– Чёрт... Будьте на связи... – премьер-министр схватился за второй телефон. – Алло! Коммутатор! Дайте мне полицейский участок в Шарпевиле! Срочно! Как можно скорее!

   Минутная стрелка настольных часов передвинулась, указав на час пополудни.

   Полицейский участок долго не отвечал. Пока его соединяли, Фервурд спросил:

   – Кому я обязан предупреждением, сэр?

   – Я – представитель советского правительства, – послышалось в трубке.

   – Что-о? – премьер-министр побагровел. – ВЫ!! Смеете звонить мне?? Вы – провокатор!!!

   – А вы – идиот, если не послушаете меня! Ситуация вышла из-под контроля. К этой акции мы не имеем отношения, я узнал о ней случайно, – ответил неизвестный ему русский. – Но я хорошо представляю, чем она может закончиться.

   Премьер был в шоке от того, что с ним говорит коммунист, представитель Советского Союза, но события уже было не остановить.

   – Полиция! – послышалось во второй трубке. – Что у вас, сэр? Мы тут немного заняты...

   – Это Шарпевиль? Говорит премьер-министр Фервурд...

   – Сэр? – полицейский явно был крайне удивлён. – Чем могу помочь?

   В этот момент в трубке послышались выстрелы.

   – Не стрелять!!! – завопил Фервурд.

   Поздно.

   Пока премьер-министр говорил с Оппенгеймером, а затем с «советским представителем», пока ждал телефонного соединения, полицейские в Шарпевиле выдернули из толпы трёх наиболее активных зачинщиков и потащили их в участок. Разозлённая толпа ринулась к окружающему здание забору. Забор не выдержал и рухнул, толпа ворвалась во двор участка, в полицейских полетели камни, с треском разбилось стекло полицейской машины. В этот момент кто-то из полицейских открыл огонь. Остальные поддержали.

   69 человек, из них 8 женщин и 10 детей были убиты сразу. Толпа бросилась бежать, полицейские продолжали стрелять в спину убегающим.

   – Прекратить огонь!! Не стрелять!!! – кричал в телефон Фервурд.

   Стрельба продолжалась всего 40 секунд, полицейские успели сделать более 700 выстрелов, ранив 180 человек, в том числе 31 женщину и 19 детей. Досталось обеим сторонам, хотя потери были несравнимые – 33 белых и 25 чёрных служащих полиции были ранены, в основном брошенными камнями, трое чёрных полицейских – жестоко убиты толпой.

   (Этот факт обычно тщательно замалчивается)

   – Не стрелять, идиоты!!!

   Его услышали, кто-то в трубке отдал приказ прекратить огонь, но было уже поздно.

   – Мы опоздали? – холодно спросил голос в первой трубке.

   – Кажется, да... – упавшим голосом произнёс премьер.

   – Чёрт... Я рассчитывал, что успею предотвратить эту трагедию... Жаль... Прощайте.

   В трубке раздался щелчок, затем гудки. Премьер-министр положил трубку на рычаг. Внутри он чувствовал пустоту, страх и недоумение.

   После расстрела в Шарпевиле по всей стране начались массовые демонстрации, забастовки и марши протеста африканского большинства. 30 марта правительство ЮАС было вынуждено ввести чрезвычайное положение, продлившееся до 31 августа, а затем приняло «Закон о нелегальных организациях».

   8 апреля было объявлено о запрещении Панафриканского конгресса и Африканского Национального Конгресса. Это спровоцировало ответную реакцию лидеров АНК Нельсона Манделы, Оливера Тамбо, и региональных руководителей партии, таких, как секретарь профсоюза железнодорожных и портовых рабочих Кеник Ндлову. В руководстве АНК началось обсуждение возможности перехода от мирных протестов к вооружённой борьбе. На национальном уровне руководства сомнений в необходимости этого шага не было, но на уровне провинций обсуждение затягивалось.

