приморская добровольческая дружина под командованием полковника Толстова, созданная на основе владивостокской подпольной офицерской организации, пока ещё только формировалась, да и подчинялась она фактически не ВПАС, а Владивостокскому городскому и земскому самоуправлению.
«По предложению председателя областной земской управы и городского головы и по передаче генерал-майором Дитерихсом, которому, к моменту моего вступления, фактически принадлежала власть в крепости Владивостоке и её районе, я вступил в исполнение обязанностей командующего вооруженными сухопутными и морскими силами Приморской области и коменданта крепости. Полковник Толстов» («Сибирь», Иркутск, №59 за 1918 г.).
**«Голос народа», Томск, №94 за 1918 г. (интервью с С. А. Кудрявцевым).
Выбора не было, и тогда Дмитрий Леонидович Хорват решил сделать, что называется, ход конём. Собрав в пять часов пополудни 9 июля в своём салон-вагоне на станции Гродеково представителей общественности и командиров воинских подразделений, он объявил себя, ни много ни мало, – «Временным Верховным правителем России… впредь до установления порядка в стране и до созыва свободно избранного Учредительного Собрания». Затем перед иконой Спасителя, поднесённой ему в 1899 году рабочими Никольск-Уссурийских железнодорожных мастерских, было отслужено молебствие о благоденствии Российского государства («Сибирская жизнь», №95 за 1918 г.).
Нужно отметить в связи с этим, что печать, подконтрольная правым политическим кругам, уже давно подготавливала общественное мнение
Дальнего Востока к пришествию «Верховного правителя». Сначала ставка делалась на великого князя Михаила Александровича (брата царя), якобы, счастливо избавившегося от большевистского плена и инкогнито пробиравшегося в Харбин. Однако идея возрождения монархии в России оказалась недостаточно популярна на тот момент, особенно в кругах наших великодержавных союзников, так что прибытие наследника русского престола сначала отложили на неопределённый срок, а потом о нём и вовсе забыли и начали на страницах той же печати поговаривать о том, что генерал-лейтенант Хорват, как последний оставшийся в своей должности комиссар Временного правительства России, является как бы прямым и единственным наследником власти этого правительства времён Александра Керенского или даже князя Львова.
Более того, среди политиков из ближайшего окружения генерала нашлись люди, непосредственно причастные к деятельности данного правительства, а именно: кадет Степан Васильевич Востротин, занимавший в одном из российских правительственных кабинетов пост товарища (заместителя) министра продовольствия, и беспартийный Леонид Александрович Устругов – бывший товарищ министра путей сообщения. Кроме того, С. В. Востротин и (продолжаем далее список) Сергей Афанасьевич Таскин (тоже кадет) являлись депутатами Государственной думы 4-го, последнего предреволюционного созыва. Вместе с тем С. А. Таскин, а также Александр Матвеевич Окороков до ноября 1917 г. находились в должности губернских комиссаров Временного правительства России, первый – в Забайкалье, а второй – на Алтае. Кроме того А. М. Окороков и Михаил Онисифорович Курский являлись действительными членами Сибирской областной думы. Ну и, наконец, двое из вышеперечисленных: Степан Востротин и Михаил Курский были виднейшими сибирскими областниками с многолетним стажем, находившимися в дружеских отношениях с самим Г. Н. Потаниным, к числу деятельных автономистов относился также и Сергей Таскин.
Судьбы всех пятерых общественных деятелей, о которых мы только что вели речь, были тесно связаны с Сибирью, более того, за исключением Устругова, все они родились в Сибири. Что касается их социального положения, то оно выглядело следующим образом: Степан Востротин принадлежал к одной из богатейших купеческих фамилий Сибири, занимавшейся также и золотодобычей; Александр Окороков являлся известным барнаульским промышленником, владельцем дрожжевого и винокуренного заводов; Сергей Таскин был крупным землевладельцем; Леонид Устругов и Михаил Курский числились выходцами из небогатых мещанских семей. Опираясь на мощный личностный авторитет и политические связи этих людей, Д. Л. Хорват только поэтому и решился, по всей видимости, на такой смелый и даже в какой-то степени авантюрный шаг – самопровозгласив себя с 9 июля 1918 г. «Верховным правителем» России, правда, – временным.
В 12-ти пунктах своей политической программы, обнародованной в тот же день на станции Гродеково, новый претендент на власть (в первую очередь, в Сибири и на Дальнем Востоке, конечно) выдвинул вполне демократические принципы в полном соответствии с умеренно консервативной идеологией кадетской партии. Он обещал восстановить прежние (досоветские) законы, гражданские и политические свободы, попранные большевиками, права собственности «с отменой социализации и национализации предприятий», а также пообещал возложить разрешение аграрного вопроса на новое* Всероссийское Учредительное собрание. Особым пунктом конечно же оговаривался вопрос о сибирской автономии. Здесь кадетские идеологи вынуждены были поступиться своими прежними принципами и признать право Сибири на автономию, правда, при непременном сохранении территориальной целостности и единства России.
_______________
*Кадеты, как, впрочем, и все, так называемые, несоциалистические политические группировки, одним из непременных условий возможного компромисса с умеренными левыми называли обязательные перевыборы Учредительного собрания, а также земств и городских дум, где они находились, как правило, в нежелательном для них меньшинстве.
В преамбуле этой своей программы Дмитрий Леонидович Хорват объявил о том, что им, как «Верховным правителем», создаётся собственный кабинет министров, составленный не по партийному принципу, а «из людей практического опыта», политиков с безупречной репутацией, готовых объединиться на одной общегосударственной программе. Именно по этой причине правительство генерала Хорвата и получило своё определённо специфическое название – Деловой кабинет. Возглавил его пятидесятичетырёхлетний Степан Востротин, взяв под своё руководство ведомство торговли и промышленности; сорокаоднолетний Леонид Устругов должен был заведовать управлением почт, телеграфа и железных дорог; тридцатилетний Александр Окороков занял должность управляющего ведомством продовольствия; сорокадвухлетний Сергей Таскин возглавил управление земледелия и государственных имуществ. Должность шестидесятитрёхлетнего Михаила Курского в правительстве генерала Хорвата нам, к сожалению, выяснить не удалось.
