Однако, прежде чем окончательно, что называется, ударить по рукам и согласиться пригласить в качестве руководителей ведущими отделами ЗСК членов Омского военно-промышленного комитета, уполномоченный Правительства выдвинул одно неприемлемое условие, которое должно было определить дальнейшие взаимоотношения правительственных комиссаров и управленцев, – последние ни в коем случае не должны были вмешиваться в общее руководство освобождёнными территориями и пытаться влиять на решение каких-либо политических вопросов. Богу – богово, как говорится, а кесарю – кесарево. Такое условие неизвестно как долго обсуждалось, но его всё-таки приняли. На этом, собственно, видимо, прения и закончились, после чего стороны перешли к обсуждению возможных кандидатур, а также прочих немаловажных в таких случаях деталей.
Вскоре в Омск прибыли Михаил Линдберг и Борис Марков (Василий Сидоров где-то, примерно, до 18-го числа текущего месяца оставался ещё в Новониколаевске). И вот 14 июня состоялось, наконец, первое уже вполне официальное заседание членов Западно-Сибирского комиссариата в присутствии (о чём свидетельствует журнал заседаний) двух министров Временного Сибирского правительства П. В. Вологодского и И. А. Михайлова. Среди вопросов, обсуждавшихся по ходу работы, главной темой конечно же стало назначение управляющих отделами комиссариата. В тот день утверждено было пять таких высокопоставленных столоначальников. Отдел продовольствия возглавил Н. С. Зефиров, земледелия и колонизации – Н. И. Петров, юстиции – А. П. Морозов, двое первых были представителями Омского военно-промышленного комитета, а третий – членом кадетской партии с двенадцатилетним стажем, последний год работавший председателем окружного (губернского) суда в Барнауле, а до этого несколько лет прослуживший в Омске в должности следователя. Ещё один очень важный отдел – административный, призванный осуществлять контроль за передачей власти на местах в руки местного самоуправления, возглавил томский эсер В. С. Сизиков.
Ну и, наконец, ещё один отдел – военный – получил под своё начало полковник А. Н. Гришин-Алмазов. В протоколах первого заседания членов ЗСК в Омске обсуждение этого вопроса стоит в числе самых первых в повестке дня*. Стенографического отчёта, к сожалению, видимо, тогда не велось, и нам теперь доподлинно неизвестно как там всё происходило, однако у исторической науки имеется на руках одно, если так можно выразится, косвенное свидетельство, его нам оставил в своих мемуарах Георгий Гинс, участвовавший в тот день (согласно документам) в работе совещания. По его словам во время обсуждения кандидатуры на должность военного управляющего произошла дискуссия, связанная с тем, что на эту должность реально претендовало сразу два человека – назначенный ещё в Новониколаевске Линдбергом Нил Фомин и командующий Западно-Сибирской армией Гришин-Алмазов. Первый, несмотря на свою молодость, являлся очень важной персоной, видным деятелем эсеровской партии, членом Всероссийского Учредительного собрания от Енисейской губернии, однако вместе с тем он представлял собой сугубо гражданского человека. Второй же был, напротив, профессиональным военным, хорошо знавшим как строевую службу, так и штабную работу. С точки зрения здравого смысла, конечно, Алексей Николаевич больше, нежели Нил Валерьянович, подходил на роль военного «министра», однако, с политической точки зрения, а армия – это всегда политика, для правительственных уполномоченных предпочтительнее для этой должности всё-таки была кандидатура своего брата эсера – Нила Фомина.
_______________
*Если интересно см.: Шишкин В. И. Журналы заседаний Западно-Сибирского комиссариата временного сибирского правительства (июнь 1918 г.) / Известия омского государственного историко-краеведческого музея №11. Омск. 2005. С. 291—303 или в Интернете – http://museum.omskelecom.ru/OGIK/Izvestiya_11
/schischkin.htm
На окончательный выбор, как нам представляется, повлияли в данном случае два дополнительных фактора, склонивших чашу весов в пользу полковника Гришина-Алмазова. Во-первых, опять же со слов Гинса, командующий армией предъявил членам Комиссариата какой-то ультиматум, суть его автор мемуаров нам не сообщает, но можно предположить, что это было предупреждение уйти с поста главкома в случае, если его кандидатуру не утвердят в должности начальника военного отдела. Вторым аргументом в споре двух претендентов стал голос, поданный за Гришина-Алмазова со стороны Ивана Михайлова, а это было мнение не кого-нибудь, а теперь уже официаотного министра Временного Сибирского правительства.
