Моё мнение – здесь есть возможности для частичного сокращения существующей структуры командования. Это позволит снизить время реакции, повысить надёжность командной цепи, то есть, в итоге, повысить боеспособность ВВС и Вооружённых сил в целом.
– Вы только, Василий Данилыч, аккуратнее с системой снабжения ВВС, – заметил Гречко. – Сейчас система базирования и снабжения заточена под существующую структуру полков, дивизий и армий. Если проводить укрупнение, можно легко эту систему поломать, да и существующие базы не рассчитаны под размещение столь крупных подразделений. Негде размещать на имеющихся аэродромах по 72 истребителя вместо 40. Соответственно, и уязвимость баз в случае ядерного удара противника тоже увеличится.
– Это понятно, я и не призываю реформировать структуру ВВС с понедельника, – согласился Соколовский. – Я лишь обратил внимание руководства на проблему, которую необходимо решать, если мы хотим повысить эффективность командной структуры Вооружённых Сил. Можно ведь и эскадрильи одного полка по разным площадкам или аэродромам рассредоточить, а можно и на один аэродром несколько полков посадить и подставить под удар противника, независимо от структуры командования.
Также необходимо обратить особое внимание на взаимодействие ВВС с сухопутными войсками и флотом. Ранее вы, Никита Сергеич, уже отмечали, что современные скоростные самолёты при ударах по наземным целям с трудом эти цели обнаруживают и опознают.
– Да, был такой разговор, – припомнил Хрущёв.
– Поэтому особое значение приобретают передовые авианаводчики, действующие на переднем крае, и оснащённые специальным оборудованием целеуказания, вплоть до серийного выпуска специализированных боевых машин авиационного наводчика (БОМАН – http://topwar.ru/31637-na-pomosch-letchikam-boevye-mashiny-aviacionnyh-navodchikov.html) Сейчас у нас как раз начат выпуск нового бронетранспортёра, вот на его шасси и оборудовать такую машину, – предложил Соколовский. – Авиация у нас начинает получать высокоточное управляемое оружие с наведением по лучу оптического квантового генератора. Ну, ещё не получает, но конструкторы работают, поэтому скоро такое оружие в войсках появится. Поэтому машины БОМАН следует оснастить средствами ОКГ-подсветки, и начать выпуск переносимых пехотных ОКГ-комплектов. Такая машина – удовольствие недешёвое, и не везде проедет, особенно – в горах или в лесу. Особое внимание следует обратить на подготовку специалистов-авианаводчиков. Подготовка полноценного авианаводчика – дело дорогое и длительное, не одного года. (В современных условиях срок подготовки авианаводчика – порядка 5 лет)
– Вопрос поставлен правильно, – согласился Хрущёв. – Андрей Антоныч, пометь себе, вопросы авианаводки проработать отдельно, представить свои предложения, скажем, через месяц. И не тяни кота за хвост – свяжись с академиком Келдышем, он подскажет, к кому из разработчиков обратиться. Проведите натурный эксперимент – возьмите уже имеющийся лазерный излучатель, поставьте на БТР, и попробуйте в деле – как будет видна эта подсветка с самолёта. Это вам позволит быстро понять, какие недостатки есть у существующих образцов, и в какую сторону надо в разработке двигаться.
– Понял, эксперимент такой проведём, – Гречко записал что-то у себя в блокноте.
– Прямо сейчас технические вопросы обсуждать не будем, – продолжил Хрущёв. – С постановкой вопроса по ВВС в целом согласен. Хотелось бы только спросить, куда нам девать 13 тысяч МиГ-15 и тысячи других самолётов первого реактивного поколения? Они уже устарели, бороться со стратегической авиацией США не могут, им на смену идут новые самолёты, а ведь эти МиГи, считайте, новые. Ну, почти. Союзники могут купить какую-то часть из них, но ведь всё не купят!
– Надо хотя бы эскадрилью каждого типа сохранить в пригодном для полётов состоянии, – подсказал адмирал Кузнецов. – Для киносъёмок, ну, и вообще, для истории. После войны сколько самолётов на металл порезали.
– Это разумно, – признал Никита Сергеевич. – Но в целом проблему не решает.
