Но какими душевными свойствами обладает Мелисанда, кто она на самом деле? Нам это неизвестно: мы видим, как она выходит из сумрачного замка Аркеля, бродит по огромному лесу, то теряясь в сумраке деревьев, то вновь выходя из тени… она плачет у фонтана, где ее и находит принц Голо. Нет, это не Мелюзина: та поджидала Раймондина, чтобы одарить его богатством и сделать его могущественным — причем взамен на все это она предложила саму себя. Мелисанда ничего не ждет и никого не поджидает: она угнетена и подавлена. Откуда она появилась? Из другого места, но никто так никогда и не узнает, где же оно. О том, что было в ее «прошлой жизни», можно лишь догадываться: в чаше фонтана сверкает корона, «корона, которую дал мне он». Кто этот «он»? Голо хочет достать корону, но Мелисанда запрещает ему это делать, как и отказывается она от любого контакта с Голо: «Не касайтесь меня! Иначе я брошусь в воду!»

Но Голо забирает ее с собой. Итак, Мелисанда, ныне супруга Голо, живет в странном королевстве Аркеля, которое зовется «Allemond». Разумеется, это игра слов, включающая в себя и французское «Allemande» («немка»), и франглийское «all le monde» («весь мир»), и даже кельтское «all», то есть «другой», что в сочетании дает нам «Иной мир»… Ничего, в символизме бывали случаи и пострашнее. Почему бы не увидеть в этом имени и такое — «Ah! le monde!» («Ох уж этот мир!») — с оттенком презрения, прекрасно подходящим к иллюзорному миру-материи? Читатель уже чувствует, что мы вновь обратились к доктрине катаров — но как к ней не обратиться, если Голо как нельзя лучше подходит под определение дьявола? С точки зрения катаров, это точное подобие Сатаны, поймавшего душу падшего ангела (Мелисанды) в ловушку материи (узы брака). Соответственно, Мелисанда — это пленница иллюзорного сатанинского мира. Однако заметим, что пленницей она стала в какой-то степени по доброй воле: она отказалась от короны, упавшей в воду, и согласилась стать супругой Голо — тирана, узурпировавшего власть своего деда Аркеля (в чьем имени слышно как грозное «Архангел», так и двусмысленное «Арк», название деревни неподалеку от Ренн-ле-Шато). Нет ли в имени «Голо» отсылки к Голему из оккультной традиции? Вполне возможно — если только оно попросту не взято из бретонского языка, где «golo» означает «свет». В таком случае не может ли он быть «Падшим Светом», мятежным Люцифером, низвергнутым в бездну? Ведь, несмотря на это, в душе Люцифера все же остается свет, его прежняя суть, пусть даже он и прилагает все усилия к тому, чтобы лишить его других.

Однако если Голо — Сатана, то Мелисанда — его лучшая ученица… Идеальный тип «испорченной молодежи». Она лжет. Она вводит Голо в заблуждение, но никогда в этом не признается. Она прекрасно осознает, что делает, когда она останавливает свой выбор на Пелеасе. И она приводит его к гибели.

У Пелеаса «говорящее» имя, это транскрипция имени «Пелес». Так в «Смерти Артура» Мэлори звали Короля-Рыбака: Пелес — это Пуйл из кельтских легенд, король-божество из иного мира, избравшее в жены богиню Рианнон, чье имя означает «Великая Королева». Отсылка к Королю-Рыбаку у Метерлинка очевидна. Из разговора Аркеля с Пелеасом мы узнаем об отце героя, ни разу не появившемся в пьесе: он прикован к постели таинственной болезнью, заставляющей его страдать на смертном одре, но не дающей ему смерти.

Мелисанда соблазняет Пелеаса — как когда-то Кундри обольстила Анфортаса в изложении Рихарда Вагнера. Мелисанда, в чьем имени слились Мелисенда из хроник крестового похода и фея Мелюзина, как две капли воды похожа на Кундри, сообщницу Клингзора, удерживавшего рыцарей в своем саду наслаждений при помощи чаровниц «цветочных дев».

