Что же получилось при штурме Зееловских высот? Амбициозный генерал Гареев утверждает, что «без ввода танковых армий, пришлось бы вести длительные боевые действия силами одной лишь пехоты и артиллерии, неся еще большие потери». Прямо скажем — не убедительно, так как в артиллерии наши войска имели многократное преимущество. Столь же внушительно было превосходство и в авиации. Усилив огневое воздействие этих видов войск, никаких бы «больших потерь» не было. Однако практические действия Жукова свидетельствуют только о том, что он и не собирался дополнительно тратить время на более тщательную организацию прорыва Зееловского рубежа, ибо в постыдной совместной с Коневым гонке «nach Berlin» роль догоняющею аутсайдера его никак не устраивала — он должен был быть только первым!

К тому же согласно заявлению начальника тыла 1-го Белорусского фронта генерал-лейтенанта Н.А. Антипенко в этих напряженных условиях фронт сэкономил (?) к концу операции много артиллерийских боеприпасов.

Предельно ясно прокомментировал сложившуюся ситуацию один из главных участников прорыва командующий 8-й гв. армией генерал-полковник В.И. Чуйков: «... Я считаю, что введение в бой в первый день танковых армий не совсем удачно, хотя бы и на завершающем этапе Великой Отечественной войны (для тех, «кто не понял» — не надо было их вводить. — В.С). Тем более, что пехота и наши танки НПП (непосредственной поддержки пехоты. — B.C.) и артиллерия не выдохлись в своем наступлении так, чтобы было нужно поддерживать их танками. Ударная сила у нас была достаточная...» (выделено мной. — B.C.)[170].

Если перечислять недостатки операции, то список этот будет слишком велик, поэтому ограничимся только главными примерами:

— неверная в целом оценка оперативной обстановки;

— неудовлетворительное знание противника;

— сильное сопротивление немцев, которое оказалось для Г.К. Жукова неожиданным, так как полученные в результате разведки боем данные о мероприятиях, проводимых противником, должным образом не были учтены, особенно в вопросах артиллерийского и авиационного обеспечения операции, что отрицательно сказалось на ходе боевых действий по прорыву тактической зоны обороны противника;

— неуместная «экономия» боеприпасов (об этом я уже говорил);

— переоценка результатов боев 14-15 апреля (не заметив отвода войск противника, Жуков сократил (?!) продолжительность артподготовки с 30 до 20-25 минут);

— обе танковые армии вводились в условиях, когда оборона противника не была подавлена;

— не был отработан и вариант допрорыва танковыми армиями тактической обороны немцев (все исполнялось в режиме «импровизаций»);

— преждевременный ввод танковых объединений создал хаос в оперативном построении общевойсковых армий, вызвал нарушение их тыловых коммуникаций, неразбериху в управлении войсками.

Теперь примеры:

— «артиллерийская подготовка проведена по пустому месту, так как противник накануне перенес свои огневые точки» (1079 сп 312 сд);

— «танки не были приготовлены к ночной стрельбе. В момент наступления стреляли вслепую» (командир танковой роты 68-й тбр);

— «боевые порядки фактически перепутались, что дало возможность противнику наносить нам ущерб даже неприцельной стрельбой» (1083 сп 312 сд и др.);

— «большинство ранений произошло не на минных полях противника, а на наших» (политотдел 69-й армии);

— «наступила ночь и вот начался кошмар: идут волны наших бомбардировщиков, и сгружают свой груз на мой штаб, на колонны и боевые порядки 8 гв. МК и 11 гв. ТК, жгут наши танки..., убивают людей. [Из-за] этого мы на 4 часа прекратили наступление» (Катуков, I гв. ТА). Нечто подобное происходило и в зоне действия 3 гв. ТА Рыбалко: «...двое с половиной суток мы были под ударом своей авиации».

