Зверь выгнулся, скребя по руке Уилла, раскрыв темный провал рта. Эбигейл не слышала ни звука, но тишина была еще хуже и страшнее. Казалось, дай волю, и крик Зверя вырвется из его тела вместе с жизнью. Линия челюсти задралась, открывая уязвимый подбородок, и в какой-то прострации Эбигейл выскребла с пояса нож и одним рывком вогнала лезвие по самую рукоять. Горячая кровь брызнула на лицо, согрела пальцы, испачканные в могильной земле. И все то время, пока Уилл хладнокровно продолжал душить его, Рендалл смотрел на Эбигейл, не отрываясь.

Кровь затекла в рукав, липко скользнула по голой коже к локтю, Рендалл больно схватил ее за плечо, его забило в конвульсиях. Их лица были так близко друг от друга, что Эбигейл, завороженная и считавшая секунды, видела, как отражение холодной луны замерло в его расширенных зрачках. Он разжал пальцы на ее плече и обмяк. Уилл отпустил его, и последний вздох Рендалла коснулся ее щеки как прощальный поцелуй.

Эбигейл обессиленно упала на спину, опустошенная. Как будто с нее содрали живьем кожу: не осталось никаких лишних желаний, ничего наносного, цивилизованного, лишнего. Чистая и живая. Больно настолько, что она уже не замечала боли. Дыша рвано и часто, она рассматривала небо над верхушками деревьев. На миг скошенный белый круг показался ей божьим глазом, бессердечно наблюдающим за своими детьми, и только сейчас она набралась смелости посмотреть в ответ.

Сидя на переднем сидении, Эбигейл проснулась, как от жуткого сна, хотя и помнила, что все случилось на самом деле. После смерти Рендалла все происходило как сквозь толщу воды: она помнила, как они затоптали костер, как собрали оружие и дотащили труп вместе с костюмом до ее машины, как упаковали тело в крепкий пакет на молнии.

Уилл ничего не спрашивал и, сев за руль, хранил молчание. Эбигейл же рассматривала охотничий нож в руках, размышляя о том, каким привычным «все это» стало. Пакеты в машине, труп в багажнике, молчание, которое и вовсе не было молчанием, скорее, разговором взглядов и прикосновений. Она кинула взгляд на Уилла — он следил за дорогой и никак не показал, что заметил ее внезапное внимание.

Эбигейл сидела в его кофте, чтобы не запачкать кровью сидение, хотя и не могла сказать точно, когда успела переодеться. Задние сидения были пусты — значит, они успели завезти собак в питомник. Но когда?

— Раны Джаспера не вызвали подозрений?

Уилл и глазом не моргнул, будто они болтали всю обратную дорогу.

— Я соврал, что на нас напал дикий зверь. С ним все будет в порядке.

— Хорошо, — она кивнула, снова уйдя в молчаливый транс.

Минут десять спустя, будто вынырнув в реальность, она огляделась. Дорогу сменило широкое шоссе, фары высветили указатель «Балтимор, 3 мили».

— А куда мы едем?

— Домой.

Она не стала уточнять, куда именно, ей было все равно. У нее не осталось никаких моральных сил, чтобы чувствовать что-то еще в эту ночь. Они припарковались с другой стороны от дома Лектера, на параллельной улице, рядом с церковью. Уилл заглушил двигатель и, закрыв ее в машине, прошел через калитку куда-то вглубь заднего двора.

Эбигейл должна была спросить, что он задумал, но на самом деле ей было не интересно. Она могла бы ехать сейчас хоть до Вегаса в ночном автобусе или в грузовике на рабский рынок в Мосул, о котором только недавно им показывали солдатские съемки, изъятые ФБР во имя государственной безопасности.

Зазвонил телефон, и Эбигейл долгое время не отвечала, только смотрела на экран, где значилось имя «Джек Кроуфорд». Она могла бы выключить телефон, выбросить симку, исчезнуть из города, бросив машину. Уехать так далеко, как только возможно. До Калифорнии автостопом или на машине, а затем на яхте в Австралию через Тихий океан. Или потеряться по пути, в пустыне, найти безлюдный городок в Неваде и остаться там, не зная ни названия, ни направления, ни координат.

Звонок сбросился и зазвонил снова. Эбигейл уже видела в мыслях пустыню и железные коробки вместо домов, ржавую заправочную станцию, и, когда нажала на кнопку вызова, ее голос был вялым и спокойным:

— Да?

— Где ты сейчас? — без предисловий спросил Кроуфорд.

— Где я? — она огляделась по сторонам и решила, что отвечать вообще нет смысла. — А где я должна быть?

— Грэм с тобой?

