- Ну, да. И папа тоже там, только он позже. А успеть мне надо не к ужину, а к обеду. Я у бабушки была, а ушла сразу после обеда.
- Как это "позже"? - не понял Вадим, - он что, улетел в командировку?
- Нет... Ну, как тебе объяснить... Вот как мы с тобой, только наоборот. Ты раньше, а я позже. А что такое коман... ровка?
"Так, вроде понятно - я старше ее лет на двадцать, значит, родился раньше, а она появилась позже. А у нее наоборот - мама старше папы. Ну и язык! Хотя, для своего возраста, девчонка строит сложные фразы удивительно правильно. Так... Что такое командировка? Ладно, проехали, не объяснять же ей каждое незнакомое слово".
- Ну да, ну да... И твоя мама не беспокоится, что ты так далеко?
- Зачем ей беспокоиться? Ведь со мной хроник.
Опять этот хроник. "Хранитель", что ли? Он с опаской покосился на обруч. Тот стоял смирно, не выказывая никаких агрессивных намерений, но кто знает, что там, в его электронных "мозгах"? Или не электронных. Или не в "мозгах", а в каком-то силовом поле. Да, какая разница - машина есть машина! Среагирует на какой-то жест, который покажется ему опасным, возьмет, да долбанет каким-нибудь... бластером.
Вадим решил высказаться конкретней:
- Ну вот та змея, например. Если бы она тебя укусила. Ты знаешь, что тогда было бы?
- Знаю, - Тея вдруг посерьезнела, и Вадим внезапно понял, что да, знает.
Знает так же хорошо, как и он, и даже лучше, и именно поэтому он сидит сейчас здесь, а не валяется под "Челитой", скорченный и страшный. Дыхание перехватила острая волна жалости, когда он подумал, что ей пришлось перенести. Она же ребенок. Шесть годиков. Почти.
- Только зачем ей было меня кусать? Я же сказала, что мы подружились. Она бы и тебя не тронула, если бы ты не напал! - глаза ее наполнились слезами отчаяния и гнева. - Зачем ты ее убил?! Так убил, что даже мама не смогла бы вылечить.
- Но ведь я не знал, Тея... Я же не знал, - растерянно повторял Вадим.
Она отчужденно отвернулась в черноту за стеклом.
- Прости меня, слышишь? Я же ведь ничего не знал.
Вадим беспомощно замолчал.
Тея тоже молчала и лишь изредка всхлипывала. Потом вытерла кулачком слезы и повернулась:
- Ладно. Ты и вправду не знал.
Вадим облегченно вздохнул. Попытался привести в порядок мысли. Перед ним вырисовывалась вся парадоксальность ситуации. Тея. Вот она, сидит перед ним. Факт, от которого не уйдешь. То, что его укусила гюрза, тоже факт. И то, что он живой и, в общем-то, здоровый, если не считать разбитого плеча, - по-видимому, тоже можно принять как факт. Но Меркурий - безжизненная планета. Это-то, черт побери, тоже факт! А может, не факт? Какая-нибудь там кремний-органика... Нет, ерунда. Не могут же "они" до такой степени походить на нас. А почему, собственно, не могут? Вдруг ему пришла в голову мысль, от которой по спине побежали мурашки. Лем, "Солярис". Тея - нейтринный фантом? "Гость"!? Тыльной стороной ладони Вадим вытер разом покрывшийся холодной испариной лоб. Может, он теперь тоже фантом?! Ведь он же умер. Умер! Нет, так нельзя. Уж он-то, во всяком случае, живой. Так можно черт-те до чего додуматься.
А если это контакт? Ну конечно, это же самый настоящий контакт! Мы слишком разные, возможно, "они" это вообще не вещественные, а какие-то полевые структуры, и их... "ученые" создали "Тею", как... Как оптимальный для нашего восприятия коммутатор? Дети, по их мнению, не должны вызывать опасений. И нет у нее никаких мамы-папы-бабушки. Это у нас они должны быть. Да какая разница? Одно ясно - не просто же так она здесь "гуляет"! Кто "они"? Лучше спросить прямо:
- Тея... Это контакт, да?
