Гитлер же в тот же день (14-го) созывает последнее большое военное совещание, на котором заявляет, что с разгромом России Англия будет вынуждена прекратить войну. Там же он подтвердил, что вторжение в пределы Советского Союза состоится 22 июня по условному сигналу «Дортмунд».
Итак, все события предвоенного периода Сталиным оцениваются неверно, точнее — он просто запутался в создавшихся осложнениях и, не найдя правильного решения, проиграл. Теперь, когда исторический пасьянс тех дней разложен, с достаточной степенью достоверности можно утверждать, что Сталин свои возможности оценивал неправильно, считая себя более умным, чем таковым являлся. В силу этого свалившееся огромное количество разноплановой информации, требующей немедленного решения на государственном уровне чрезвычайных задач и принятия «архисвоевременных» и неотложных мер по спасению страны, он физически переварить не смог, так как именно высот «государственного ума» не достиг. В данном случае это напоминает историю с так любимым Вождем Иваном Грозным, начитанность и эрудиция которого, по оценкам историков, «превосходили возможности собственного ума».
Что касается пагубного и деморализующего влияния на армию заявления ТАСС, то об этом говорено-переговорено. Ограничусь оценкой И.Х. Баграмяна; «...организационная пассивность, на которую Сталин и руководство Наркомата обороны обрекали войска приграничных округов, усугублялась подчас неумной пропагандой, дезориентировавшей воинов, притуплявшей их бдительность. Этому способствовало и опубликование 14 июня специального сообщения ТАСС...»[230].
Таким образом, неверные решения Сталина в ходе всего предвоенного периода создали предпосылки для последующих событий, которые привели к неисчислимым людским потерям страны в Великой Отечественной войне.
Именно поэтому в настоящей статье делается попытка определить главные причины возникновения таких потерь и возможные варианты их подсчета.
Дальше еще хуже — предстоит вспомнить и попытаться оценить то трагическое наследство, которое оставили своему народу Сталин, Жуков (как Начгенштаба) и другие ответственные государственные деятели, провалив не только подготовку к отражению германской агрессии, но и организованное сопротивление частей Красной Армии вторгшимся войскам вермахта летом 41-го.
IV. Ошибочные действия руководства страны в начальный период войны, приведшие к катастрофическим последствиям и огромным потерямname=""
В оценке тех трагических событий лета 1941 года мнения историков, социологов и др., как известно, разделились. Причем оценки эти зачастую теряли историографическую ценность, сдвигаясь в область идеологических пристрастий, далеких от фактического состояния дел. Одни (абсолютное большинство) были убеждены, что Сталин не сумел правильно оценить ситуацию, необоснованно отбросив многочисленные предупреждения о готовности Гитлера напасть на Советский Союз, поэтому воспротивился своевременному приведению войск в боевую готовность. Результатом этой невероятной ошибки явились невиданные в истории человечества огромные потери армии и народа СССР.
Вторые (меньшинство, в основном партфункционеры и другие поклонники Вождя) доказывали, что Сталин все знал, войска были приведены в боевую готовность, однако в момент нападения противник был в два раза сильнее, что и привело к известным последствиям.
Прежде чем в общих чертах (учитывая ограниченные возможности статьи) прокомментировать документальную достоверность первой оценки и несостоятельность второй, следует отметить, что отголоски этих «дебатов» слышны и по сей день.
На публикацию А. Квашнина и М. Гареева «Семь уроков Великой Отечественной» (НВО, № 15, 2000), в которой из « слётанной двойки» Сталин — Жуков вина последнего (за счет первого) была явно преуменьшена, активно откликнулись оппоненты из «Советской России», отстаивая достоинства первого.
Не вдаваясь в подробности этой перепалки на основе имеющегося документального материала можно утверждать;
• в провале боевых действий начального периода виноваты оба;
• больше виноват, конечно, Сталин, как «за все в стране отвечающий»; но и вина Жукова огромна, ибо он, как начальник Генштаба (испытывая, к сожалению, очевидную нехватку компетентности), не отстоял перед Сталиным решения, влияющие на судьбу государства. Это ведь его слова — «кто захочет класть свою голову?»)[231]. Не захотел. Миллионы голов сложили другие. Поэтому зря военный историк В. Анфилов, верный его защитник (эдакий итальянский «либеро») в статье «Без правил»[232] начинает высчитывать до десятой доли месяца время пребывания Жукова в этой должности (4,5), пытаясь доказать, что времени у него было недостаточно (похоже в этом случае он смог убедить только себя). Да, 4,5 месяца немного, но сделал за этот срок Начгенштаба непозволительно мало, и в том числе по приведению войск в надлежащую боевую готовность — кроме директивы № 1, посланной уже «вслед уходящему поезду», было много способов исправить положение в войсках. Кстати, он, будучи злопамятным (одна из наиболее мягких черт его характера), не забыл тех, кому провести подобные мероприятия хватило ума и воли, поэтому успокоился только тогда, когда работа комиссии по травле флотоводца Кузнецова (а Жуков там был очевидным «запевалой») завершилась полным успехом.
• попытка каким-то способом разделить долю вины этого творческого монолита бесперспективна, ибо такой сложившийся тип «сиамских близнецов» (применяя медицинский термин) «неоперабелен».
Таким образом, определив что же происходило в предвоенный период, кто и какие решения принимал и кто за весь этот провал несет персональную ответственность, остается перейти к официальным доказательствам того, что вступившие в бой 22 июня немецкие войска никакого преимущества (тем более в 2 раза) над частями Красной Армии не имели, скорее даже наоборот.
В фундаментальной работе «Стратегические решения и Вооруженные Силы» (том 1-й), изданной в 1995 году, впервые было сказано (на стр. 244), что «...на протяжении более 40 лет осуществлялись манипуляции данными, целью которых было «обоснование» поражений, понесенных Красной Армией в начальном периоде войны. Так в основу расчетов закладывались, с одной стороны, данные о составе всей вражеской стратегической группировки, предназначенной для нападения на СССР (190 дивизий), а с другой — лишь данные о составе пяти приграничных военных округов, на базе которых были развернуты фронты (170 дивизий). Таким образом, в расчеты включался состав второго стратегического эшелона вермахта (28 дивизий, 14 из которых к 22 июня еще не прибыли на театр войны) и исключалась соответствующая группировка советских войск (такое же количество дивизий, которые выдвигались из внутренних округов)» ...Так создавалась версия о значительном превосходстве противника в 2 раза по количеству личного состава, в 1,25 раза по артиллерии, в 2,9-3,3 по танкам и авиации».
Общее же количество советской боевой техники к началу войны было названо спустя 44 года (!) после окончания войны — в 1989 году. И лишь в 1994 году новая проверка (без «идеологического прессинга») позволила уточнить цифры боевого состава к 22.6.41 г., сверенные с немецкими архивами.
Таким образом, реальное соотношение сил на театре войны к 22 июня 1941 г. выглядело следующим образом[233]:
