«... Институт, к примеру, физкультуры стал Академией. У нас нынче куда ни плюнь — сплошные академии. Особенно... Академия коммунального хозяйства умиляет. Во главе, небось, академик. Из сантехников» (Московский комсомолец «Стадион для великого князя»).
«...Факт из разряда «очевидое-невероятое»: сейчас в России насчитывается более 500 академий наук! И с каждым днем их количество увеличивается. Похоже, мы вплотную приблизились к обретению национальной идеи, зовущей и мобилизующей. Например, такой: «Каждому россиянину по собственной академии наук!».
... Во многих из этих «храмов науки» существует собственная аттестация кадров — то есть в обход ВАКа выдаются дипломы о присвоении научных степеней и званий, которые внешне очень похожи на документы государственного образца. Через данную систему аттестаций пропущено уже около 20 тыс. человек. ... Девальвируется ценность научных званий и степеней, возникают недоразумения... Если следовать знаменитому призыву Козьмы Пруткова и «смотреть в корень», то большинство общественных академий — это просто клубы, общества по профессиональным интересам... Выход из сложившейся ситуации напрашивается сам собой. Надо законодательно внести ясность, какие организации имеют право на почетный и ко многому обязывающий «титул» — «Академия наук». А после этого провести перерегистрацию общественных объединений, имеющих в своем названии это словосочетание...» (Московский комсомолец. «Ломоносов на общественных началах». В России катастрофически размножаются академики». 17.7.2001).
А вот как оценивается эта проблема «за бугром» — отклик нашего действительного члена Нью-Йоркской АН («Эпидемия «академичества», Субботник НГ № 23, 16.6.2001 г.) — «.. В последние несколько лет многие наши ученые присвоили себе титул «академиков», будучи всего лишь членами общественных организаций, именуемых академическими..., но зарубежные ученые не титулуют себя «академиками», называя себя просто: доктор наук, профессор.... У нас же все иначе... Эпидемия «академичества»... не более, чем рецидив нашей давней, хорошо известной болезни, имя которой — хлестаковщина...».
Вот такой получился обзор печати по «общественным академиям и академикам», которые (как метко подметил Г.Попов) «половодьем залили страну». Теперь картина прояснилась (и для меня). Нетрудно догадаться, что эти скандальные публикации комментариев не требуют.
Закончив сатисфакционные действия против допущенных генералом Гареевым личных оскорблений в мой и моего отца адрес, пора, как говаривали мудрецы Востока, перейти к нашим баранам — частным, в массе своей необоснованным, замечаниям генерала по некоторым вопросам историографии, затронутым в моих работах.
Вот их перечень:
1. «... Недавно один из послевоенных военачальников заявил, что во время войны, не считаясь с потерями, стремились к юбилеям брать Киев, Берлин и другие города». Остановимся — далее идет вставка, которой не было в статье «Кто пропустил уроки?» (Независимая газета, 01.12.2000 г.):
«В.М.Сафир пишет, что штурм Берлина и его взятие к майским праздникам нужны были только для очередного возвеличивания Сталина и Жукова...». Узнаю почерк мастера своего дела (генеральские шуточки, как те «боцманские»). В этом предложении выброшено начало — основной поясняющий кусок: «... штурм окруженного и обреченного (выделено мной — B.C.) Берлина так, как он был исполнен к майским праздникам...». Специально отрезан и «хвост» этой мотивировки: «... в духе советских традиций. А то, что «за Россию заплатили Россией», ни Гареева, ни... других поклонников бездарных методов ведения вооруженной борьбы совершенно не интересует». Так что смысл моих высказываний Гареевым изрядно «довернут». Вообще-то эти упражнения генерала на «праздничную» тему я достаточно обоснованно опроверг в ВИА № 3(18) на с. 98-99. Однако продолжим. Гареев: «А вот о чем говорит документально зафиксированный факт. Когда Жуков доложил Сталину о том, что в ближайшие дни...». Стоп! Далее опять новая вставка, которой не было в статье! Гареев, чувствуя слабость своей позиции, срочно вводит предохранительную прокладку, эдакий историографический pampers: «... (а дело было, как известно (?! — B.C.), действительно накануне 1 мая — М.Г.)...». Далее: «... овладеть Берлином не удастся, т.к. нужна перегруппировка сил. И.Сталин ему ответил: «Ну, ничего, впереди Первомай, это и так большой праздник.... А что касается того, возьмем ли мы Берлин 2 или 3 мая, это не имеет большого значения...».
