========== Глава 1 ==========

Отец твой спит на дне морском,

Он тиною затянут,

И станет плоть его песком,

Кораллом кости станут.

Он не исчезнет, будет он

Лишь в дивной форме воплощен.

Чу! Слышу похоронный звон!

Дин-дон, дин-дон!

Морские нимфы, дин-дин-дон,

Хранят его последний сон.

Уильям Шекспир, «Песня Ариэля» из пьесы «Буря»

(в переводе М. Донского)

…Процент соли в наших венах идентичен проценту соли в океане. Потому соль есть и в нашей крови, и в нашем поте, и в наших слезах.

Мы связаны с океаном. И когда мы возвращаемся к морю — неважно, в роли ли моряков или обычных наблюдателей — мы возвращаемся туда, откуда пришли.

Джон Ф. Кеннеди

Парусник казался тёмным клином на фоне бледных отблесков восходящего солнца с западной стороны и сиял ослепительной белизной с восточной. Стая пеликанов над морем отбрасывала на него трепещущие, неровные тени, бесшумно скользившие по белой ткани и исчезавшие с последующим птичьим криком.

Двое мужчин показались на причале. Свои чемоданы они оставили возле доков, в стороне. Было раннее утро, и в крошечной гавани едва ли можно было увидеть людей. Вдалеке, над стоячей водой раздавались голоса рыбаков, призрачные и чуждые.

Уилл оставил Ганнибала с багажом и ушёл вперёд. Утро было спокойным, и Ганнибал приподнял голову: в воздухе разливались запахи морской воды и водорослей, бензина и гортензий, резины, тикового дерева и лака, нагревшегося под солнцем. Он наблюдал за тем, как Уилл, ухватившись за трос, ловко поднялся на борт, как изменилась его осанка, стоило ему только почувствовать под ногами беспокойный океан. По пути в нос он скользнул рукой вдоль леера, обвёл пальцами якорную цепь и подцепил штаг. Он исследовал яхту не столько визуально, сколько тактильно: связь моряка с судном не менее сокровенна, чем связь писца со священной рукописью. Уилл остановился возле штурвала и застыл, не касаясь его. С высоко поднятым подбородком он вглядывался вдаль, в просторы неизведанных морей, раскинувшихся перед ним — перед ними обоими. Ганнибалу было интересно, что он видел.

После недолгого отсутствия Уилл вернулся к Ганнибалу и попросил передавать ему чемоданы, чтобы он мог выгрузить их на палубу. Рана на его щеке зажила хорошо, но даже сейчас в утреннем свете над верхним краем его бороды, отросшей за долгое время, виднелся тонкий рубец. Первые недели после падения бритьё было слишком неудобным и слишком болезненным, но сейчас у Уилла, похоже, не было желания возвращаться к своей старой двухдневной щетине. Возможно, он переживал, что его лицо могут узнать по фотографиям в прессе или в списках «Особо разыскиваемых». Или же это было не более чем стеснение от вида своего искаженного лица, как будто такая мелочь могла навредить его красоте. Хотя нельзя сказать, что Уилл считал себя красивым.

Уилл не говорил почему, и Ганнибал не спрашивал.

Когда весь багаж был на борту, Ганнибал забрался и сам. Он достал ключ от салона, открыл дверь и отошёл в сторону.

— После тебя, — сказал он.

Уилл бросил на него косой взгляд, и молча спустился внутрь по трапу. Ганнибал последовал за ним, любопытствуя, на что были потрачены его деньги.

Салон встретил их блеском панелей из вишнёвого дерева и белизной подушек, таких чистых, будто только что с фабрики, хотя яхтой неоднократно пользовались — пользовались очень бережно и также бережно ремонтировали. Здесь был полукруглый диван, за которым располагался камбуз, достаточно просторный для таких небольших размеров. Ганнибал с удовольствием отметил, что может выпрямиться во весь рост, хотя между его головой и верхней палубой была всего пара дюймов. Уилл отправился в одну из кают, заглянул внутрь, и прошёл дальше, к гальюну. Ганнибал тем временем осматривал другую часть. Он обнаружил вторую каюту над трюмом и моторным отсеком.

— Какую каюту ты хочешь? — спросил Уилл, вернувшись. Он расположился за штурманским столиком и, откинув крышку, начал разглядывать его содержимое.

Ганнибал решил осмотреть носовую каюту. Она была чище и уютнеe, чем другая. Стеклянный люк в потолке напомнил Ганнибалу его камеру в Балтиморской государственной больнице для душевнобольных преступников. Он подумал, что низкий потолок и мрачные стены другой каюты будут напоминать Уиллу его собственную камеру.