Что касается идеи Г.К. Жукова использовать 143 прожектора, то иначе как казусом или скорее грубой ошибкой это назвать нельзя. Вот оценки:

— «прожекторный свет дал возможность противнику сосредоточить свой огонь по местам скопления наших войск, чем объясняются такие большие потери» (69 А);

— Чуйков (8-я гв. армия): «... мы отлично знали, что после 25-минутного артналета такой мощности, как было на плацдарме, ничего нельзя было увидеть ... все поле закрывается стеной пыли, гари и всем, чем хотите. Василий Иванович (Казаков, командующий артиллерией фронта. — B.C.)tкогда мы с Вами сидели на высоте 81,5, когда засветились прожекторы, которые находились в 200-300 метрах от нас, мы их с вами не видели и не могли определить, светят они или нет ... реальной помощи войска от этого не получили» (выделено мной. — B.C.).

Подобных примеров не перечесть. Поэтому продолжим движение к Берлину. Прорвав оборону на Зееловских высотах и напутствуя войска на штурм Берлина, Жуков, опять-таки подогревая нездоровый «скоростной» режим (давай! давай! вперед!), явно их дезориентирует, отдавая следующее распоряжение.

На самом деле все было значительно сложнее. Берлин был разбит на девять укрепрайонов, каждый из которых обороняли до 15 тыс. человек. Кроме того в городе действовало множество боевых групп, сформированных из отошедших (или разбитых в предыдущих боях) немецких соединений. Особую опасность представляли так называемые танково-истребительные подразделения. Они состояли из 20-25 человек, имели на вооружении 8-10 гранатометов «фауст» или «оффенрор», 2-3 легких пулемета и т. п. Немцы активно использовали и подземные сооружения, которые были построены специально для оборонительных боев. Они обороняли каждый квартал, каждый дом, этажи, отдельные квартиры.

В целом Берлинская операция, к сожалению, является образцом неорганизованности и безалаберности.

Объективную оценку операции дадут беспристрастные (как я надеюсь) историки последующих поколений. М.А. Гареев и его сторонники такой оценки Г.К. Жукову не дадут, ибо она испортит картину, так мастерски нарисованную его (Жукова) почитателями. Следует еще раз напомнить, что Г.К. Жуков и И.С. Конев организовали позорное «социалистическое соревнование» — кто ворвется в Берлин и «первым» доложит о гибели фашистской Германии. И исполнить это надо было «любой ценой» (Жуков) или «во чтобы то ни стало» (Конев) за несколько дней и часов до окончания сопротивления фактически разбитых немцев (по состоянию на 26.4.45 наши войска имели преимущество: в танках — в 6 раз, в артиллерии — в 5 раз и в личном составе — почти в 2 раза).

Такого бедлама после 1942 г. не было, пожалуй, при проведении ни одной наступательной операции: фронт полез на фронт, армии на армии, дивизии на дивизии. Все перемешалось — люди, танки, разгранлинии. Например, полной неожиданностью для Жукова стал захват Бранден-бурга танкистами Лелюшенко. В момент, когда Конев докладывал в Москву о взятии этого важного стратегического пункта, Жуков отдавал приказ своим кавалеристам «немедля повернуть на юг» с задачей занять Бранденбург до подхода войск 1-го Украинского фронта. Из доклада о боевых действиях 1 гв. ТА с 16.04. по 2.05.45: «... 9. В боях за г. Берлин наступление было концентрически-звездным, все имели задачи и стремились выйти к центру... Взаимная информация совершенно недостаточна (разные армии и фронты). Это приводило иногда к обстрелу артиллерией своих соседей»[172]. По несколько раз в сутки командующие фронтами докладывали Сталину об «спешном продвижении» к центру Берлина.

28 апреля И.С. Конев обратился к Г.К. Жукову с просьбой об изменении направления наступления 1-й гв. ТА и 8-й гв. А, так как «...они режут боевые порядки войск 1-го Украинского фронта, наступающие на север... О вашем решении прошу сообщить»[173].