Эволюция мундирного платья
День Усекновения главы Иоанна Предтечи
Начиная с 1769 года он стал днем поминовения павших защитников отечества. В 1771 году императрица облачилась в «дамский палевый армейский мундир». Военная одежда помогала наглядно представить Екатерину как главную защитницу отечества, командующую доблестным войском. Мундир, надетый в этот день, становился зримым выражением скорби государыни и ее единения с армией.
Спуск на воду кораблей
И в первый, и в последний периоды царствования, 28 августа 1771 года и 10 сентября 1795 года, Екатерина II присутствовала на церемонии «в дамском кафтане морского флота».
Военные победы
Императрица облачалась в мундир неоднократно по случаю годовщины побед при Чесме и под Полтавой. Впрочем, известия об успехах русской армии отмечались благодарственным молебном, формой одежды на котором было русское платье, а не военная форма.
Дни орденских праздников
В дни памяти Святого Александра Невского (30 августа), Георгия Победоносца (26 ноября), Святого апостола Андрея Первозванного (30 ноября) – знаменательные события придворного календаря – императрица по-разному подходила к выбору костюма.
В день Георгия Победоносца в 1768 году роль праздничного наряда императрицы выполняла «одежда ордена». В 1771 году камер-фурьер пояснял, что наряд государыни состоял «в приличной сему ордену от армии мундира зеленой одежде». В 1775 году день орденского праздника пришелся на дни пребывания в России турецкого посла. В последующие годы Екатерина II постоянно надевала в этот день «длинный полевой армейский мундир».
В день памяти святого Александра Невского императрица одевалась не в мундир, но в убор гроссмейстера ордена Александра Невского с мантией и водружала малую корону. Отметим, что в этот день императрица Елизавета Петровна в 1754 и 1756 годах также надевала «дамскую кавалерскую униформу» начальницы ордена Александра Невского (Амелехина 2003: 143). Гроссмейстерское облачение Екатерины II описано на страницах «Санкт-Петербургских Ведомостей» (Санкт-Петербургские ведомости 1789: № 71). Костюм кавалеров ордена представлял собой «орденское платье [в значении одежда]», дополненное «орденским убором». Одно из объявлений в той же газете предлагало приобрести такой костюм: «Желающие купить платье ордена Святого Александра Невского могут оное видеть и о цене уговориться в доме покойного адмирала Нагаева, что в 21 линии Невы реки» (Санкт-Петербургские ведомости 1781: Прибавление к № 32, 283).
Кавалерское и гроссмейстерское платья ордена Святого апостола Андрея Первозванного описал английский путешественник У. Кокс (Coxe 1784: 194). Наряд императрицы в день 30 ноября 1778 года представлял по виду зеленую бархатную одежду с горностаевой подбивкой. По-видимому, в тексте У. Кокса robe означает платье с мантией. («Her majesty had on a robe of green velvet, lined and faced with ermine, and a dimond collar of the order», Ibid.) Но Камер-фурьерский церемониальный журнал не упоминает, что Екатерина II была в этот день именно в орденском уборе. Автор «Путешествия» неодобрительно отзывался об одежде кавалеров ордена, подчеркивая ее роскошь, странность и безвкусие: «Плащ зеленого бархата, подбитый серебряным брокаром [плотный шелк, тканный золотыми или серебряными нитями], камзол серебряного брокара, жилет и штаны золотой парчи, красные чулки, шляпа а ля Генрих IV, украшенная россыпью бриллиантов и султаном из перьев» (Ibid.).
Что же представляли собой мундиры Екатерины II? В различных российских музеях сегодня исследователю доступны шесть таких платьев российской императрицы.
Опираясь на обширные сведения, сообщаемые Камер-фурьерским церемониальным журналом о так называемом длинном мундире, можно предположить наличие большего числа мундиров, чем дошедшие до нас шесть музейных единиц. Письменный источник позволяет по-новому поставить вопрос о датировке самых ранних экспонатов (1763 и 1766): Камер-фурьерский церемониальный журнал не подтверждает существование длинного дамского мундира ранее 1768 года.
