Он закрыл глаза.

Гладкие линии и блеск тикового салона исчезли, уступив место серо-зелёным полосам бревенчатого сруба его дома в Мэне. Тусклые жёлтые лампы в простых деревянных абажурах с листьями проливали свой мягкий свет на хлопковые простыни и лоскутные одеяла, с любовью сшитые вручную. Здесь был и смех, и лай собак, и эхо звонких голосов, которые Ганнибал никогда не слышал и, Уилл надеялся, никогда не услышит. Смех, тепло и мир.

Он не хотел отдавать всё это Ганнибалу. Он чувствовал, что предаст Молли во второй раз, если подарит воспоминания о ней человеку, пытавшемуся убить её и её сына. Он также боялся пробудить в Ганнибале ревность, рассказав о своей жизни без него.

Но Уилл боялся и скрывать это.

Он открыл глаза.

На секунду ему показалось, что Ганнибал — мрачный рогатый зверь из его воображения, но он моргнул снова и видение исчезло. Ганнибал стоял перед ним, тёплый свет ложился на его острые, точеные черты.

— Я скучаю иногда, — ответил он настолько честно и беспечно, насколько мог. — Иногда я просыпаюсь, надеясь увидеть его стены вокруг себя. Каждая птица любит свое гнездо.

— Уют привычных маленьких пространств.

— Пространство твоей камеры было куда больше, чем эта яхта. Её размеры тебя устраивают? Не думаю, что могу провести внутри весь день, как ты.

— В тебе живёт дух свободы, Уилл, которому не нравится быть взаперти.

Ганнибал наклонил голову. Он отбросил остатки одного перца и взял новый.

— Голуби-вертуны резко и быстро набирают высоту, потом кувыркаются в воздухе и уходят к земле. Некоторые голуби ныряют в кувырок совсем чуть-чуть, а другие — намного глубже. Ты — из тех, кто ныряет глубоко.***

Он обвёл глазами крохотное помещение с рядом узких окон под потолком и тяжёлыми панелями из вишнёвого дерева на стенах. Свет лился сквозь иллюминаторы и открытую наружу дверь, но оно всё ещё казалось маленьким, тесным.

— Меня всё устраивает, — ответил Ганнибал. — Я здесь, потому что это мой выбор. Потому что это твой выбор.

— Ты не хочешь большего?

— Пока у меня есть всё, что нужно.

Он кивнул в сторону двери.

— Плавание. Готовка, — он поймал взгляд Уилла. — Возможность видеть тебя.

Его лицо выглядело серьёзно. Он втянул воздух, посмотрел в сторону, и отвернулся от Уилла, возвращаясь к работе.

Эхо слов Беделии Дю Морье раздалось в его сознании. «Мог ли он каждый день чувствовать невыносимый голод по вам и утолять его одним лишь взглядом на вас?»

Скорбь от их долгой разлуки нахлынула на него вместе с тяжестью от ран, что они нанесли друг другу, и вещей, что они испытали вместе. Призраки боли и реки крови окружили их маленькое судно, раскачивая его, грозясь утопить их и похоронить на дне океана.

Уилл хотел смягчиться, хотел успокоить Ганнибала, но не мог найти в себе силы не сожалеть о прошлом — не после того, что Ганнибал сделал. Не после того, что он сделал Ганнибалу. Ему нужно было двигаться вперёд, как и Ганнибалу нужно было учиться делать выбор и не жалеть о нём. Но он ничего не мог поделать, кроме как скорбеть о тех годах в психиатрической больнице — голодных годах, если верить Беделии Дю Морье. Он слишком хорошо представлял себе их пустоту.

«Ганнибал влюблён в меня?», — спросил он тогда. Он знал ответ с тех пор, как Ганнибал оставил его истекать кровью на своей кухне в Балтиморе. Но он также и сомневался в нём.

Уилл ужасно боялся любого из вариантов.

Ганнибал продолжал нарезать перец кольцами. Его лицо и тело было абсолютно неподвижным, только руки работали.

— Я думал о тебе, — сказал наконец Уилл. — Множество раз.

Ганнибал медленно выдохнул. Уилл смотрел, как слова оседали в нём, успокаивая, хотя внешне он оставался непроницаемым.

Уилл мечтал, чтобы всё было проще. Или это всегда было просто?

Он потянулся за вином.

Комментарий к Глава 5

* В оригинале джиггинг — техника ловли рыбы и использованием особой приманки — джиг-головки.

** О.К. — округ Колумбия.

*** Фраза про голубей взята из фильма 2001 года. В оригинале Ганнибал говорит о Клариссе Старлинг.

========== Глава 6 ==========

Доверие — это камень, брошенный в море, тонущий в его глубоких мутных водах и неспособный увидеть свою прежнюю жизнь, вспомнить свои старые обещания.

