Все еще не желая признавать очевидное, он свернул с заросшей тропы вдоль поваленной ели, выбрав то направление, которое выглядело относительно проходимым.

Вскоре им удалось выбраться из чащи в небольшой перелесок, где уже можно было снова ехать верхом.

Антуан пытался определить, где они находились, внутренне досадуя на себя. Как можно было в буквальном смысле умудриться заблудиться в трех елях?!

Выбрав, наконец, по его мнению, нужную сторону, он тронул поводья, обратив при этом внимание, что конь по-прежнему вёл себя тревожно. Астольф часто прядал ушами, раздувая ноздри и шумно всхрапывал.

Хмурясь, Антуан слегка пришпорил скакуна, беспокойно озираясь по сторонам и пытаясь выяснить, что именно пугало животное. Серая тень мелькнула под деревьями на окраине прогалины. Астольф издал тревожное ржание, и, словно в ответ ему, из глубины чащи донеслось приглушенное завывание.

'Волки!' - мысль стрелой пронеслась в мозгу Антуана. Но откуда бы им здесь взяться? Отдельные стаи, случалось, бродили по ту сторону Чёрной речки, однако редко отваживались забредать так близко к городу и людским поселениям вокруг него.

Возможно, это одиночка, отбившийся от стаи? Но раздавшийся в следующий миг вой с другого конца прогалины тут же рассеял эту надежду.

В подтверждение его худших опасений из чащи вынырнуло несколько поджарых черных волков. Чёрные волки! Это было невероятно, учитывая, как методично их истребляли на протяжении нескольких последних лет. Они практически уже не встречались даже в самых глухих лесах, где их выслеживали охотники за шкурами и клыками, которые высоко ценились на рынке. Прямо сейчас Антуана окружало целое состояние, достаточное для приобретения небольшого домика в черте города: десяток потенциальных шкур, столько же печенок и желчных пузырей, целая куча клыков и очень, очень много когтей.

Волки не сводили со всадника зеленых светящихся глаз и молча, уже не воя, крались к нему, рассыпавшись почти правильным полукольцом. Антуан пошарил рукой у луки седла, там, где обычно полагалось крепиться легкому арбалету, и который он, конечно же, как обычно не взял.

Меч тоже остался во дворце (да и большого толку от церемониального клинка с эффектно украшенной рукоятью и начищенным до блеска клинком было бы немного - из соображений безопасности, лезвие меча было затуплено, так что, в лучшем случае он мог бы сгодиться лишь только в качестве очень дорогой дубинки).

Антуан снова с тоской вспомнил своего отца. Одной из королевских привычек Вардана Принца было всегда держать под рукой свой любимый двуручный меч, с которым он не расставался практически, нигде, что служило поводом к многочисленным шуткам и анекдотам (разумеется, за спиной его величества). Сейчас Антуану эта привычка вовсе не казалась забавной.

Тем временем Астольф, гораздо менее склонный к рефлексии, всхрапнув, заржал и пустился с места в галоп. Волки, словно поджидав именно этого момента прянули следом стремительными черными стрелами. Антуан еле успел ухватиться за поводья. Он не любил галоп, предпочитая размеренную иноходь, а еще лучше - шаг. Откровенно говоря, он не был слишком хорошим наездником. И, если совсем откровенно, то и просто хорошим - тоже. Астольф был выбран им именно из-за сходного, несколько меланхолического характера, и определенную предсказуемость поведения. Однако, нынешняя ситуация была совершенно непредсказуемой.

Один из волков поднырнул под коня и прыгнул, норовя впиться клыками в шею лошади.

Антуан, отчаянно извиваясь, попытался лягнуть зверя на скаку, но это удалось ему лишь отчасти - каблук задел голову волка вскользь, но помешал ему вцепиться зубами.

Конь, почуяв волка совсем рядом, окончательно обезумел от страха и понёс. Один из волков попытался ухватить его за переднюю ногу и с пронзительным визгом откатился в сторону с окровавленным черепом. Антуан машинально проследил за ним взглядом и, в этот момент, Астольф с шумом вломился заросли. Послышался треск, а затем Антуана словно со всего маха хватили деревянным тренировочным мечом по ребрам. Он задохнулся в безмолвном крике, в глазах у него потемнело и только лишь секундой спустя он ощутил острую боль в спине от удара о древесный корень, на который он налетел во время падения.

