Потерев шею, Уилл лёг обратно на палубу. Ганнибал выпрямил свои длинные ноги, чтобы лечь рядом. Метеор пронесся над ними.
— Над тобой целое небо новых звёзд, Уилл, — произнёс Ганнибал.
— Южные созвездия.
— Во время путешествий на юг Средиземного моря, греки могли видеть некоторые из околополярных созвездий. Те, что мы сегодня знаем, как Carina. Киль.
— Мы уже южнее этого созвездия.
— Ты искал новые звёзды?
Уилл покачал головой.
— Я не думал об этом с тех пор, как мы прошли Хаттерас**.
— Греки видели южные звёзды, как часть единого созвездия — Корабля Арго.
— Корабль Ясона и аргонавтов. Появляется весной над южным горизонтом и плывёт в западное небо.
— Ни одно созвездие не было таким же огромным и величественным, как этот корабль. Современные астрономы сочли его слишком большим для одного созвездия и разбили на части. Некоторые вещи слишком грандиозны, слишком удивительны для нашего воображения.
— Проще представить то, чего не существует, — отозвался Уилл.
— Или разбить это и впитать по кусочкам.
Уилл чувствовал, что Ганнибал смотрит не на небо, а на него.
— Так ты растеряешь своё величие.
— Ты растеряешь его в любом случае, — сказал Ганнибал.
Послышался шорох, когда он снова взглянул вверх.
Ещё больше звёзд появилось на небе, пока они говорили. Глубокая синева мерцала над ними. Уилл нашёл Большого Пса — его было проще всего заметить — затем Корму, Киль и, выше, Паруса: части Корабля Арго были такими же, какими он их запомнил перед отплытием из Соединённых Штатов.
— Я привык–
Уилл замолк. Он собирался произнести имя Уолли, и от этой мысли ему стало холодно. Он прочистил горло.
— К чему ты привык, Уилл?
— Я привык смотреть на звёзды с отцом, — сказал он вместо этого. — Он говорил мне, как они называются, как их распознать и где найти.
— Ты рассказывал о них своему пасынку?
Уилл сел. Его лицо вспыхнуло. Ганнибал остался лежать, разглядывая в темноте его силуэт.
— Он запоминал их для тебя? — продолжил он. — Мог ли он перечислить тебе их названия? Клал ли ты свою руку ему на плечо и говорил, что гордишься им?
Уилл вспомнил призрачное прикосновение тёплой руки Ганнибала на своём плече, когда тот хотел заставить его молчать о преступлениях Абигейл. Он вспомнил, как точно также клал свою руку на плечо Уолли, когда хотел сказать ему, что гордился им. Когда хотел, чтобы они были близки. Он ненавидел Ганнибала за то, что тот стёр границу между ними, за то, что он мог с легкостью вставить себя в любое воспоминание Уилла о своей семье, даже не зная, кем они были.
— Я спросил тебя однажды, был ли ты хорошим отцом? — сказал Ганнибал. — Был ли?
— Нет, — горько ответил Уилл. — Недостаточно хорошим.
Уилл ощущал его заинтересованность в ответе, пока поднимался на колени, а затем на ноги.
— Ты знал, что я думал о нём, или спросил наугад?
— Ты никогда не говоришь о них, — Ганнибал приподнялся на локтях. — Когда ты чувствуешь, что готов, ты всегда отступаешь.
Уилл взглянул вниз на Ганнибала и опустился на колено. Он наклонился к его лицу и схватил ткань его рубашки, медленно сжимая её в кулаке.
— Может это скажет тебе о чём-то.
Ганнибал слегка дёрнулся — Уилл поймал несколько волосков на его груди — и остался неподвижным. Уилл держал его своей больной рукой, правой: это было предупреждение, не угроза. Но было приятно держать удивленного Ганнибала под собой. Размытое воспоминание о трепете, который он испытывал, представляя убийство Ганнибала, коснулось его, словно призрак — бессильное, быстро забывшееся. Было что-то освобождающее в осознании, что он не мог убить Ганнибала, даже если бы попытался.
— О чём это должно мне сказать, Уилл?
— Есть вещи, — Уилл глубоко дышал через свои ноздри, пытаясь успокоить себя, — которые тебе не принадлежат.
Его голос стал низким и тихим.
Рука Ганнибала поднялась и коснулась его руки, передвигаясь по недавно травмированному плечу, пробегая ладонью по рубашке Уилла и перемещая пальцы вдоль шрамов под ней.
