Министр-председатель П. Дербер
Члены совета В. Тибер-Петров, С. Кудрявцев, Г. Неометуллов
Государственный секретарь Е. Захаров».
Среди велеречивого славословия (процитированного нами, надо признаться, далеко не полностью) этого агитационного листка, следует выделить, как нам представляется, три основных положения. Во-первых – признание автономной Сибири «составной частью всей России»; данная потанинская формула была, есть и, хочется надеяться, что будет в среде сибирских областников абсолютно непререкаема. Во-вторых, власть на местах передавалась в руки восстановленных в своих правах органов городского и земского самоуправления. Ну и, наконец, в-третьих, – создание «объединяющей всё население власти», т.е., надо полагать, – коалиционного правительства с участием, в том числе, и представителей правого политического лагеря. Это был шаг, что называется, навстречу. Напомним, что согласно решению декабрьского (1917 г.) Сибирского областного съезда, цензовые элементы, т.е. представители крупной буржуазии, были лишены не только права голоса на съезде, но и права участия во Временном Сибирском областном правительстве. Теперь времена изменились, власть большевиков сильно зашаталась, поэтому дружба с представителями крупного капитала, как в России, так и за её пределами, стала весьма и весьма актуальна для меньшевиков и эсеров. А для того, чтобы навести мосты, необходимо было создать коалиционное правительство из умеренно левых и умеренно правых политиков. Казалось бы, ничего проще, однако не тут-то было.
Поскольку в России исторически так сложилось, что у нас всегда более популярным является единоначалие везде и во всём, тенденция к созданию коалиционного правительства в Сибири летом 1918 г. преломилась, собственно, на этом самом вопросе. А именно: кто возглавит коалиционное правительство, левый или правый политик?..
Однако мы забегаем немного вперёд, этак почти на целый месяц, поскольку лишь в конце июля начались во Владивостоке консультации по созданию коалиционного кабинета министров. У нас же на календаре пока что лишь 29 июня. Как свидетельствует газета «Сибирь» (№41 за 1918 г.), в первый же день переворота была провозглашена власть Временного Сибирского областного правительства, в лице пяти его представителей, находившихся на тот момент в столице Приморья. Надо отдать им должное, публично объявившись во Владивостоке в день мятежа, министры Сибирского правительства сразу же оказались, что называется, «в дамках», переиграв тем самым на первых порах конкурирующую с ними «фирму» правых политиков из Харбина во главе с генерал-лейтенантом Хорватом. Последние явно не доглядели за своими оппонентами, прозевав тот момент, когда Дербер и часть его команды неожиданно исчезли из Харбина, направившись с тайной миссией во Владивосток. А когда последние вечером 29 июня в сопровождении охраны из мятежных легионеров явились в здание Владивостокской городской думы и предъявили свои права на верховную власть не только на Дальнем Востоке, но и во всей Сибири, им в этом не смогли отказать, поскольку других претендентов «на трон» на тот момент во Владивостоке не оказалось.
3. Претензии на власть генерала Хорвата
Когда в Харбине узнали о перевороте 29 июня*, а также о том, что ненавистный Дербер объявил себя полным хозяином положения, правых политиков, близких к Дальневосточному комитету защиты Родины и Учредительного собрания, а также представителей крупной буржуазии охватила «лёгкая» паника. Необходимо было что-то предпринять, причём сделать это нужно было как можно скорее, поскольку дело шло к тому, что эсеровских «выскочек»**, чем чёрт не шутит, могли признать и в союзном _______________
*Если верить генералу В. Е. Флугу («Отчёт о командировке»), то получатся, что первые известия о событиях во Владивостоке достигли Харбина лишь 4 июля. Однако пять дней – это слишком долго, даже для сарафанного радио, не говоря уже о телеграфе и пр.