В связи с последним обстоятельством, кстати, исследователи отмечают опять-таки два очень важных момента: на заседании 14 июня впервые, пожалуй, так открыто против линии партии пошёл И. А. Михайлов, сочувствующий, как считалось ранее, идеям социалистов-революционеров. Спустя несколько месяцев, осенью того же года, эсеры заклеймят его уже как предателя и нарекут Ванькой-Каином. Но это потом, а в июне такого неожиданного выпада «министра-социалиста» почти никто не заметил, как не придали значение, в общем-то, и второму, во-многом связанному с первым, и не менее переломному «происшествию», о котором мы, собственно, и говорили только что. Отставка Нила Фомина и назначение на должность руководителя военного отдела Гришина-Алмазова, по мнению ряда комментаторов, явилась первым серьёзным поражением левых политиков в их пока скрытом («подковёрном») противостоянии с правыми.
Полковник Гришин-Алмазов после 14 июня сосредоточил в своих руках очень большую власть, открывавшую ему прямую дорогу к личной диктатуре (но в интересах буржуазно-кадетской олигархии, конечно). К такому выводу пришли и потом не на шутку встревожились данным обстоятельством многие люди, причём даже те, которым такое назначение, казалось бы, было на руку, например, будущий новый председатель Временного Сибирского правительства П. В. Вологодский (свой среди чужих). Он, спустя некоторое время, стал прямо поговаривать о том, что человек, метящий в сибирские Бонапарты, что-то уж слишком рано стартует. Все, кто слышал такие заявления, конечно же отлично понимали о ком идёт речь.
Почему члены Западно-Сибирского комиссариата с такой лёгкостью согласились дать в руки беспартийному полковнику столько важных полномочий понять опять-таки трудно («хоть убей, следа не видно»), но всё-таки, наверное, можно. Во-первых, комиссары, вероятно, полагали, что в роли начинающего корсиканца Гришин-Алмазов пробудет совсем не долго, собственно, до той только поры, пока из харбинской эмиграции не вернётся в Сибирь законно избранный военный министр вполне правоверный эсер Аркадий Краковецкий, то есть – буквально месяц, ну от силы полтора. А до той поры пускай-де доблестный полковник, получив полное единоначалие над войсками, пробивает и расчищает своими дивизиями дорогу на восток, и чем скорее он это сделает, тем лучше, – тем быстрее смогут вернуться из Харбина в Омск все министры-социалисты Временного Сибирского правительства. И уж тогда…
Ну и потом, во всём этом деле, с нашей точки зрения, сыграл ещё немаловажную роль и некоторый личностный, вполне, можно сказать, субъективный фактор. Дело в том (ищите женщину), что в это время в Томске очень серьёзно заболела жена Павла Михайлова и ему, возможно, в тот момент стало не до разборок с военными, которые к тому же могли затянуться неизвестно как долго. Так что для пользы общего дела и для благополучия собственной семьи, лидер ЗСК, решил не обострять ситуацию, подписал постановление о назначении Гришина-Алмазова и на том же заседании 14 июня выпросил у своих коллег краткосрочный недельный отпуск для поездки в Томск к больной жене.
Пост управляющего отделом труда (социального отдела, призванного следить за соблюдением рабочего законодательства, за своевременной выплатой зарплат, пособий и пр.) было предложено занять известному барнаульскому общественному деятелю, меньшевику-оборонцу, близкому к областникам сорокалетнему Л. И. Шумиловскому. Он согласился, получив по телеграфу столь интересное для себя предложение, и сразу же выехал в Омск. Бывшего директора, одного из строителей и создателей Томского технологического института Е. Л. Зубашева попросили возглавить отдел торговли и промышленности, но он отказался. Замену ему некоторое время спустя нашли, в Томске, им оказался профессор того же ТТИ, заведующий кафедрой геологии, ученик знаменитого В. А. Обручева*, сын одного из известнейших золотопромышленников Сибири, П. П. Гудков. Никита Буя-новский, председатель Омского биржевого комитета, после некоторых раздумий отверг весьма лестное для себя предложение, – занять пост управляющего отделом финансов. На эту должность чуть позже назначили ещё одного ставленника военно-промышленного комитета А. П. Мальцева. На заседании 14 июня также было решено предложить пост управляющего отделом туземных (национальных) дел казахскому политическому деятелю, одному из руководителей национальной (буржуазно-демократической)
