Но, несомненно, Карел Чапек был и философом, умевшим видеть явления жизни более глубоко, чем это доступно обычным людям. Вот некоторые из его афоризмов:
Представьте, какая бы наступила тишина, если бы люди говорили только о том, что знают.
Из двух различных воззрений побеждает то, сторонники которого громче кричат.
Одна из наибольших бед культуры — ученые дураки.
Критик учит автора, как сделать что-то так, как сделал бы он сам, если бы только знал, как это делается.
Первая проблема воспитания состоит в том, чтобы обучиться скрывать свою глупость.
Мне кажется, что с молодым поколением приходит лучший мир. И еще мне кажется, что с поколением старым лучший мир уходит.
Голодные хотят не власти, а еды.
Сделки заключаются затем, чтобы условия их выполнял более слабый.
Объем нашей книги не позволяет поведать о других пражских литераторах, о Марии Пуймановой (1893–1958) и Франтишеке Кубке (1894–1969), который продолжил традицию исторического романа Алоиса Ирасека, о крупных современных романистах Богумиле Грабале (1914–1997) и Милане Кундере (род. в 1929), о блестящем созвездии чешских поэтов, куда входят Витезслав Незвал (1900–1958), Франтишек Галас (1901–1949), Владимир Голан (1905–1980) и удостоенный Нобелевской премии Ярослав Сейферт (1901–1986). Мы также лишь упомянем про великолепное содружество писателей, художников и музыкантов, ассоциацию деятелей искусства «Деветсил», которая существовала в Праге в 1920–1931 годах и сыграла огромную роль в культурной жизни Чехословакии. Если хотите узнать об этом больше, изучайте Прагу, а чтобы ваши штудии были приятнее, мы кое-что вам подскажем. В Граде, с северной стороны собора святого Вита, есть Викарска улочка, а на ней — старинный погребок «Викарка». Загляните туда, угоститесь вином или пивом и внимательно осмотрите зал, описанный еще Сватоплуком Чехом. Здесь бывали великие люди, о которых помнит Прага: Пабло Пикассо и Поль Элюар, Давид Ойстрах, Луи Арагон и Илья Эренбург. Возможно, с тех пор в «Викарке» сменились столы и стулья, но пиво и кнедлики остались прежними; отведав их, подумайте о том, что на вашем месте наверняка сидел кто-то из гениев.
И напоследок расскажем вам об одном чешском предприятии, сочетающем литературу с приключениями: тем более, что авторы, трудившиеся в этом необычном жанре, снискали всемирную известность. Речь идет о путешественниках Милославе Стингле, Иржи Ганзелке и Мирославе Зикмунде и их многочисленных книгах. Казалось бы, в двадцатом веке, когда стало возможным облететь планету за несколько часов, нет места романтике, а дальние странствия уже никому не интересны. Стингл, Ганзелка и Зикмунд доказали, что это не так. Им пришлось многое пережить, и у себя на родине, и в чужих странах. Однако, несмотря на все испытания, они явили пример не только неистощимой любознательности и творческой активности, но и поразительного долголетия: Ганзелка скончался на восемьдесят третьем году жизни, а Стингл и Зикмунд живы до сих пор, причем последнему уже перевалило за девяносто. Сказать можно только одно: люди — легенда!
Зикмунд (род. в 1919) и Ганзелка (1920–2003) познакомились в Торговом колледже, где оба учились накануне Второй мировой войны. Там они разработали план путешествий по пяти континентам, но его осуществление пришлось отложить до лучших времен. По окончании войны друзья убедили руководство машиностроительного завода, выпускавшего «Татры», что задуманное ими предприятие станет отличной рекламой чехословацких автомобилей и повысит их рейтинг на мировом рынке. Став обладателями четырех колес, Ганзелка и Зикмунд совершили в 1947–1950 годах свои первые путешествия по Африке и Южной Америке, а затем, в 1959–1964 годах — по Ближнему Востоку, Азии и СССР. Результатом явились сотни репортажей, документальные фильмы и замечательные книги: «Африка грез и действительности», «К охотникам за черепами», «Там, за рекою, Аргентина», «Перевернутый полумесяц» и другие. Эти книги пользовались повсюду, в том числе и в Советском Союзе, огромной популярностью. Книги и фильмы принесли Ганзелке и Зикмунду славу; кроме того, они служили доказательством, что человек в странах соцлагеря как бы абсолютно свободен и может ездить по всяким экзотическим местам, даже к охотникам за черепами. Разумеется, это было пропагандистской ложью. Если не считать моряков, полярников и журналистов-международников, единственным настоящим путешественником в СССР был Юрий Сенкевич, который плавал с Туром Хейердалом на папирусной лодке «Ра».