**Дальневосточные деловые круги и общественные деятели с дореволюционным стажем не были против Сибирского областного правительства как такового, идея его долгое время вынашивалась в умах и сердцах истинных автономистов, вдохновлённых трудами Н. М. Ядринцева и Г. Н. Потанина. Это нужно ясно понимать. Другое дело, что многих смущал и более того приводил в полное негодование тот факт, что в рядах прибывших в Харбин, а потом и во Владивосток сибирских министров не оказалось ни одной более или менее значимой личности, которая бы хоть как-то зарекомендовала себя на поприще областнического движения. Вот что, например, писала по этому поводу харбинская газета «Призыв» (№37 за 1918 г.), обращаясь к этим самым «выскочкам»: «Прежде, по-хорошему, назовите все себя и укажите, кто что из вас собою представляет и каковы ваши заслуги перед сибирским обществом. Не забудьте указать, кто из вас откуда родом, чтобы можно было определить, насколько вы действительно сибиряки. Тогда, может быть, мы тоже заговорим с вами по другому, а пока, извиняюсь, вы для нас только „правительство“ в кавычках, а, следовательно, и претендовать на признание вас не за анонимы, а за действительных избранников сибирского народа вы не имеете права».
Вместе с тем, та же газета «Призыв» (№148 за 1918 г.) совсем по другому отзывается об омском кабинете министров, в котором имелось, по крайней мере, хотя бы три человека, достаточно хорошо известных в сибирских областнических кругах (П. В. Вологодский, Вл. М. Крутовский и И. И. Серебренников): «Пока наше „правительство“ плело здесь свою сложную интригу, в Западной Сибири, оказалось, работало другое, настоящее Сибирское правительство».
дипломатическом корпусе, а это означало бы уже полное и окончательное поражение для консерваторов из правого политического лагеря. А процесс в плане признания ВПАС иностранными дипломатами, как могло показаться, действительно пошёл. Так уже в первые дни после победы восстания открыто заявили о своей поддержке группы Дербера чехословацкие легионеры; в тех же симпатиях, по данным разведки, были замечены и американцы, делавшие ставку на ВПАС в пику японцам, симпатизировавших группе Хорвата. Французы тоже склонны были в большей степени признавать левых прогрессистов, чем правых консерваторов. Таким образом, одна лишь Япония твёрдо стояла на позициях поддержки правых политиков. Решающее слово должна была сказать крупнейшая мировая держава того времени – Великобритания. Но чью чашу весов положили бы англичане свой самый весомый голос, та сторона и должна была, по-сути, победить в схватке за власть, но они почему-то медлили, видимо, выжидая, какая из сторон сможет лучше себя преподать*.
Чтобы быть поближе к эпицентру событий генерал Д. Л. Хорват принял решение двинуться вместе с подконтрольными ему частями под общим командованием генерала Б. Р. Хрещатицкого** по направлению к Владивостоку. Прорвав 4 июля линию обороны красных, основные силы которых, в связи с чешской угрозой, оказались оттянуты к Никольск-Уссурийску, белогвардейские части сумели, наконец, перейти русско-китайскую границу и, развивая успех, устремились вдоль линии железной дороги вглубь приморской территории. Не встречая, практически, никакого сопротивления со стороны красных, Хорват надеялся, по всей видимости, уже в ближайшие дни въехать во Владивосток на белом коне и там, перехватив инициативу у министров Сибирского правительства, преподать
_______________
*В конце концов, после долгих раздумий, англичане решили сделать ставку ни на тех, ни на других и ни на третьих (под последними имеется в виду Уфимская Директория), они поставили на вице-адмира А. В. Колчака, утвердив его на роль единоличного правителя Сибири, и, как известно, проиграли в итоге.
**Это были казаки есаула И. П. Калмыкова, два отряда русских добровольцев, главным образом офицеров, один под командованием полковника Н. В. Орлова, второй – конный дивизион ротмистра В. В. Враштила, а также так называемые пластуны (большую часть которых составляли китайские наёмники) полковника А. Е. Маковкина. Командовать всеми этими частями должен был А. В. Колчак, но его в конце июня по каким-то неотложным делам срочно направили с визитом в Японию, поэтому руководить операцией на Гродековском фронте Д. Л. Хорват поручил генералу Борису Ростиславовичу Хрещатицкому. В конце апреля 1918 г. правление КВЖД, по настоянию англичан, назначило А. В. Колчака главноначальствующим российскими войсками на всём протяжении этой железной дороги, от станции Маньчжурия на западе и до станции Пограничная на востоке. Заведовать штабом у Колчака стал Б. Р. Хрещатицкий, а исполнявшего до Колчака должность начальника российских войск генерала от кавалерии М. М. Плешкова перевели помощником по военным делам главноуправляющего КВЖД генерал-лейтенанта Хорвата.
