В защиту безымянных «советских танкистов» могу сказать следующее. Действительно, как всякая новая машина, T-V первой серии имел ряд недостатков по ходовой части, системам смазки, питания и др. (вместе с тем, уже с середины 1943 года пошла «версия Д», на которой все отмеченные недостатки были оперативно устранены). Но все эти очевидные «спотыкания» не являлись определяющими при суммарной оценке боевой эффективности «Пантеры», так как наличие таких дефектов традиционно свойственно всем первым сериям (да и не только им) новых образцов как немецких, так и наших танков. Например, на Т-34 не прекращались работы по устранению выявленных конструктивных недостатков по трансмиссии, коробке передач (в том числе трудоемкий перевод с 4-х скоростной на 5-ти скоростную), по повышению надежности двигателя В-2, по бронекорпусу (только модификаций башни было более 5) и др. Да и вождение танка было далеко не легким делом из-за наличия постоянно требующих регулировок длинных трансмиссионных приводов (тяг), сервопружин и т. п.

Подобные проблемы были и у танка KB (с 1940 года из 20 его модификаций в серийном производстве находились 6).

Однако наличие указанных дефектов, например у Т-34, никак не влияло на заслуженное им звание «одного из лучших средних танков 2-й мировой войны».

Так что эти «болезни роста» свойственны всем без исключения танкам XX века — отечественным, немецким, американским, английским и др.

Поэтому командир 10-й бригады, равно как и подполковник фон Лаухерт (командир танкового батальона моторизованной дивизии «Великая Германия» 48 ТК), вряд ли сожалели, что их части стали укомплектовываться современными танками с мощным (не имеющим замечаний!) вооружением, которое во многом определяло летом 1943 года лидерство на поле боя.

Сравнивать же T-V с T-IV («уничтожить гораздо проще»), мягко говоря, некорректно, так как T-V имел:

— усиленный бронекорпус — более мощную пушку Kwk44L/70;

— улучшенный однообъективный прицел типа TZF12a (который вскоре (версия «F») был заменен на «Лайтц» TZE13 со стереоскопическим дальномером фирмы «Карл Цайс» с 15-кратным увеличением при базе 1320 мм) и др.

Но даже не это главное. Все дело в том, что приведенная автором «процентовка потерь» по маркам танков (у T-V — 21%) ни о чем не говорит и не может служить основанием для вывода о слабости (или преимуществе) «Пантер», так как в этом анализе отсутствует «пустячок» — показатель основной боевой эффективности каждого танка. Нам не отвечают на главный «балансовый» вопрос — «а сколько танков вывели из строя части, имеющие на вооружении T-V?». Ответа нет. Нет ответа и на вопрос — «а сколько танков подбили указанные 42 «Пантеры»?». Ответа «обратно нет». А ведь у немцев, с их очевидной аккуратностью, вся эта «арифметика» подбита, и все разложено по полочкам.

Кстати, применительно к Западному фронту такая статистика имеется: «За одну подбитую «Пантеру» американцы «расплачивались», как правило, пятью «Шерманами»[284]. К тому же, из приведенных примеров совершенно не ясно в скольких боевых эпизодах участвовали «Пантеры» и другие танки, а без этого выводы о боевой эффективности этих танков сделать невозможно. Неясно также, действовали ли они в обороне или наступали (контратаковали).

Какое, в таком случае, им было отведено место в применяемых немецким командованием боевых построениях танков при атаке «клином» (Panzerkeil) или Panzerglocke — «танковым колоколом» (тем более известно, что попытка использовать для T-V в этих построениях основное ударное «амплуа» T-VI («Тигра») успеха не имела).

В начале 50-х годов в Кубинке, глядя со второго этажа (где размещался наш отдел испытания танков) на стоящую недалеко под окном 188-тонную неподвижную глыбу сверхтяжелого танка «Маус», я задал вопрос своему коллеге — участнику Курской битвы: «Ну, с «Тигром» все понятно. А как «Пантера»?». Ответ был кратким: «С ней лучше не встречаться».

Думаю, что для объективной оценки этого танка, представленного Б.Соколовым материала явно недостаточно. Скорее всего, эти цифры есть у немецкого историка К.-Ф.Фризера, на достоверные данные которого Б.Соколов часто ссылается. У наших же историков, даже по прошествии более полувека, этих показателей не найти (видимо, такая статистика им неинтересна).