Энтони Ликкен

«Кит» шёл крутым бейдевиндом*, впрягшись в мощный ветер под тяжестью облаков. Это были пары тропических вод, вымытых тёплыми бризами с юга. Маленькую лодочку, плывшую под полными, тугими парусами, носило вдоль пенящихся гребней волн, словно по хребтам белых атлантических коней. Стальное небо низко нависло над поверхностью воды.

Шельф начал разламываться под ногами Уилла, каскадом опадая от тёплых отмелей до беспросветных глубин подводного плато. Огромное ничто разверзалось внизу, заполняя пространство между яхтой и тонкой земной корой. Его тело было невесомым, сокрушенным водой, потерянным для людских глаз. Лишь стеклянные глаза морских чудовищ с длинными зубами в клацающих челюстях и полупрозрачными биолюминесцентными телами следили за ним из глубины. Сине-белые огни переливались на их коже и умирали во мраке.

Уилл падал в бесконечную бездну.

Комментарий к Глава 6

* Бейдевинд — курс, при котором ветер дует в нос и борт судна.

Иллюстрация к главе: http://40.media.tumblr.com/7b0bbd49a35ae24ee17fd9d1806042a8/tumblr_o4fw80Y7AR1swb3cqo2_r1_1280.jpg

========== Глава 7 ==========

Только море похоже на человеческую натуру… всегда в движении, всегда волнуемо чем-то в глубине. Оно не знает покоя. Оно всегда жаждет, жаждет, жаждет. Оно гонится за чем-то и, не догнав, со стонами ползёт обратно. Оно всегда задаёт вопросы и не никогда получает ответов.

Оливия Шрейнер, «Африканская ферма»

Ганнибал был под палубой. Уилл надеялся, что он прогуливался по своему дворцу памяти или делал ещё что-нибудь бесполезное. «Кита» раскачивало настолько сильно, что заняться чем-нибудь полезным не представлялось возможным. Ганнибал уже три раза вымыл всю яхту от носа до кормы. Чистота была приятна Уиллу, но если Ганнибал снова полировал внизу паркет, он не знал, что и подумать. Хоть он и говорил, что ему нравилась их маленькая яхта, Уилл не сильно ему верил.

Дождливые дни прошли, оставив за собой синее небо, усеянное кучевыми облаками, и порывистый бриз, поддувающий в корму. На море поднялась тяжёлая зыбь. Уилл обходил воронки огромных, бурлящих водоворотов, пытаясь выжать на них максимум скорости. Это и непостоянный характер ветра привели к тому, что грот* был натянут вполсилы. Уилл выбрал** завал-тали***, чтобы гик**** не перебросило на другой галс во время качки, как вдруг над левым бортом поднялась огромная волна и обрушилась на него, облив с головы до ног.

Тихо выругавшись, он зафиксировал штурвал, дважды проверил завал-тали и трюмную помпу***** и спустился вниз.

Ганнибал лежал на диване, устроившись на подушках таким образом, чтобы минимизировать небольшой крен судна. Он читал книгу. «Офтальмология», — гласило название. Что же ещё.

Он с интересом взглянул на вымокшую одежду Уилла.

— Тебе стоило остаться внутри, Уилл.

— Спасибо, Ганнибал.

Уилл провёл рукой по своим влажным волосам, чувствуя, как вода струится по шее, лопаткам и спине. Удержавшись от желания брызнуть пару капель в сторону Ганнибала, он расстегнул прилипшую к телу белую рубашку, стянул её и направился в свою каюту.

В какой-то момент он почувствовал, что Ганнибал наблюдает за ним. Он остановился у своей двери, положив руку на защёлку. Из глубин памяти снова всплыли слова «Ганнибал влюблён в меня?» и ровный голос Беделии, когда она отвечала ему.

Уилл практически стоял напротив Ганнибала. Он повернул голову, не глядя на него.

Внимание Ганнибала оставалось всё таким же пристальным, заинтересованным.

— Уилл? — спросил он.

Уилл закрыл за собой дверь в каюту.

После этого случая образы стали преследовать его. Он стал замечать внимание со стороны Ганнибала, хотя раньше никогда не задумывался о нём. Во время каждого их случайного столкновения на яхте глаза Ганнибала неуловимо изучали его, и Уилл никуда не мог сбежать от его взгляда. Ни одна крепость не могла защитить от этих мыслей, и перед его глазами, как на перематываемой плёнке, проносились все те разы, когда Ганнибал касался его: то, что должны были значить эти прикосновения, но не означали. Ганнибал лежит напротив него в постели после падения, наблюдая за ходом его выздоровления. Ганнибал моет и одевает его во Флоренции. Ганнибал пригвождает его руки, задевая ткань пиджака, пока раздевает и вводит в него иглу. Затем более тусклые и расплывчатые эпизоды с ухом, трубкой, грубо втолкнутой в его горло, и Ганнибалом, вытаскивающим её и нежно гладящим его лицо.