Сохранившиеся платья позволяют установить, что фасон прошел значительную эволюцию. С одной стороны, он развивался с учетом изменяющегося телосложения государыни, с другой стороны, он определенным образом «откликался» на современные ему тенденции в развитии европейского костюма. Исследование этих шести экспонатов на соответствие распространенным в то время в Европе фасонам может стать перспективным направлением исследования: в частности, можно сравнить длинный мундир с популярнейшим рединготом, о чем далее. Первоначально бывшее одеждой для верховой езды и прогулок, такое платье стало символической принадлежностью короны: традиция ношения мундирного платья захватила последующие поколения женщин императорской семьи.
1.2. Роба придворных дам
До самой середины 1770-х годов, в первое десятилетие екатерининского царствования, роба и робронт были единственными вариантами парадной женской одежды. Названия эти этимологически близки, но особенности кроя и, главное, функции и ситуации использования одежды того и другого фасона различны.
Как пишет Р.М. Кирсанова, название роба было заимствовано из французского языка: robe – платье (Кирсанова 1995: 233–234). В значении «женская одежда, платье вообще» это слово использовалось довольно долго. Так, во второй половине 1780-х годов робами называли многие модели женской одежды, имея в виду не тот или иной фасон, а фонетическое воспроизведение французского robe.
Роброн или робронд (Биржакова и др. 1999: 337) или даже абронд (КФЦЖ 1766: 46) буквально означает «круглое платье» (robe ronde): жесткий каркас, образующий его форму, был круглым, а не расширялся с боков, как фижмы у робы. Поскольку роброн являлся фасоном европейской моды, его носили не только при российском дворе, но и, например, при дворе польском (Turnau 1960). Следует выяснить, насколько точно воспроизвели в России европейский покрой и стало ли впоследствии название роброн обозначать одежду другого фасона.
Информацию для размышления исследователю дает фрагмент переписки баронессы А.М. Строгановой, урожденной Воронцовой, с родителями (Архив князя Воронцова 1872: 461). В 1761 году молодая дама путешествует по Европе, откуда посылает домой платья. «Два робронда получила», – сообщает ей мать (письмо XXXVII). Весьма вероятно, они были присланы дочерью в ответ на просьбу: «Пожалуй, друг мой, привези (с) собою платья, сделанные, как там дамы обыкновенно носят и в их вкусе» (письмо XVIII). О том, что само слово робронд уже было в обиходе у русских дам, известно из письма А.К. Воронцовой, в котором она обсуждает, сделать ли дочери «тафтяных роброндов» к ее приезду (письмо XVI) или дождаться ее возвращения: «я платья не буду тебе делать и до приезду твоего оставлю, а что ты тамошнюю моду переняла, это хорошо» (письмо XXXIII).
В 1774 году в «Рядной записи» В.П. Разумовской перечисление одежды, входящей в приданое, начинается с описания 22 «роброн(т)ов».
«Робронт с юпкою сюрсака [sur sac] золотою выложено кружевом пон де аржантон [Pont d’Argenton] 1,440 рублев… робронт с юпкою атласной капюсень [capucine], с белыми полосами, 191 рубль… робронт с юпкою гранитуровой [garniture? gros-de-Tour?] белой с малиновыми бархатными полосами, 162 рубли… робронт с юпкою тафтяной белой с серебреными и алыми полосками и с алыми цветочками с такими ж агрементами [agréments], 70 рублев… робронт с юпкою круазе [croisée] белой полосатой голубые и алые полоски с цветочками, 25 рублев» (Васильчиков 1880: 538). Распашное платье, робронд обязательно требует юбку, «под вышеписанные робронты и под юпки» давалась в приданое тафта – из этой жесткой ткани делались нижние юбки. Стоимость этих платьев сильно варьировалась в зависимости от материи и украшений. За робронами следовали «кофты и юпки», мантилии, чепчики, манжеты, сорочки, чулки, платки, опахала; верхняя одежда; «чехлы пудреные» – пудроманты и пр.