1 июня по городу были расклеены листовки с воззванием к населению Томска за подписью подполковника Пепеляева (только что назначенного начальником штаба Томского гарнизона) и Льва Перелешина (правого эсера, являвшегося на тот момент, видимо, политическим комиссаром того же гарнизона). В этом политическом памфлете излагалась весьма и весьма примитивная информация о большевиках, как о немецких шпионах и подкупленных из-за границы предателях родины.

Томская меньшевистская газета «Заря» в ответ на данную прокламацию в одном из своих ближайших номеров с некоторым предостережением отметила, что большевизм – это гораздо более широкое понятие и более серьёзное явление российской политической действительности, чтобы вот так вот огульно представлять его, как власть кучки немецких наймитов, дурачивших своими, якобы, популистскими и совершенно пустыми лозунгами в течение нескольких месяцев всё население страны. Однако вряд ли кто тогда, в состоянии эйфории от столько быстрой и лёгкой победы над советской властью, мог услышать эти весьма уместные и, главное, абсолютно справедливые доводы о том, что с большевиками нужно бороться очень серьёзно, воспринимая их, как весьма достойного противника, вполне реально овладевшего революционной стихией масс. К слову сказать, русские меньшевики уже давно и очень тонко подметили, что политика приверженцев ленинизма – эта продолжение российского самодержавия (со всеми его плюсами и минусами), но только как бы с левого фланга (начало процесса зарождения знаменитого впоследствии сменовеховства).

Как бы подтверждая данный тезис меньшевиков, трудящиеся Томска, повторимся, далеко не самого пролетарского города в Сибири, уже в первый день победившего антибольшевистского восстания сумели самоорганизоваться и выработать собственную резолюцию по поводу только что произошедших событий. 31 мая томский профсоюз металлистов провёл общее собрание, на котором было принято решение предъявить новым властям следующие требования: 1) немедленно освободить всех арестованных во время переворота членов союза металлистов; 2) сохранить Совет рабочих депутатов; 3) сохранить контроль союза металлистов над теми предприятиями, которые им были переданы при советской власти («Омский вестник», №119 от 16 июня 1918 г.).

В воскресенье 2 июня в помещении Рабочего дворца (в бывшем Гоголевском доме, переданном после Октябрьской революции профсоюзным организациям) состоялась уже общегородская конференция профсоюзов, на которой присутствовали два представителя Западно-Сибирского комиссариата ВСП – Павел Михайлов и Борис Марков. Последний в своём выступлении отметил, в частности, следующее: «Сибирское правительство сейчас находится между двух огней: с одной стороны – большевики, с другой – буржуазия. Первые уже нам не страшны, но буржуазия ещё сильна, и поэтому необходимо ликвидировать дальневосточный комитет Хорвата и семёновские банды*, необходимо восстановить революционный фронт для борьбы со всеми тенденциями, противоположными народовластию».

Несмотря на такие громкие и многообещающие заявления, участники собрания достаточно холодно встретили руководителей новой власти. Главной причиной выраженного таким образом недовольства стали многочисленные факты арестов за прошедшие два дня руководителей профсоюзного движения, а также некоторых просоветски настроенных рабочих лидеров. Поэтому, в зале звучали «выкрики, враждебные новой власти», поддерживаемые явно провакационными аплодисментами. Многие из выступавших выражали сомнение в том, что реальная власть в городе принадлежит гражданской администрации; с их точки зрения, с первых дней переворота она перешла в руки военных. Некоторые из ораторов высказывали в связи с этим опасения, что интересы рабочего класса не будут защищены теперь в достаточной мере и что трудящимся придётся вести непрерывную и тяжелую войну за своё экономическое благосостояние и политические права. Присутствовавший на собрании корреспондент газеты «Сибирская жизнь» на основании такого рода заявлений и многочисленных реплик с мест сделал вывод о том, что симпатии большинства рабочих на стороне только что свергнутой советской власти («Сибирская жизнь», №28 от 5 июня 1918 г.) **.

_______________

*Комитет Хорвата, это так называемый Комитет защиты Родины и Учредительного собрания, созданный в начале весны 1918 г. в Харбине, представителями правых партий при поддержке со стороны крупной буржуазии и оспаривавший у левых министров Временного правительства автономной Сибири права на власть на освобождаемой от большевиков территории Сибири и Дальнего Востока. Ударной боевой силой Комитета являлся Особый Маньчжурский отряд атамана Семёнова.

**Собравшийся 11 июня на своё заседание профсоюз торгово-промышленных служащих, напротив, выразил полную поддержку Временному Сибирскому правительству и её добровольческой армии, на нужды которых члены профсоюза решили в течение трёх месяцев перечислять свой однодневный заработок, а также 1% – в фонд безработных («Омский вестник», №120 от 18 июня 1918 г.).

В своей итоговой резолюции конференция, во-первых, потребовала немедленно прекратить преследование людей по политическим мотивам и освободить рабочих томских предприятий, арестованных в ходе противобольшевистского мятежа. Во-вторых, призвала Сибирское правительство противостоять контрреволюционным силам, а для этого, не откладывая дел в долгий ящик, преступить к демократическим преобразованиям в интересах народа. Таким образом, профсоюзы Томска, как констатировали в своих отчётах присутствовавшие на конференции журналисты, согласились поддержать ВСП ровно настолько, насколько оно

будет «преследовать интересы и отстаивать права трудящегося класса».

На томской конференции присутствовал секретарь центрального профбюро Сибири меньшевик-интернационалист Исаак Магун. В своём выступлении он также весьма нелицеприятно высказался в адрес новой власти, обвинив партию правых социалистов-революционеров в контрреволюционности и соглашательстве с буржуазией в ущерб интересам трудящихся. Видимо не без участия Магуна в Рабочем дворце в те дни приютили оставшуюся без своих редакционных помещений газету «Знамя революции», перепрофилировав её из органа РСДРП в периодическое издание городского профсоюзного бюро и переименовав в «Рабочее знамя». Вениамин Вегман так и остался главным редактором газеты, а Магун вошёл в состав её редколлегии*. На страницах нового издания уже 9 июня появилась статья Вегмана, рассказавшая о событиях 30—31 мая в Томске, связанных со сменой власти, несколько в ином тоне, нежели большинство других городских газет.

Работа в доме профсоюзов, таким образом, в июне ещё кипела, сюда же перебрался разгромленный, изрядно поредевший, но всё ещё не запрещённый новыми властями городской Совет рабочих и солдатских депутатов**. Ютился он в одной из комнат третьего этажа, где размещался также и союз металлистов. Здесь в Рабочем дворце располагались все центры профсоюзных организаций города. Раньше в этом здании, называвшемся до Октябрьской революции Гоголевским домом, размещалась 4-я женская гимназия и музей. За прошедшие полгода рабочие довели помещения до весьма плачевного состояния, ремонт не производился, повсюду были заметны следы пребывания крайне нечистоплотных людей, на полу валялись окурки, обрывки газет и плакатов, бросались в глаза многочисленные плевки на стенах, немытые окна и пр. Так описывали томские газеты вид некогда отличавшегося особой ухоженностью Гоголевского дома***.

_______________

*Газета просуществовала всего лишь два месяца и была закрыта 4 августа по распоряжению, последовавшему из Омска от Временного Сибирского правительства. А за две недели до этого, в ночь на 17 июля редактор Вегман надолго отправился в тюрьму. Вслед за ним в начале августа туда же сопроводили и Магуна, несмотря на то, что он являлся членом Сибирской областной думы и обладал, таким образом, депутатским иммунитетом.