- Какой контакт?
Кретин. Откуда пятилетнему ребенку знать про какие-то "контакты"? Хорошо, попробуем с другого конца:
- Тея, скажи, там, на Меркурии, вас много? Ну вот ты, мама, папа... А еще кто?
- Еще два братика есть. Они уже большие. Как ты.
Так. Братики. Не густо. Тея смотрела на него выжидательно. Потом провела пальчиком по покрытому сеточкой трещин лобовому стеклу и добавила:
- А бабушка здесь, на Земле живет. Я у нее утром была, она меня блинами угощала. Со сметаной и клубничным вареньем, - Тея сглотнула и облизнулась. - А потом мы с Гошей малину собирали. Гоша, это лемурчик, он у бабушки живет. Смешной такой! Он еще совсем маленький. Мы с бабушкой собирали в корзинку, а Гоша просто кушал, а потом уснул. А после обеда бабушка меня домой отправила, а я...
- Что!? Бабушка?.. Твоя бабушка? На Земле?
Невероятная, но внутренне непротиворечивая гипотеза, которую он успел построить, разваливалась на глазах, логика вновь становилась с ног на голову.
- Ну, да! Только она не сейчас живет, - Тея подняла глаза и пошевелила губами, что-то подсчитывая, - через шестьсот лет.
"Сейчас я сойду с ума", - проплыла четкая мысль. Чуть ли не с надеждой Вадим подумал: "Может это, все-таки, сон?"
Хватит. Всему есть предел. Но это же невозможно, колотилось в голове. Абсолютно невозможно! Ученые доказали, что машина времени невозможна в принципе. Он посмотрел на "хула-хуп". Тот стоял все так же, чуть накренясь, ни на что не реагируя, и не сдвинувшись ни на сантиметр. Значит, возможна. А как же пресловутый "парадокс причинности"? Значит, нет никакого парадокса. Парадоксален не мир, а наши представления о нем. Что такое время, никто не знает, даже само понятие толком не определено, где уж тут что-то "доказывать"!
Хроник. Хроник... Балда, это же ХРОНИК! Время - хронос по-гречески! Или это на латыни? Да ладно, какая разница! Хронометр, синхронизация... Мог бы догадаться, чучело, - "хроник".
Ну хорошо, уже легче. Значит она, все-таки, не фантом, а наша, земная девочка. Просто они там, в этом своем будущем, живут во времени, как мы в пространстве. "Гуляют". Взяла, значит, свой хроник, вроде как трехколесный велосипед, и пошла гулять. Однако, если у "них" пятилетняя детвора так запросто шастает между веками, сколько же здесь, в нашем настоящем, взрослых... э-э-э... гостей из будущего? И чем они тут занимаются? Корректируют развитие цивилизации? Ловят, так сказать, детишек, бегающих "над пропастью во ржи"? И уж, наверное, не только здесь, а в каждом из десятков веков человеческой истории. Впрочем, вплоть до середины нашего века, скорее всего, просто наблюдают, исследуют, а вмешиваются вряд ли. Реальная возможность самоуничтожения человечества возникла только сейчас.
Вадим чувствовал, что катастрофически тупеет. В голове был сумбур и хаос, привычное мироздание рушилось, как карточный домик, чехардой скакали обрывки мыслей... Потом вдруг все стало безразлично, и страшно захотелось спать. У всякой информационной системы есть свой предел восприятия, и человеческий мозг не исключение. "Реакция" - вяло подумал Вадим и зевнул.
- Ладно. Ты иди, Тея, - он открыл дверцу и в кабину вместе с холодом пахнул терпкий полынный дух. - Иди. И прости меня, тебе уже давно кушать пора. И спать. И за змейку тоже прости. И... И вообще.
Она кивнула и поежилась. Ночью температура еще опустилась, и было уже не прохладно, а просто холодно.
- Ты не простудишься? Иди, а то заболеешь.
- Что такое "заболеешь"? Это когда больно, да?
- Да, это когда больно. До свиданья, воробышек.
- А ты откуда знаешь, что я воробышек? - Тея изумленно распахнула глаза, - это только мама знает.