Дальнейшая судьба знаменитых путешественников сложилась непросто: они оба подписали «Хартию 77», программный документ группировки инакомыслящих чехословацких интеллектуалов, за что были изгнаны из Союза чехословацких писателей и из культурной жизни страны более, чем на десятилетие. На их книги и фильмы был наложен запрет, оба оказались безработными (Ганзелке, например, пришлось трудиться садовником), о новых путешествиях не стоило даже мечтать. Однако друзья сумели это пережить. После «бархатной революции» снова начали выходить их книги, и в девяностые годы Ганзелка и Зикмунд, несмотря на возраст, совершили путешествия в Японию, Австралию, Шри-Ланку и другие страны.
Их коллега Милослав Стингл (род. 1930), этнограф, журналист и писатель, был путешественником-одиночкой и вполне обходился в своих странствиях без поддержки соотечественников. Его специализацией как этнографа являлись обычаи индейцев Южной Америки, в частности — арауканов. Индейцев обеих Америк он посещал неоднократно, написав затем великолепные книги «Индейцы без томагавков» и «Тайны индейских пирамид». После первой его «индейской» экспедиции настал черед эскимосов, а потом он отправился в совсем уж далекие экзотические места — на тихоокеанские острова Полинезии и Микронезии, в Новую Гвинею и на загадочный остров Пасхи. Эти странствия описаны Стинглом в книгах «Очарованные Гавайи», «Черные острова», «Последний рай», «Незнакомая Микронезия». В русском переводе эти произведения выходили неоднократно, включая и весьма объемный сборник «Приключения в Океании» (1986). Стингл является ученым мирового уровня, членом ряда академий, и его книги (а он написал их более сорока) переведены на десятки языков.
Вообще-то странников и любителей путешествовать среди чехов всегда хватало, и немало непосед из чешских земель бродило по миру в далеком или недавнем прошлом. Среди них Штефан Чех, путешествовавший по Монголии еще в XIII веке, Ольдржих из Парденоне, который первым из европейцев добрался до Тибета, Франтишек Брожек, исследователь Центральной Африки, доктор Павел Дурдик, собравший уникальную индонезийскую коллекцию, Август Кржиж из Табора, который служил персидскому шаху, основал в Тегеране военную академию и провел там телеграф. С судьбами этих легендарных людей и множеством интересных экспонатов можно познакомиться в музее, созданном Войтехом Напрстком в Праге в 1862 году. Он так и называется: Напрстков музей азиатских, африканских и американских культур. Но если вы не в силах это выговорить, спрашивайте этнографический музей на Бетлемской площади.
Глава 24
Пражские художества: музыканты
Есть города, в которых мелодии рождаются словно бы сами собой. Многое способствует этому: величавость зданий, мостов, площадей и парков, старинные легенды и память о прошлом, некая мистическая таинственность городской атмосферы, симбиоз музыкантов, художников и литераторов, связь с другими странами и талантливые иноземцы, обогащающие национальную традицию. Все это имелось в Праге в избытке, и потому издавна стремились сюда не просто таланты, но настоящие музыкальные гении.
Особенно Прага гордится визитом великого Моцарта, гостившего в чешской столице в 1787 году. Да и помимо него многие гениальные музыканты посещали Прагу и радовали ее своими концертами — Берлиоз и Глюк, Лист и Вагнер, Брамс и неоднократно бывавший здесь Бетховен. Чайковский также приезжал сюда трижды, в 1888–1892 годах, останавливался в гостинице напротив Пороховой башни, дирижировал в Национальном театре, когда здесь в первый раз исполнялся «Евгений Онегин», был на премьере «Пиковой дамы» и написал хорал «Отче наш» специально для певческого общества «Глагол». Но, несмотря на такое созвездие прославленных имен, мы все-таки примем за точку отсчета визит Моцарта — ведь он приехал в Прагу почти за сорок лет до рождения Бедржиха Сметаны, первого из великих чешских композиторов.
