Вот только с ней Кай всегда держался чуть настороженно, рассматривая исподлобья, как волчонок, готовый броситься в любую минуту. Лета же откровенно любовалась им. Она не привыкла скрывать свои эмоции — горячая греческая кровь давала о себе знать. Ей нравилось приходить на берег раньше положенного времени и, пользуясь моментом, издалека наблюдать за тем, как стройный парень с белыми, как снег волосами, закидывает сеть в воду, а после тянет ее к берегу.

Поэтому сейчас девушка слегка растерялась и просто смотрела на парня, широко распахнув свои серые глаза. Кай же, решив, что сморозил глупость и мысленно ругая себя на чем свет стоит, рванул к двери. Но на полпути Лета, опомнившись, рванула за ним и, схватив за руку чуть повыше локтя, рывком развернула к себе.

Кай отреагировал на автомате — резко обернувшись, он схватил девушку и прижал к стене. От удара из горла девушки вырвался тихий вскрик. Глаза парня горели — видимо, сработали старые рефлексы, когда ему везде и всегда чудилась угроза. Однако в следующую секунду хватка его ослабла, а ярость в глазах потухла.

— Я… — как то растерянно сказал парень, — Прости…

Он попытался отойти, но тут уже Лета не отпустила его. Снова схватив его за руки, она рванула его на себя, вынуждая придвинуться чуть ближе и посмотреть в ее глаза. В которых не было ни злости, ни обиды — лишь тепло и привычная парню хитринка.

— Разве я что-то сказала? — почти прошептала она, приближая своё лицо к нему.

Сдавленно простонав, парень прижался к Лете еще ближе и, одной рукой схватив ее за косу и чуть потянув — отчего из ее горла вырвался еще один тихий вздох — наконец, приник своими губами к её.

*****

— Эй, Кук, ты опять зависла?

Моргнув, я прогнала из головы видение и перевела взгляд на Кая. Другого Кая — не того, который, кажется, только что целовал меня\Лету, а современного, более взрослого Фергюссона. Который явно уже не в первый раз пытался до меня докричаться.

— Что-то случилось? — допытывался мужчина, — Ты что-то увидела?

Вместо этого я внимательно посмотрела на него и спросила:

— Мы с тобой были любовниками?

Согласно — слово не самое приятное. Но другое я подобрать просто не смогла. Что я должна была спросить? «Мы любили друг друга?» — нет, не подходит. Всё мое существо отрицает само понятие этого слова. «Мы с тобой спали вместе?» — довольно размытое понятие. Женаты мы тоже явно не были — не до того было. Спасение мира, все дела.

Так и не решив, не слишком ли грубо это прозвучало, я повторила, глядя на вмиг растерявшего Кая:

— Мы были любовниками? Да или нет?

Кай

Вот вам и удар под дых. Нет, я конечно, догадывался, что она рано или поздно вспомнит — да что уж там скрывать, я ждал этого момента. Однако то, как она это сказала — с долей опаски, а то и брезгливости — мне не понравилось.

Чуть поморщившись, я покачал головой:

— «Любовники» — не совсем то слово.

— Кай! — воскликнула девушка, явно не собираясь искать иную формулировку для наших прошлых отношений.

Пришлось признать её победу в этом раунде. В конце концов — спорить с лидером и с хозяйкой моего сердца никак не вписывалось в мои сегодняшние планы. Поэтому, я кивнул:

— Да, Кук, были.

Однако на этом Давина не успокоилась. Смерив меня недовольным взглядом, она задала следующий вопрос:

— Почему ты мне не говорил? И не надо врать, что забыл!

И тут я понял, что начинаю тонуть. Вот как ей объяснить всё то, что происходило в моей голове? Ведь я сам не понимаю до конца, почему скрыл это от неё. Хотя, отчасти всё же понимал. Но не говорить же ей об этом.

— Я… — начал было, но потом махнул рукой, — Забудь.

— Кай, черт тебя подери, отвечай! — девушка уже чуть ли не кричала.

И тут я взорвался. В конце концов, я тоже железным не был. И так слишком долго скрывал свои чувства и вообще — всё, что казалось мне по-настоящему важным, я практически похоронил где-то в глубинах своего подсознания. Потому что хотел отгородить её от этого. Но, черт возьми — я ведь эгоист! И потом — дама настаивает. Как я могу ей отказать?

