Вот пример, характеризующий уровень «творческих отношений» внутри этой команды, когда один академик, уподобившись герою крыловской басни, не стесняясь, нахваливает другого академика, но уже Президента: «... Сошлюсь на авторитет самого выдающегося (как у Крылова: «Уж сколько лет твердили миру, что лесть...» и т.д. — B.C.) исследователя и пропагандиста полководческого дарования Георгия Константиновича Жукова генерала армии Махмута Ахметовича Гареева, который считает меня в этом отношении стоящим с ним в одном ряду» (академик, видимо, не знал, что Гареев искусство логично выстраивать творческие шеренги и ряды по заслугам должным образом еще не освоил, что он и признал в своей статье, говоря о генерал-полковнике Г.М. Штерне).

Автор этого «panagyrikos Logos» — В.А. Анфилов, кстати, тот, который недавно в достаточно спорной статье «Новая версия» и реальность»[88] назвав себя «беспристрастно смотрящим на Сталина», сделал вдруг удивительный вывод, что он (Сталин) оказывается «выдающийся государственный деятель»(!).

Такую оценку дает военный историк, отлично знающий, что этот «деятель» повинен в преступной беспечности накануне войны 1941-1945 гг. (итогом которой явились многомиллионные потери личного состава армии и народа), до этого организовавший массовые репрессии.

Между прочим, В.А. Анфилов в последнее время в телевизионных интервью и на страницах газет почему-то вместо обсуждения исторических событий на основе конкретных архивных и др. документов, все чаще и чаще прибегает к неубедительному методу пересказа бесед с Г.К. Жуковым, в ходе которых последний ему, якобы, что-то сказал: «...Как рассказывал мне маршал Жуков»[89] и др. Тем самым телезрителям и читателям предлагается верить только на слово маршала без каких-либо документальных подтверждений. Однако при внимательном изучении мемуаров Жукова «Воспоминания и размышления» и его многочисленных интервью в 60-70-е годы выяснилось, что маршал с фактическими материалами обращался более чем вольно, придавая им выгодную для себя интерпретацию, порой просто не соответствующую действительности (несколько подобных примеров приводятся в настоящей статье).

Поэтому любая попытка, сколь ни мала б она была, документально уточнить или опровергнуть отдельные положения и факты, неверно или неточно трактуемые даже в наши дни сторонниками гареевских взглядов, немедленно встречает грубый, безапелляционный отпор из лагеря «правоверных» историков-ортодоксов.

Методика эта четко отработана и проста как водопроводная труба: на такого «ослушника», навалившись всем хором, тут же навешивают стандартный набор ярлыков из большевистско-митингового лексикона: «ниспровергатель!», «не приемлет нашу Победу!», «не переживает!», «не патриот!» и прочее антинаучное и бездоказательное словоблудие.

В таких спорах эта «когорта» историков, успев первыми назвать себя «патриотами», как бы дает понять собеседнику (оппоненту), что тот «типичное не то, не наш» и т. п. Естественно, что и лидер «патриотов» генерал Гареев использовал тот же методический подход в своей статье «Битва на Халхин-Голе».

Однако вопрос с понятием «патриот» далеко не так прост. В дореволюционной России избегали употреблять слово «патриот», «патриотизм» и тому подобные словосочетания. Исполнение долга перед Государем, народом и государством никогда не именовалось «патриотическим», поскольку это деяние всегда было само собой разумеющимся, не требовавшим рекламы. Внутренним же контролером поведения нравственного человека во всех случаях жизни была совесть. Этим же руководствовался, например, и великий русский мыслитель В. Соловьев, публикуя свои знаменитые «Ступени» социально-общественных отношений общества в России. Последнюю, 5-ю («патриотизм»), он назвал самой опасной, учитывая, в том числе, вредное явление «квасного плана» («патриотизма»), тормозящее поступательное развитие общества и др.

В силу этого мы, прилагая все силы для объективного («совестливого»!) анализа исторических документов, исходили из верного понимания вышесказанных положений. Поэтому все некорректные намеки в наш адрес на «непатриотизм» и др. я отметаю как надуманные, антинаучные и к нам не имеющие никакого отношения.

Прежде чем перейти к конкретным опровержениям необоснованных обвинений, выдвинутым Гареевым в наш адрес, следует уточнить моральные позиции сторон. В разделе статьи, злобно обозначенной «Победа и ее ниспровергатели», Гареев, ошибочно считая, что «выдающемуся исследователю» все дозволено, пренебрег элементарными нормами приличия, и нарушая общепринятые цивилизованные правила рецензирования и общения между интеллигентными людьми (естественно, если он себя таковым считает), не постеснялся включить абзац (прямо намекая на нас, больше не на кого), который иначе как постыдным не назовешь: «В этом больше всего упражняются те, кто не приемлет нашу победу в Великой Отечественной войне, обиженные судьбой амбициозные личности, исходящие из корпоративных, семейных и других далеких от науки интересов». Уверен, еще несколько лет назад такое доносительство со стороны Президента Академии военных наук было бы услышано в компетентных органах, и его оппоненты загремели бы на нары...

Поэтому клеветническую фразу — «не приемлет нашу победу» — я, имея на то полное моральное право, комментировать не собираюсь — пусть она остается на совести лауреата Государственной премии РФ в области военной истории. Да и «судьбой» мы не обижены, так как следов «амбициозности», кроме Гареева, у нас пока никто не обнаружил.

Что касается наших моральных позиций и оценок происшедших событий войны, то в их основе заложено не восхваление какого-либо специально выбранного военачальника, а прежде всего глубочайшее сострадание к погибшим нашим воинам и искреннее желание добиться того, чтобы были названы действительные потери наших войск (теперь уже только их верный порядок цифр) и четко определены истинные виновники былых трагедий. Если короче — народу надо сказать всю правду, объяснить нашим вдовьим бабушкам в деревнях, почему из десяти призванных на войну в лучшем случае возвращался один. Простые люди давно и раньше конъюнктурных историков поняли и осознали, что за всеми псевдотеоретическими схватками как бы незримо стоят миллионы и миллионы погибших участников войн и вооруженных конфликтов, задавая из своей неземной обители вопрос, который многие из выживших, к сожалению, как бы не слышат: «Когда же Вы расскажете народу о войне Правду и покажете ее такой, какой видели ее мы и какой она была на самом деле?».

Уверен, что давно пора операциям наших войск в этих вооруженных конфликтах и особенно в Великой Отечественной войне дать более объективные оценки вне зависимости от их успеха или неудач, реальных результатов, не оглядываясь при этом на авторитет конкретных военачальников.

Поэтому неприемлемы попытки определенных групп историков по прошествии более чем полвека после окончания Великой Отечественной войны продолжать морочить своему народу голову, пытаясь скрывать и заглаживать различными, порой нечистоплотными способами трагические факты его истории, фальсифицируя их и прикрывая эту аморальную ложь «патриотизмом».

Вызывают возражение попытки построить «причесанную» схему боевых операций в войне, обусловив ее сфальсифицированными «нормальными» потерями наших войск и снабдив, зачастую неоправданно комплиментарными оценками действия отдельных военачальников.

Вместе с тем, реально оценивая состояние отечественной историографии, не трудно предположить, что подобную объективную оценку, скорее всего, сделает в основном уже следующее поколение историков, не зараженное на генном уровне идеологическими и ведомственными пристрастиями. Что же касается нас, то свой, безусловно, незначительный вклад в уточнение отдельных эпизодов победной битвы над врагом, мы считаем делом нашей Совести и Чести.