Как видите, при внимательном прочтении этого опуса сразу же возникает ряд вопросов:
— Почему в споре по историческим событиям не указана, как это принято, фамилия «послевоенного военачальника»? Кто этот таинственный бесфамильный и коварный Мефистофель? Ответ простой — «схватившись» по недосмотру с высокопоставленным военным, можно и «схлопотать». Тем более нарушается основной клановый принцип почкования и размежевания в нашей армии — «две группы: генералы — и все остальные... только с воинского звания «генерал» служба в Вооруженных силах превращается в радость...»[309]. Поэтому «храброму» Гарееву сподручней пинать ногами полковника в отставке и трепать, где надо и не надо, его фамилию, чем связываться с генеральскими (или, не дай Бог, маршальскими) оппонентами.
— Зачем генералу понадобилось срочно изобретать вставку о деле, которое было «... как известно действительно накануне 1 мая»? Ответ — совершенно не ясно, когда именно был этот «документально зафиксированный факт». Требуя от других ссылки на документы (даже когда этого можно и не делать), сам Гареев мастерски «напускает туману» именно тогда, когда дата имеет решающее значение в споре. Дата эта генералом не называется специально. Ссылка на «Правду» 1995 года ничего не разъясняет и свидетельствует в очередной раз о неуважении Гареева к читателю («и так сойдет...»). И фраза — «накануне 1 мая» — слишком растяжимый показатель. Так что разговор идет не о, например, последней неделе (предпраздничной) мая (тем более встал вопрос о «перегруппировке» (!) сил»), а скорее всего о более раннем периоде. Именно поэтому многие историки склоняются к предположению, что вначале Берлинскую операцию надеялись закончить к Ленинским апрельским дням, но не вышло (войска к тому времени достигли только окружного автобана — Berliner Ring). Таким образом, остался один праздник — Первомай. Сталин же традиционно «заботясь» о солдатах («мы меньше потеряем солдат»), и приказал Жукову закончить операцию именно ко 2-3 мая. Вот почему Гарееву понадобилась надуманная вставка о «накануне 1 мая», видимо, специально рассчитанная на неосведомленного читателя.
2. «Что касается потерь в войсках фронтов, которыми командовал Г. К. Жуков, то сравнительный их анализ приведен в моей книге о маршале Жукове. Но автор этой статьи (то есть я — B.C.), критикуя меня, на данную книгу не ссылается... сравнение потерь в процентах от общей численности войск фронтов, участвовавших в одной и той же стратегической операции, дает относительно наглядную картину, как действовал тот или иной фронт».
Ну, во-первых: какой «анализ» приведен в книге Гареева («Маршал Жуков. Величие и уникальность полководческого искусства») я не знаю, так как ознакомление только с несколькими начальными главами книги напрочь отбило охоту читать ее до конца из-за непозволительной комплиментарности, необъективного анализа ряда операций и сражений (Халхин-Гол, деятельность на посту Начгенштаба, Ржевско-Вяземская операция и др.)[310]. В связи с этим необходимость в «ссылке» на эту книгу, естественно, отпала, тем более, что мысль включать Гареева и его творчество в цикл «Жизнь замечательных людей» еще никому в голову не приходила.
Во-вторых, начиная довольно несложный расчет «процентовки потерь» (не зная, оценивал ли подобным образом потери Гареев в своей книге), я просто хотел докопаться до простой вещи — а кто же это придумал столь хитроумный ход «прикрыть» благозвучными процентами традиционно обвальные жуковские потери?