А что касается танкистов-профессионалов, то их вывод по танку T-V «Пантера» сформулирован на стр. 221 «Полной энциклопедии танков мира» четко и ясно: «...Наравне с советским Т-34 «Пантера» (не зря же их выпустили 6000 — B.C.) заслуженно считалась одной из лучших машин Второй мировой войны».

И еще. Первым в парке Горького был установлен «Тигр», захваченный не танкистами 1 ТА Катукова в ходе Курской битвы (как предположил Б.Соколов), а другой — с Ленинградского фронта. Специальная комиссия (председателем был мой отец) весной 1943 года на Кубинском полигоне произвела отстрел танка артсистемами различных калибров, с разных дистанций, под разными углами. Вот этот, разбитый и дырявый как решето, «Тигр» и был отправлен в парк Горького.

По результатам испытаний (неутешительным) для войск была срочно составлена складная (гармошкой) памятка с указанием всех слабых мест бронезащиты «Тигра» и дистанции эффективной стрельбы для разных артсистем. К сожалению, многие командиры танковых соединений отнеслись к этим рекомендациям наплевательски, продолжая в ряде случаев атаковать «стеной», без должной разведки позиции этих танков, поэтому понесли огромные потери, которых можно (и нужно!) было избежать.

Вообще-то давно пора прежде всего нашим историкам, чтобы очистить от нароста мифоподобных толкований кровавые события прошедшей войны, пригласить своих немецких коллег на совместные научные конференции, выбрав ряд наиболее интересных (и не проясненных до сих пор!) моментов проведенных операций. Рассмотреть, например, более детально боевые действия на Обояньском направлении или Прохоровском. Для этого, сев друг против друга и хлопнув архивными документами (боевыми донесениями и др.) об стол, начать поэтапный разбор:

• вот части, которые были задействованы в этих боях, их боевой состав;

• какие они занимали исходные позиции;

• их положение после 1-х суток боевых действий;

• потери сторон (итоги);

• и так по всем дням до завершения этих боевых действий.

И тогда все сразу станет на свои места, и навсегда отпадет охота оперировать крайне субъективными, а порой и просто лживыми данными мемуаров Жукова, Ротмистрова и др.

Что же мешало за последние 55 лет провести такую простую и крайне необходимую работу? Ответ очевиден — не хотят. Все дело в том, что многочисленный отряд «сказочников» продолжает кормиться подгнившим историографическим материалом и слишком много (по меткому выражению Г. Попова) в их числе «...членов академии, которые половодьем залили страну»[285].

До сих пор в День Победы нам «подбрасывают» сериал Юрия Озерова, слепленный в основном на основе малодостоверных рассказов Жукова. Именно Озеров вбил в нашу голову нереальную картину грандиозного однодневного сражения 12 июля 1943 г. по примитивной схеме — «стенка на стенку» (как на Чудском озере). И в одночасье — кто повалил «стеной стоявшего врага», тот и победил (мы, конечно). И в небе «звезд не видно» от огромного количества самолетов (в нелетную-то погоду!). Теперь же «давать ход взад» тяжело — слишком яркая и убедительная получилась картина. Поэтому правильно отметила «Независимая газета» (сравнив достоверные передачи с французскими коньяками высших сортов «Мартелем» или «Курвуазье»), что «... сериал Юрия Озерова, который ОРТ обрушило на своих зрителей в праздничные дни... годовщины Победы — это самая что ни на есть сивуха. Сериал до такой степени бездарен, что можно даже говорить о своего рода «эстетике бездарного...»[286]. Мне же запомнился один момент, когда по желанию режиссера (и консультанта) бедного Федора фон Бока пытаются затолкать на разрушенную колокольню в Красной Поляне, с которой он, якобы, рассматривал окраины Москвы. Все дело в том, что это было совсем не опасное направление, ибо, говоря о нем (Красная Поляна и Дедово), Жуков сказал, что «противник прорвал фронт в другом месте... в районе Наро-Фоминска, ринулся к Москве». Ну а если бы фон Боку заменили деревенскую церковную колокольню на еще не горевшую Останкинскую башню, то и с нее никаких окраин Москвы он бы не углядел.