В ы б о р н о в. Спасибо… тебе.
Т о н я (застеснялась). Да что вы! Мария Ивановна мне дороже матери…
В ы б о р н о в. Дороже матери нельзя быть. (Слезает с печи, потягивается. Пауза. Проходит по горнице.) А твоя-то мать где?
Т о н я. Аглая? Здесь где-то… В городе. На станции работает. На путях. (Затихает.)
В ы б о р н о в (вздыхает). «На путях»… Иди к ней.
Т о н я. Хорошо. (Плачет.)
В ы б о р н о в. Ты что?
Т о н я. Лучше я уеду куда-нибудь. Завербуюсь.
Выборнов не понимает.
Она… Она… И лечилась…
В ы б о р н о в. Вылечилась?
Т о н я. А в прошлом году — опять!
В ы б о р н о в. А отец твой кто?
Т о н я. Сидит. Давно уже. Человека задавил.
В ы б о р н о в. Бывает… Мать, значит, одна живет?
Т о н я. Как же — одна! Петька с ней! И Люсенька маленькая.
В ы б о р н о в. Вот и поможешь матери.
Т о н я. Я помогала. Когда мать вернулась, я ей отрез на платье подарила. И колготки.
В ы б о р н о в. Откуда же ты взяла? Работала уже?
Т о н я (осторожно). Так Марии Ивановне много чего приносили.
В ы б о р н о в. Как «приносили»?
Молчание.
Т о н я. В подарок. Она-то не брала. А я, если мне что понравится, догоню и… Они ж понимали, что я бесплатно за старушкой ухаживаю! Какая у нее пенсия-то была? Восемьдесят девять рублей! У других, там, огород! Или на рынок что свезут! А у нас что?
В ы б о р н о в. Я же посылал.
Т о н я. Это… это для другого! Откладывали.
В ы б о р н о в. На приданое тебе, что ли?
Т о н я. Не знаю, Мария Ивановна так говорила. (Уклончиво.) А еще она говорила… (Не может дальше.)
В ы б о р н о в. Ну, что? Что она говорила?
Т о н я. Что вы меня… (Совсем тихо.) К себе… вроде бы в Москву… (Смущается, машет рукой.) Да ну вас!
В ы б о р н о в (усмехнулся). Давненько меня никто не посылал!
Тоня еще больше растерялась.
Мама моя, наверное, готовила тебя… хотела, чтобы ты какую-нибудь профессию хорошую выбрала?
Т о н я. Сначала-то она очень мечтала! Ну, учительницей, например, как она. (Горячо.) А какая мне польза от учительницы-то? Сами подумайте! Те же восемьдесят рублей на старости лет? Не так разве?
Выборнов молчит.
(Насторожилась.) Я чего не так сказала?
В ы б о р н о в. А как ты в библиотеку попала? Есть же другие дела в совхозе. Дояркой, например…
Т о н я. Скажете тоже! Это когда семеро по лавкам. Тогда уж ради семьи чего не сделаешь! А библиотека — что? Тихо, народу мало… Когда ребятня заглянет за учебниками или фершалка…
В ы б о р н о в. Фельд. Фельдшер-ка!
Т о н я (рассмеялась). Вы тоже… как мама ваша! Все меня поправляла. А я говорю ей: как на язык ляжет, так и хорошо. Люди-то понимают? Правильно? (Чуть помолчав.) Мама ваша тоже очень на меня за слова сердилась.
Выборнов отворачивается.
А уж потом, как второй удар, так она и затихла. Против меня уж не возражала. Тут мы и зажили — душа в душу!
В ы б о р н о в (тихо). Бедная…
Т о н я (почти обиделась). Чего же «бедная»? Она лежит, я хозяйничаю. Лежит тихая как мышка. Здесь и народ стал больше приходить, навещать ее.
В ы б о р н о в. А… Павел Романович? Районные власти?
Т о н я. Нет! Это она мне строго-настрого запретила. Дрожит, бывало, вся… «Никаких привилегий!»
В ы б о р н о в (не сразу). Похоже на нее. (Отворачивается, молчит.) Ну, вот люди приходили, а что говорили?
Т о н я (с готовностью). Про вас?
В ы б о р н о в. При чем тут я?
Т о н я (с готовностью). О, про вас от-лич-но говорят! Мужик, говорят, аж во-он куда залез! У него теперь деньги несчитанные! Матери аж сто рублей посылает.