В следующую секунду, он, словно подброшенный, оказался на ногах. Оскаленная пасть волка с горящими зеленым светом глазами отчетливо вырисовывалась на фоне неба и сплетения веток.

Здоровенный матерый волчище стоял в паре метров от него, вывалив язык, с которого стекала тягучая вязкая нить слюны. Антуан сделал непроизвольный шаг назад и упёрся спиной в шершавый ствол дерева, ветка которого и послужила причиной его стремительного спешивания. Что-то стрельнуло в пояснице, левое плечо гудело тупой болью, а голова все еще кружилась, так, что порой ему казалось, что волк двоится у него в глазах. Он поморгал. Волков было уже четверо. Очевидно, преследование обезумевшего скакуна с тяжелыми подковами на копытах с точки зрения волков было менее привлекательной альтернативой. Он огляделся. В паре метров от него лежал тот самый свежесломанный сук, выглядевший довольно увесистым. На какой-то миг перед внутренним взором короля предстала картина, в которой юный монарх, подобно древним воинам берсеркам, в могучем ураганном порыве крушит черепа и хребты хищных тварей, покрывая себя неувядаемой славой. В идеале - спасая при этом какую-нибудь юную крестьянку, или пастушку. Будучи совсем молодым королем, Антуан имел весьма смутное представление о том, что именно могло бы привести в глухой лес крестьянку, или пастушку, но так говорилось в древних балладах, а они вряд ли бы стали врать.

Самый крупный волк негромко заворчал и пригнул голову к земле, прижав уши. Антуан с какой-то болезненной четкостью наблюдал, как перекатываются под косматой шкурой узлы мускулов, готовящихся к прыжку. В следующий миг он осознал себя отчаянно карабкающимся по почти гладкому древесному стволу, пахнущему хвоей и смолой.

Его рывок (или что это было?) послужил сигналом для собравшейся стаи. С рычанием, перемешанным с отрывистым лаем волки кружили вокруг дерева, не сводя с него своих горящих зелеными огнями глаз.

Вожак стаи внимательно наблюдал за ним с видом хищника, у которого масса свободного времени.

Антуан перевел дух и прислонился спиной к дереву, сидя на развилке массивных ветвей. Волки бесновались в какой-нибудь паре метров внизу от него.

Пошарив по карманам жилета, он вытащил оттуда несколько крупных кусков желтоватого сахара, облепленных крошками печенья. В небольшой поясной сумке нашлись небольшой охотничий рожок, моток бечёвки и нож, которым можно было разве что срезать кору с дерева.

Поднеся рожок к губам, он выдул несколько нот, пытаясь воспроизвести сигнал сбора, но результатом было лишь несколько испуганных птиц, покинувших верхние ветви.

Вздохнув, он машинально сунул в рот кусок сахара и задумался. С одной стороны, ситуация была наиглупейшей, с другой - всяко лучшей, чем если бы он сейчас находился на земле. Если бы у него был огонь... Антуан снова вздохнул. В конце концов, рано, или поздно, его хватятся и начнут прочесывать лес, а значит, все, что ему нужно - это продержаться до прибытия помощи, которая, как он надеялся, не замедлит. О последствиях ему сейчас думать не хотелось. Хорош монарх, которого его свита обнаруживает мало того, что заблудившимся, так еще и прячущимся от волков на дереве!

Волки, к слову сказать, не собирались его оставлять и, судя по тому, как они расселись вокруг, намеревались провести тут столько времени, сколько потребуется. Стиснув зубы, молодой король пообещал себе, что непременно явится в эти места на следующий же день с арбалетом и отрядом егерей.

В этот момент что-то отвлекло внимание вожака. Он приподнялся, шерсть на его загривке стала дыбом, он издал глухое утробное ворчание. Остальные звери также забеспокоились, разом потеряв интерес к дереву, на котором сидел Антуан. Они все смотрели в одну сторону, примерно ту же, откуда пришли. Антуан воспрял духом, надеясь, что это приближается свита, но, сколько ни прислушивался, не слышал ни топота копыт, ни ржания лошадей, ни криков.