Однако вслед за таким утверждением непременно последует вывод: «порочное дитя» Мелисанда так же, как Кундри или «уродливая девица на муле» Кретьена де Труа, является посланницей Грааля — и это позволяет увидеть лирический персонаж Метерлинка и Дебюсси в ином свете, поскольку Мелисанда указывает Пелеасу неведомый для него путь, невидимый самим героем. Уронив свое обручальное кольцо в источник, Мелисанда избавляется от Голо. Ее супруг (в тот момент необъяснимым образом упавший с лошади), узнав, что Мелисанда потеряла перстень, велит ей немедленно отыскать его. В ответ Мелисанда лжет: она утверждает, что потеряла кольцо в гроте на берегу моря. Символы кольца и пещеры говорят сами за себя: думаю, они лучше, чем я, пояснят читателю, зачем Мелисанда увлекла в этот грот Пелеаса… Отныне эти два героя неразрывно связаны. Однако Голо охватывает подозрение: король пытается дать понять своему юному брату Пелеасу, что он о многом догадывается, — этому посвящена сцена в подземелье-гроте, пахнущем смертью. Трагический смысл всего действия в том, что Пелеас так и не понял сути миссии Мелисанды: он хочет уехать — и уехать в одиночку. Тогда Мелисанда удерживает героя, чтобы проститься с ним, но в то же время зная, что Голо уже выследил их. Итак, Пелеас не покинет Мелисанду: он погибнет от руки Голо. И все же он покидает ее: освобожденный, вопреки его воле, от своей телесной оболочки, в тот самый момент, когда он кричит о своей любви к Мелисанде, он уходит в истинное царство, проникнутый божественным Светом. Мелисанда, дав жизнь хрупкой и болезненной девочке, умирает, следуя за Пелеасом в царство обретенного Света. Грааль был доступен каждому из этих героев. Голо — признающий, что он «как слепец, ищущий свое сокровище в глубинах моря» — так и не обрел его. Словно в ответ на это. Аркель лишь повторит: «Будь я Богом, я пожалел бы людские сердца…» Прекрасные слова… Аркель сострадателен. Лишь всеобщей Любви, Милосердию, дано пробудить поглощенные тьмой души.

Голо пока что далек от такого состояния. Он неудержимый охотник, убийца, проливающий кровь потому, что не может ею насытиться. Лишь кровь придает ему силы, возвращает жизнь его телу: это живой мертвец, своего рода вампир. Он — иллюзия. Это Сатана-обманщик, это второй Клингзор: как и он, Голо способен удерживать души в своем феерическом саду, слишком темном для райского сада.

Зачем это нужно Голо? Затем, что душа, согласно многим древним верованиям, неразрывно связана с кровью. «Только плоти с душею ее, с кровию ее, не ешьте» (Бытие, IX, 4). И это прекрасно знали катары — иначе бы совершенные не отказывались от пищи из плоти и крови. Поэтому, когда в цистерцианских версиях мы видим Грааль, наполненный Кровью Христа, мы понимаем, что в этом Граале хранится божественная душа. Та самая, что заключена в косточке ореха или в голубином яйце «Тела без души», — в яйце того самого голубя, что приносит гостию к Камню-Граалю.

Катары и легенда о священном Граале. Они неразрывно связаны.

Даже если Грааль — это «sang royal».

Ибо совершенные — это священный род Грааля, это те, кого пробудил Свет, нисходящий с небес. Мелисанде удалось передать послание. Порочная и таинственная, пришедшая из Иного мира, подобная женщинам-птицам из древних легенд, она передала весть о Граале падшим ангелам. Только падший ангел может спасти своих собратьев, ибо погублены они были одним из них… Мелисанде, подобно Галахаду, не дано было прожить долгую жизнь — она вновь стала женщиной-птицей, покинув этот мир в обличье голубя. Но она дала жизнь маленькой девочке, которая обессмертит послание, передаваемое в священном роду хранителей Грааля.

Тех хранителей, в чьих жилах струится «царская кровь», — та самая сияющая божественная Душа, светившаяся в глазах совершенных 16 марта 1244 года, несмотря на то что под погом Монсегюра уже разгорался костер инквизиции, пламя которого не погаснет еще долгое время…

Alleau, R., Hitler et les sociétés secrètes. Paris: Grasset, 1969.

Angebert, J.-M., Hitler et la tradition cathare. Paris: Laffont, 1971.

Baigent, M., Leigh, R., Lincoln, H., L’Énigme sacreée. Paris: Pygmalion, 1983.