— Я хочу лишь познать тебя.
Уилл стоял над Ганнибалом несколько долгих секунд. Он представлял, как причиняет ему боль, прижимая колено к его шее и давя гортань, заставляя его голос замолчать навсегда. Теперь трепета эта мысль не вызывала. Как и боли. Ничего. Он знал, что никогда бы этого не сделал: он использовал свою возможность на обрыве, и она никогда больше не повторится.
Он едва видел темные глаза Ганнибала и знал, что его собственное лицо было лишь серым силуэтом напротив звёзд над ними. Губы Ганнибала были приоткрыты, и Уилл чувствовал его тёплое дыхание. Он знал, что это, даже не глядя: восхищение и боль, борющиеся на его точеном лице. Жажда поглотить, как и всегда. Выпить его до последней капли.
Присвоить. Он думал, что Ганнибал видел на его собственном лице.
— Спокойной ночи, Ганнибал, — сказал он так нежно, как только мог.
— Спокойной ночи, Уилл, — ответил Ганнибал. В его голосе слышались странные, хрупкие нотки.
Медленно, Уилл выпустил рубашку Ганнибала и намеренно твёрдо вцепился в его запястье, отводя от своей кожи. Он бесцеремонно отпустил его и выпрямился.
«Кит» дрожал под его ногами.
Комментарий к Глава 12
От автора:
Зелёный луч на закате — реальное явление, возникающее из-за рефракции. Вот видео: https://www.youtube.com/watch?v=lwus2nqU0SY
* Когда ад замёрзнет (when hell freezes over) — идиома, эквивалент русскому «когда рак на горе свистнет» или «после дождичка в четверг». То есть что-то, что никогда не произойдет или не должно было произойти.
** Хаттерас — мыс на побережье Северной Каролины.
========== Глава 13 ==========
…Как и все дары моря, они опасны,
Ведь море дарует смерть наравне с бессмертием.
Джузеппе Томази ди Лампедуза, «Профессор и Сирена»
Рассвет. Серый свет разлился над серым морем и мягкой зыбью волн. Тонкие пальцы тумана, беззвучно расстелившегося над поверхностью воды, ползли по «Киту», убаюкиваемого штилем, взбирались на его нос и снасти и скользили по мачте, огибая дряблые складки парусов. Когда лодка приподнялась на волне, между мачтой и гиком звякнула мочка, послав над водой глухой звон, напоминавший колокольный.
Из-под палубы вышел Уилл Грэм, одинокая мрачная фигура с кружкой дымящегося кофе в руке. Кружку он поставил на консоль, а сам, щёлкнув несколькими переключателями, стал разворачивать яхту. Он не спеша убрал паруса и поправил снасти, двигаясь тихо, с осторожностью, все ещё щадя своё больное правое плечо. Звон смолк.
Через несколько минут он вернулся к штурвалу и завёл двигатель. Машина сначала загрохотала, а затем перешла на низкий гул. Голубое выхлопное облако поднялось, сливаясь с плёнкой тумана, и растворилось. Сквозь облака в сторону востока прорезался бледный жёлтый проблеск, марево тумана медленно начало подниматься.
Уилл повернул «Кита» на юг и, потягивая свой кофе, решил проверить ветряной индикатор в надежде, что тот мог уловить ветер, который сам он не чувствовал. Ганнибал ушёл отдыхать совсем недавно, и Уилл предвкушал несколько часов одиночества: ничего, кроме урчания яхты и бесконечных волн без привычных птичьих криков.
Шли часы, туман отслоился от пустого неба, оставив за собой безликий синий купол над такой же безликой поверхностью воды. «Кит» был единственной чёрно-белой точкой на ней.
Ленточка индикатора оставалась неподвижной.
Уилл уходил несколько раз. Он успел перекусить и выпить пива. Море, растянувшееся перед ними, казалось непрекращающимся, непостижимым. Даже зыбь стихла.
Наконец, Уилл почувствовал, как Ганнибал поднимается внутри яхты под ним. Он понятия не имел, как он узнал — Ганнибал двигался с исключительной грацией большого кота. Он почувствовал проходящие сквозь его сознание вибрации, словно вибрации двигателя, пронизывавшие его тело. Ганнибал проснулся, и покой Уилла исчез.
Прошёл ещё час, прежде чем он поднялся на палубу. Он появился с маленьким блюдцем канапе в одной руке и бутылкой вина в другой. Сквозь его пальцы были продеты два бокала.
