Встал, погладил еще теплый капот:

- Челиточка, ну что же ты, давай, заводись. Ты же хорошая девочка, не время капризничать. Слово даю, сегодня же масло поменяю. И новый аккумулятор у завхоза выбью, вот увидишь. Заводись, а?

Такими обещалками "Челита" была сыта по горло, но где-то на пятой попытке до нее дошло, что он не отвяжется, и проснуться придется. Движок всхрапнул раз, другой, потом заработал ровно и устойчиво. Вадим вскарабкался в кабину, поднял боковые стекла и включил печку. Тея спала, свернувшись калачиком на пассажирском сиденье, но дрожала даже во сне. Он потянул ручной газ, чтобы быстрее прогрелся двигатель, снял рубашку и накрыл девочку. Замена одеялу не ахти какая, однако все же лучше, чем ничего. Стараясь не разбудить, приподнял и положил к себе на колени.

Осторожно высвобо­дил руку и в свете приборной лампочки взглянул на часы. Половина восьмого. Вадим удивился, но тут же заметил, что стекло разбито и стрелки погнуты. Жаль. Эти часы, пятнадцатирублевую "Юность", он купил со своей первой зарплаты, когда на каникулах после восьмого класса отец устроил его рабочим в гравиметрическую партию. Часы прошли с ним и армию, и Калмыкию, и Устюрт... Ни разу не ремонтировались, однако сумели создать впечатление, что кремлевские куранты сверяются по ним, а не наоборот. Жаль.

Мышцы уже не дергались, боль почти прошла, и очень хотелось есть. Тея завозилась под рубашкой, открыла глаза и взглянула на него снизу вверх. Недоуменно похлопала ресничками:

- Ты кто? А где мама? А, ты Вадим...

Он заметил, что она уже не дрожит.

- Ну как, согрелась немножко?

Тея кивнула.

- Поедем назад?

- Мне домой пора, - она виновато на него посмотрела, - я уже давно гуляю.

"Странная девочка. Любой нормальный ребенок ее возра­ста сейчас просто ревел бы и просился к маме. Может, она ненормальная?" Внезапная догадка заставила его с тревогой по­смотреть на Тею. Голая. "Гуляет..." Нет, непохоже. Но как, черт побери, она здесь оказалась? До ближайшего кишлака километров полста, не меньше. Да и не казашка она, явно. Иностранка? Какие-то идиоты туристы потеряли? Что это за имя - Тея? Тая - есть такое, училась одна в параллельном классе, а вот Тея... Вадим решил ничему не удивляться. Выяснится.

- Ну, вот и поедем домой, - он посадил ее рядом и включил зад­ний ход.

"Челита", натужно кряхтя, сползла с бархана. Уловив впереди какое-то движение, Вадим включил фары и обомлел. Перед радиатором, сохраняя дистанцию в два-три метра, катился обруч. Катился сам, ровно и устойчиво. Тот самый оранжевый "хула-хуп", который по всем земным законам должен был сейчас валяться там, у артезиана. От неожиданности он слишком резко затормозил, забыв выжать сцепление. Двигатель оскорблено кашлянул и заглох. Обруч тоже остановился и стоял неподвижно, ни на что не опираясь. Стоял на склоне, вроде бы даже с легким наклоном. Зрелище было диковатое.

В голове сумбурной чередой проносилась вся читанная когда-то фантастика. А все остальное не фантастика? То что он живой - не фантастика!? Даже если бы его вовремя доставили в больницу, после укуса гюрзы он должен был проваляться, как минимум, два-три дня, а то и неделю.

Вадим повернулся к девочке. Она уже согрелась и смотрела на него вопросительно. Кто она? Человек или...

- Кто ты? - Он поперхнулся, - Тея, скажи, кто ты?

В голову, отпихивая друг друга, лезли совсем уж дикие мысли.

- Может, ты фея?

"Артезиан! - скакнуло в голове, - у нее глаза зеленые, как артезиан".

- Ну, как тебе объяснить... Нимфа того артезианчика, а? Сколько тебе лет? Ведь вы, наверное, ровесники. Не бойся, я никому не скажу...

Тея растерянно захлопала глазами, и Вадим осознал, что несет полную ахинею.