— Я отвезла его в Гилфорд, — технически она не соврала, они действительно были в двух шагах от дома Лектера.

— До дома он не дошел. На телефон не отвечает. Мы проверили его квартиру на Пеннингтон авеню — его там тоже нет, зато там явно побывал Лектер. Ты точно не знаешь, куда он мог исчезнуть?

— Думаете, Лектер похитил его? — Эбигейл изобразила подобие беспокойства. — Да нет, глупость какая. Он мог сделать это триста раз, зачем ему сейчас?

— Показать ему, как ФБР беспомощно перед лицом психопата?

Как беспомощен перед лицом психопата ты, Джек, — хотелось сказать Эбигейл.

— Уилл не под арестом, так что в принципе свободен в передвижениях. В Реистерстауне его собаки, может, спросить там?

— Собаки?

— Дворняги, которых он подобрал до того, как попал в психушку в Вулф Треп. Вы сказали, что Лектер был в квартире Уилла. Он что-то оставил?

А главное, какого черта, это и были его «важные дела», пока они разбирались со Зверем? Джек молчал, и Эби заподозрила, что, какое бы послание он ни нашел, оно вывело его из себя.

— Рука агента Ласс на обеденном столе, в тарелке, с приложенными к ней столовыми приборами и запиской «Bon appetit».

А. Эбигейл приподняла брови в немом удивлении. Она задавила ухмылку, больше походящую в боковом зеркале на болезненную гримасу.

— Мне очень жаль, сэр.

Удивительно, но она сказала чистую правду. Любой пожалел бы Кроуфорда: он так хотел вернуть Ласс, все исправить, а получил желаемое как ментальную оплеуху со всего размаха. Скорее унизительно, чем больно. Прямо как она сегодня, вот только Эбигейл знала, каков будет результат и ни на что особо не надеялась. Доктор заставил ее прозреть, и голова до сих пор звенела от его нетривиального способа.

О самой Ласс она предпочитала не думать, если ей повезло, то она умерла, и эксперты заявят о следах заморозки. Остальное Лектер скорее всего съел. Если нет, ну что ж. Эбигейл еле слышно вздохнула. Тогда отрезанная рука — меньшая из нынешних проблем агента Ласс.

— Мне приехать?

— Сегодня отдыхай, тут и без тебя хватает народу. Завтра с утра жду перед занятиями у себя в кабинете. Если Грэм позвонит, скажи ему быстро вернуться в чертов дом и сообщи мне, — не прощаясь, Джек отключился, оставив ее в тишине машины.

Эбигейл съехала по сидению вниз и тут же скривилась, она, может, и забыла про спину, но спина не забыла про нее, напомнив резкой болью.

— Блядь, — она осторожно наклонилась вперед.

Второй такой ошибки ей лучше не совершать, особенно когда она вернется в кампус. Сразу начнутся лишние вопросы, где она провела ночь. Может, соврать, что нашла парня, который перестарался в ночных утехах? О ней и так ходили слухи, что она любит секс «пожестче», никто и не удивится.

Вернулся Уилл, и Эбигейл, выйдя из машины, помахала ему телефоном.

— Тебя потеряли.

— Скоро найдут, — без единого намека на юмор ответил он. — Надо занести труп внутрь и обработать твои раны. Идем.

Таким сосредоточенным, деловым, даже в какой-то мере профессиональным Уилл ее немного пугал. Она до сих пор не могла забыть то, что увидела в лесу, а возможно, не забудет уже никогда. Как будто она перенеслась, как Алиса, в темное Зазеркалье, где на нее напал бармаглот, а шляпник знал толк, как душить людей. Ганнибал в этой версии, наверное, занял бы место Чеширского кота — невидимый голос, который преследует ее, задает каверзные вопросы и потихоньку подталкивает к тьме. Эта кроличья нора не имеет конца и края, и, стоит ей оступиться, падение вниз будет уже не остановить.

Пока они, взявшись вдвоем за пакет, несли его по узкой дорожке, укрытой деревьями и кустами от дороги, Эбигейл размышляла, какое место занял бы Джек. Белый Король, который испачкался в золе? Прайс уж точно походил на Белого рыцаря, нелепый ученый с кучей идей и своим собственным миром и логикой. По каменной лестнице вниз, вниз, еще пролет и еще, Уилл шел впереди, удерживая к тому же в одной из занятых рук фонарик. Без него пришлось бы туго: о лестнице забыли на пару десятков лет, по углам скопилась пыль и не было ничего, что можно было бы использовать для освещения. Ступени высокие, местами сколотые, и, если бы Уилл ее не предупреждал, она бы наверняка уже свернула себе шею.