— Я хотел оставить тебе свободу выбора, ясно? — против воли мой голос тоже прозвучал на пару октав выше, но было уже плевать, — Долбанную свободу выбора! Чтобы ты не чувствовала себя обязанной быть со мной, только потому что когда-то мы были вместе!

Выпалив это, я замолчал, переводя дыхание. Давина смотрела на меня широко открытыми глазами, и больше всего мне сейчас хотелось прижать ее к стеклянной двери этого проклятого балкона — и целовать, не давая ей сказать ни слова. Просто не позволяя ей всё испортить. Потому что по её взгляду я понимал — именно это она и собирается сделать.

Однако, видимо, я всё же был эгоистом не до мозга костей. Потому что я не стал воплощать свою фантазию в жизнь, а просто стоял и смотрел на неё. Чтобы через несколько долгих секунд услышать:

— Пожалуйста, уйди.

И выполнить её просьбу. Удержавшись от того, чтобы не хлопнуть дверью так, чтобы стекла разлетелись на чертовы осколки. Потому что я был верен себе и своим обещаниям. Лишь одно её слово способно заставить меня уйти. И сегодня — она его произнесла.

Глава 19. «Возвращение домой и роковая ошибка»

Давина

Возвращение в Лондон прошло для меня как в тумане. Я смутно помню, как мы регистрировались — и снова бизнес-класс — как пристегивались и взлетали. Видимо, сказывалась беспокойная ночь. Я не то, чтобы не спала — нет, глаза то я закрыла. Вот только вместо горячих юношей верхом на единорогах, которые скакали в мои объятия по радуге, мне снилось мое прошлое. Видимо, Лета решила постараться максимально восполнить проблемы в моей памяти.

Начали мы с малого, а точнее — с детства. Я узнала, что оказывается, у меня было два брата и три сестры. Сестры — Аделфи, Ксения и Дорсия — все были младше меня. Тогда как братья — Зен и Кирос — были старшими и настоящими воинами, свирепыми, но прекрасными. И, видимо, они и оказали влияние на малышку Лету. Потому что выросла из нее далеко не кроткая женщина.

Она отличалась от всех — даже внешне. Многие считали, что она отмечена богами, потому что ни у кого в семье не было таких белых волос и бледной кожи, которую не брало никакое солнце. Вот только отметили они ее еще и ужасным характером. С раннего детства девочка училась не женским премудростям — готовке, шитью и прочему. Нет, она с раннего утра брала в руки оружие, убегала как можно дальше от поселения — и без устали тренировалась.

Дальше — больше. будучи подростком, она приноровилась воровать. Разные мелочи — еду, небольшие суммы денег, украшения. Ей это было не нужна — семья Леты была более чем обеспечена. Нет, она делала это просто из любви к искусству. Вот только семья ее таланты не оценила. И когда ей исполнилось семнадцать — ее буквально поймали за руку. И изгнали. Даже братья, которые любили строптивую сестрицу, не пошли против воли родителей и не заступились за нее. Да уж, семейка года просто.

В общем, молоденькая девчонка — то есть, типа я — скиталась по свету, и каким-то невероятным образом оказалась на Севере. Пробравшись на драккар[1], она переплыла море — и оказалась в Мидгарде. Ну а дальше — дело техники найти деревню и начинать строить жизнь заново. Что моя предшественница и сделала.

И всё это мне — как в быстром фильме — показывали всю ночь. Неудивительно, что я клевала носом всю дорогу.

Очнулась я только в Хитроу, когда обеспокоенная Хелена подошла ко мне и спросила, почему я так странно смотрю на свой чемодан. Кивнув, я взяла в руки свой багаж и, наконец, покинула аэропорт.

Лондон встретил нас привычной погодой — туманом и дождем. Хорошо хоть без ветра. После легкого мороза и яркого солнца Рейкьявика было как-то странно снова окунуться в эту унылую английскую атмосферу. Хотя, казалось бы — мы провели там не больше суток, однако, Исландия будто отпечаталась у меня под кожей.