- А может, ты со звезд прилетела? Ладно, скажи, ты человек? Наш, земной, человек, или нет?

Ему вдруг пришло в голову, что это сон. Или продолжение бреда. Потом сообразил, что раз он об этом подумал, значит, не сон. Тея смотрела на него, стараясь понять, чего он хочет. Потом удивленно пожала плечами:

- Конечно, человек. Только не земной. Я живу на Меркурии. А что такое "нифа"? - В ней просыпалось любопытство.

Не может быть! Вот уж этого, точно не может быть. Все, что Вадим слышал и читал о Меркурии, раскаленной и оледенелой планете с озерами жидких металлов на одной стороне, и торосами за­мерзших газов на другой, восставало против этой версии. Жизни там нет и быть не может. По крайней мере, такой вот, белковой жизни. Он был готов услышать что угодно - чужие звезды, сопряженные миры... Но это?!

"Страна фей" была бы более правдоподобной. А зачем ей врать?.. Он обалдело сидел, раскрыв рот. Что такое "нифа"? Ниф... Ага, понятно - нимфа!

Тея сидела и ждала, что он скажет. Потом заговорила сама:

- Вадим, мне уже домой надо. Я пойду, ладно? Как это открывается? - она тронула дверцу.

- Постой! Куда это ты пойдешь? На Меркурий? Пешком, что ли?

- Зачем пешком? Пешком, это далеко. Через хроник.

Она кивнула на обруч, и Вадим понял, что это какой-то при­бор. Или аппарат. Нельзя, чтобы она вот так вот взяла и ушла. Нельзя.

- Тея, подожди. Сейчас... Я сейчас, - он лихорадочно искал, что бы такое спросить, - так, значит, ты с Меркурия. Так. А сколько тебе лет?

- Скоро будет шесть. Я уже в третий класс перешла!

Вот как, в пять лет во втором классе. Ну что ж, наверное, у них, у "меркурианцев", школы такие - совмещенные с детским садом. Ладно, хоть с возрастом угадал. Впрочем, к ней нельзя подходить с земными мерками. Может, у них там все по-другому. Может, она вообще взрослая, а "классы" это не школьные, а что-то другое?! Ладно, это неважно. А вот откуда она знает русский язык? Нет, это тоже неважно. Может, они там все телепаты и общаются мысленно, а "перевод" на русский возникает уже у него, Вадима, в мозгу. Ведь вылечила же она его как-то? Явная экстрасенсорика! Хотя... Губами-то она шевелит! Да и зачем тогда вообще рот открывать? Ладно, это не главное. А что главное?..

Успокойся. Надо собраться с мыслями. Вот так.

- Тея...

- Что?

- Тея, ты очень торопишься? Тебе, наверное, попадет, если опоздаешь?

- Не опоздаю, - она хитро прищурилась, - я код подобрала, и синхрон разблокировала. Это оказалось, как меня зовут и день рожденья. Теперь можно хоть целый день гулять, и где хочешь, а вернусь все равно вовремя. Только ты никому не говори, ладно? Это секрет. Вот, если мама узнает... Тогда точно попадет! Просто очень кушать хочется. Ужин давно прошел, а я еще тебя лечила. Знаешь, сколько на это сил уходит? После занятий по психосоме даже специальный компот дают, а ты был очень плохой. И очень большой. Я уже думала, у меня не получится, придется маму звать. Она бы, конечно, тебя быстро вылечила, но тогда... Тогда бы она сразу поняла, что я в синхрон влезла, и...

Тея замолчала и даже зажмурилась, видимо, представив себе, что тогда было бы. Ага, мама. Значит она, все-таки, ребенок. Гуляет.

- Так ты можешь еще немножко со мной посидеть? Совсем недолго. Мне так интересно с тобой разговаривать, столько о тебе узнать хочется...

Вадим чувствовал себя законченным эгоистом, но поделать с собой ничего не мог. То, что происходило, было покруче, чем пресловутая "летучая посуда" с дынеголовыми пришельцами.

Тея кивнула.

Осторожно спросил:

- Твоя мама... Она там, на Меркурии, да? И ты хочешь туда успеть... К вчерашнему ужину?