– Какую-то часть купят, а остальные можно поставить на хранение где-нибудь в пустыне, где сухой климат, например, в Туркмении, – предложил Гречко. – Американцы так и делают – у них в Аризоне есть база Дэвис-Монтан, они там в будущем будут хранить множество законсервированных устаревших самолётов. Часть из поставленных на хранение пустим на запчасти для ещё летающих за рубежом.
– Там климат далеко не такой, как в Аризоне – ветер с песком. Открытое хранение самолётов у нас даже в Туркмении невозможно, – возразил Соколовский. – Нужны чехлы, хранить надо под навесами, а ещё лучше – в ангарах, иначе через год металлолом будет, а не техника. Танки и артиллерию на открытых площадках хранить ещё можно, и то под чехлами. но не авиацию. Вопросы хранения авиатехники надо продумать особо. Желательно устаревшую по возможности продать, а остальное можно переделать в мишени для зенитно-ракетных войск. Вообще нужны полноценные базы хранения. Да, это дорого, но потеря тысяч самолётов стоит дороже.
А вот с артиллерией я бы не торопился. Она характерна тем, что способна служить подолгу, её можно модернизировать за счёт разработки новых боеприпасов, установки стволов на более современные лафеты или самоходное шасси.
– Только вот у наших конструкторов модернизация не в чести, – заметил Гречко. – За новые образцы они премии да ордена получают, а за модернизацию – не особо перепадает.
– С этим вопрос решим, – нахмурился Хрущёв.
– А чего бы не передать устаревшую технику в ДОСААФ? Хотя бы часть, – предложил адмирал Кузнецов. – Вплоть до переоборудования боевых МиГ-15 в двухместные УТИ МиГ-15 силами ремзаводов. Если, конечно, это технически возможно. Зато только представьте, какие возможности открываются для реальной, полноценной подготовки резервистов и патриотического воспитания молодёжи?
– Техника боевая, её обслуживать – специалисты нужны, иначе угробят за год-два, и сами побьются, ‑ проворчал Гречко. – Учебно-тренировочные самолёты не зря делаются.
– Вот резервисты – авиатехники и будут её обслуживать. Заодно и тренировка постоянная для них будет. А по мере устаревания более поздних типов самолётов и вертолётов – передавать и их.
– Так какие рода войск тогда сокращать? – спросил Хрущёв.
– Технически сложные войска желательно, как минимум, оставить на имеющемся уровне, – подсказал Соколовский. – Обучение обслуживанию этой техники длительное, дорогостоящее. Отправлять на гражданку офицеров, которых столько времени обучали, нерационально. Сокращать можно пехоту, где не требуется долгая подготовка.
– Войска связи, наоборот, правильнее было бы даже увеличить, – подсказал Гречко. – Они сейчас магистральные линии связи прокладывают, по сути дела – строят, как это там называется... э-э-э... информационную инфраструктуру, на которой работает ОГАС и будет работать сеть «Электрон».
– Что насчёт флота, Никита Сергеич? – несколько обеспокоенно спросил Кузнецов.
– Флот доказал свою необходимость и значимость, но обновление необходимо и там, – ответил Хрущёв. – У нас, наряду с кораблями современных и относительно недавних проектов, есть, к примеру, крейсеры проекта 26, 26бис и 68-К. Я думаю, что по одному из них надо сохранить как учебные, а затем, через несколько лет, переклассифицировать в музейные и поставить на вечную стоянку. Остальные – в переплавку.
– А может, союзникам их передать?
– Если только за плату! «Там» уже передали Индонезии крейсер и эсминцы, считайте, что выкинули! – ответил Никита Сергеевич. – У нас, что, денег много? Если машины и механизмы сильно изношены, то в переплавку, а если ещё могут походить – давайте подумаем над возможностью переоборудования.
– Что с линкорами?
– Линкоры – это, считайте, средоточие славы Советского флота. Особенно в последние пару лет. Поэтому их сохраним, все три, как музеи, на Чёрном море, на Балтике, а третий переведём на Тихий океан и во Владивостоке поставим, – предложил Первый секретарь. – Но не прямо в будущем году. Они нам ещё понадобятся, в скором времени.