В ы б о р н о в. Ну… это уж…
Т о н я (испугавшись). Вы же сами спросили, что говорят? Я ж…
В ы б о р н о в. Извини. А деньги? При чем тут они?
Т о н я. Да они же… Они же — всё!
В ы б о р н о в. «Всё»?
Т о н я. Так за деньги все купить можно. Вон мать моя, Аглая, дала начальнику лагеря пятьсот рублей и на полгода раньше вышла.
В ы б о р н о в. Какого лагеря? Она же в ЛТП была…
Т о н я. О господи, какая разница! У них у всех одна цена. А Савелий? Пентяшкин? Так он вообще условно! А Валька…
В ы б о р н о в (покачал головой). Куда Важнов-то смотрит?!
Т о н я (осторожно). А он-то при чем?
В ы б о р н о в. Как ни при чем?
Т о н я. Да народ-то прямо говорит: «Двадцать лет здесь сидит и в ус не дует! А почему? Потому что у Выборнихи сына когда-то шофером служил».
В ы б о р н о в. Ты понимаешь… что говоришь?
Т о н я. Так это не я говорю. Это народ говорит!
В ы б о р н о в. Народ, он, знаешь… Народ он всякое наговорить может!
Т о н я. Не-е-ет! Народ зря болтать не будет! Вот Голощапова, Кронида Захаровича, все уважают! Ему бы в области торговлей заведовать. Или даже в Москве.
В ы б о р н о в (рассмеялся). А почему именно торговлей?
Т о н я (почти обиделась). Характер у него такой. Он за любое дело возьмется. И все себе на пользу! А как же без этого? В торговле-то? Нам, значит, он мясо-курицу, а сам домой голодный пойдет спать? Так, по-вашему?
В ы б о р н о в. Почему «голодный»?
Т о н я. У вас как по телевизору получается! А знаете, почему у нас так?
В ы б о р н о в (смеется и не может остановиться). Ну? Почему?
Т о н я. А потому что дефициту этого тютелька в тютельку! На продавцов да на начальников с заведующими. Тютелька в тютельку! (Очень довольная собой, смотрит на Выборнова.)
Пауза.
В ы б о р н о в. Позови Павла Романовича.
Т о н я. Он ушел с утра.
В ы б о р н о в. Как «ушел»? Куда?
Т о н я. Очень просто — на работу пошел.
В ы б о р н о в. А кто дома?
Т о н я (не сразу). Устинья Карповна на базаре… Лидия Васильевна в школе… (Пауза.) Ой, забыла. Дядя Вася с РАПО приходил. Злой как черт. Вы еще спали. За пивом побежал.
В ы б о р н о в. Какой дядя Вася? Шофер?
Т о н я (обиделась). Ну какой шофер. Наш дядя Вася. Сирый. Да что вы серчаете? Какой вы смешной просто… Я с вами как с сыном бабушки Маши говорила. По-свойски. А если вам надо как на работе, так я тоже умею.
В ы б о р н о в. Вот как!
Т о н я. Подумаешь! Наука нехитрая! Я еще в школе гостей приветствовать научилась. Так отбарабаню — уши завянут. Меня бабушка Маша за это и приласкала.
В ы б о р н о в. И зря!
Т о н я (покорно). Все равно — «живая душа». Так ваша мама говорила. А потом, она отца моего уважала! Вот как!
В ы б о р н о в. А ты что ж? Не уважаешь?
Т о н я. Так он же сидит!
В ы б о р н о в (повторил). Живая душа…
Т о н я. Так это ж бабушка Маша сказала. Жалела она вас!
В ы б о р н о в. Меня?
Т о н я (пауза). Видели, как ее хоронили!
В ы б о р н о в. Старых учителей всегда уважают!
Т о н я. Ох, тоже нашли… объяснение! «Учителей»! Разве так хоронят простых людей? Сколько народу! Это еще в метель! Со всех деревень! Вы… тяжелый были! Не видели, наверно…
В ы б о р н о в (тихо). Видел…
Т о н я. Чего вам не хватало?
В ы б о р н о в (тихо). Всего хватало.
Т о н я. То-то… Народ, он правильно говорит: праведница! Вас так хоронить не будут! (Осеклась.)
В ы б о р н о в (после паузы). Так — нет…