   Гарри Оппенгеймер выступил по телевидению, он решительно осудил расстрел в Шарпевиле, подчеркнув:

   – Из-за подобных инцидентов наша страна становится мишенью для нападок не только левых радикалов всего мира, но и пугалом для демократической общественности в США и в Европе. Это вредно для бизнеса и мешает экономическому развитию. Национальная партия слепо прёт по пути, избранному Маланом, как носорог, не понимая, что этот путь рано или поздно приведёт нас в пропасть. Дискриминация по расовой принадлежности или по цвету кожи является неправильной с точки зрения морали, а с точки зрения экономики – неприемлемой. (Подлинное высказывание Г. Оппенгеймера)

   Мы должны действовать иначе. Переселить туземцев в их хоумленды и дать им независимость в пределах их национальных автономий. Тогда у них не будет необходимости посещать белые районы, и мы сможем снять с наших учреждений эти позорящие нацию таблички «Только для белых». (АИ частично)

   Англоязычное население поддержало Оппенгеймера, мнения африканеров разделились, но и среди них многие считали, что решительное размежевание белого меньшинства и коренного населения следует проводить именно путём предоставления «хоумлендам» определённой самостоятельности.

   Помимо политических баталий, премьер-министр Фервурд был вынужден участвовать в светских и юбилейных мероприятиях. 9 апреля он открывал выставку в районе Витватерсранд, посвящённую юбилею Южно-Африканского Союза.

   (В некоторых статьях указывается дата 16 апреля)

   Во время церемонии, когда Фервурд уже закончил своё выступление и садился на место, в проходе между рядами кресел вдруг появился невзрачного вида белый мужчина. Он шёл по проходу, на ходу поднимая пистолет. Премьер увидел направленный на него чёрный зрачок пистолетного ствола. Рядом со стрелком вскочил полковник Харрисон, президент Витватерсрандского сельскохозяйственного общества, но его опередил крепко сложенный мужчина средних лет, с невыразительным, абсолютно незапоминающимся лицом. Он среагировал быстрее, перехватив руку убийцы, державшую пистолет.

   Чёрный зрачок плюнул огнём, премьер-министр почувствовал удар по голове и упал. Невысокий мужчина уже задрал вверх руку стрелявшего, полковник Харрисон тоже повис на нём, грохнул второй выстрел, но пуля ушла вверх, пробив потолок, и застряла в перекрытии.

   Премьер поднял руку и приложил к голове. На руке осталась кровь и седые волосы – пуля чиркнула по черепу, оставив на нём кровавую царапину, но опасных для жизни повреждений не было.

   (АИ, в реальной истории в Фервурда попали две пули – первая пробила щёку, вторая – правое ухо. Убийце помешал полковник Харрисон. http://dic.academic.ru/dic.nsf/ruwiki/289726)

   Невзрачный незнакомец вывернул из руки покушавшегося пистолет и отдал его подбежавшему полицейскому. На запястьях несостоявшегося убийцы защёлкнулись наручники. Незнакомец шагнул к сидящему на полу премьеру:

   – Вы в порядке, мистер Фервурд? – он говорил по-английски.

   Его голос показался политику знакомым, но после удара пули по голове, даже скользящего, он ещё не отошёл от шока. Ежедневно ему приходилось общаться со множеством людей, и вспомнить сразу смутно знакомый голос, да ещё в состоянии стресса, он не смог.

   – Да, тысяча чертей! И похоже, только благодаря вам, сэр... – также по-английски ответил премьер, и сделал неуклюжую попытку подняться. – Я ваш должник... С кем имею честь?

   – Смит. Джон Смит, – спаситель подал премьеру руку, помог подняться и заботливо усадил его на ближайший стул, осмотрел рану на голове. – Неопасная царапина, сэр, но может быть сотрясение. Голова не кружится?

   – Кажется, нет, – Фервурд прислушался к своим ощущениям. – Да и чему там сотрясаться, – всё ещё не отошедший от шока премьер, тем не менее, попытался пошутить. – Крепкая бурская голова, с минимумом мозгов.

   – Как говорят в армии: «Голова настоящего офицера – двадцать сантиметров лба, остальное – затылок»? – в тон ему пошутил Смит. – Раз шутите – значит, всё в порядке. Ага, вот и доктор. Хотелось бы потом перекинуться с вами парой слов, сэр, если вы сможете найти несколько свободных минут...

   – Обязательно! – ответил Фервурд. – И опрокинуть пару стаканчиков за ваше здоровье. Оставьте ваш телефон, я свяжусь с вами, как только приду в себя.