— Располагайся здесь, — ответил Ганнибал.

Уилл рассматривал табличку с названием яхты и её регистрационным номером.

— Ты уверен? Мне всё равно, где спать.

— Эта кровать короче и уже, особенно в ногах, — Ганнибал вернулся и сел напротив Уилла. Он сложил руки на коленях и вытянул свои длинные ноги, скрещённые в лодыжках, в проход.

— И я думаю, на волнах здесь укачивает сильнее. Мне будет намного комфортнее в другой.

Солнечный свет, отражавшийся в воде, проникал внутрь сквозь узкие окна и закручивался в дрожащие золотистые нити, оплетая своей паутиной стены и потолок.

— Марлон Адамс? Это я? — Уилл взглянул на Ганнибала.

— Марлон Адамс, — напряженно повторил он. Ганнибал незаметно улыбнулся.

— Там же должны быть твои водительские права и паспорт.

Он разложил на столе свои документы с резервными копиями и достал документы Ганнибала. Его брови поползли вверх.

— Бьёрн? — прочитал он, слегка фыркнув.

— Я говорю по-немецки.

— Не сомневаюсь.

— Мы примем новые личности лишь на первое время. Позже необходимость в них будет становиться всё меньше. Время не стоит на месте, а с этой яхтой мы располагаем огромным запасом времени. Крупные информационные агентства будут искать новые сенсации, хотя, думаю, мисс Лаундс продолжит придумывать новости про нас ещё пару лет. Так, даже если любой среднестатистический американец узнает нас, ему понадобится время, чтобы вспомнить откуда. Всё, что нам нужно, Уилл, это моменты. Из множества моментов, сотканных воедино, рождается вечность.

— Наконец исчезаем вместе, — мягко произнёс Уилл.

— Да.

— Марлон и Бьёрн.

Ганнибал снова улыбнулся.

— Постарайся запомнить.

— Это скорее относится к тебе, чем ко мне. Я не называю тебя по имени каждые тридцать секунд, Бьёрн.

Уилл рассортировал паспорта и удостоверения, чтобы хранить их отдельно от тех, что могут понадобиться в ближайшие несколько недель. Ганнибал наблюдал за его руками, ловко раскладывающими бумаги, попутно размышляя, какие ещё документы могут пополнить их коллекцию. Смутная тревога, в которой пребывал Уилл до момента своего выздоровления, растворилась в океане спокойствия, окутавшем его, как только он ступил на борт. Он был как охотничья собака: работа давала ему цель и потому была так необходима. Ганнибал надеялся увидеть больше удовольствия от подарка.

— Эта яхта — то, чего ты хотел, Уилл? — спросил он.

Уилл уловил тоскливые нотки в тоне его голоса и поднял взгляд. Он пытался понять Ганнибала годами, но тот всегда оставался непроницаемым.

— Она замечательна. Намного лучше той, на которой я плыл в Европу. С моим больным плечом управлять ею будет труднее, но, по крайней мере, у меня есть ты.

— Полагаю, это «да».

— А ты? — спросил Уилл. Он оглядел салон, скромный камбуз с двухконфорочной плитой и микроволновой печью, встроенной в стену. В целом около восьми квадратных футов для готовки.

— Это всё, чего ты хотел?

— Всё и даже больше, — ответил Ганнибал. Когда Уилл взглянул на него снова, он добавил:

— Если бы за те три года Алана хоть изредка позволяла мне готовить на плите, я бы смог прожить.

— «Кит»*, — прочитал Уилл название яхты. — Ну, конечно.

— Ты можешь назвать её иначе. Теперь она твоя, Уилл. Я покупал её для тебя.

— Марлон, — поправил его Уилл. Его левая бровь изогнулась.

Ганнибал кивнул в знак согласия, довольный его реакцией.

Они разобрали свою одежду, и в течение следующих нескольких часов Уилл проверял судно и составлял список необходимого оборудования, снастей, инструментов и недостающих запчастей. Ганнибал настоял, чтобы Уилл включал всё, что захочет. Так, в списке появились второй эхолот для крепления на рулевую консоль, удочка для глубоководного лова, два спиннинга и разнообразные лески. Уилл раздумывал о рыболовной лицензии для «Марлона», но тогда придётся сделать одну и для «Бьёрна». Будет полезно иметь их при себе, на случай если их остановит какой-нибудь местный офицер из Департамента рыболовства и охоты, независимо от того, будут они рыбачить в этот момент или нет. Ганнибал тем временем составлял список для кухни и остального жилого пространства.