Выслушав занимательную историю моих раздолбаев, насладившись ораторским искусством Зямы и обматерив обоих по полной, я вытащил из рюкзака доказательство ликвидации валлийца.

Отцы-командиры внимательно осмотрели предъявленную конечность, Петрович откатал отпечатки на специально приготовленном бланке. При этом бланк этот был явно не дактилокартой, используемой Смершем. Это было что-то другое. Бланк он передал Барону, а обрубок выбросил в печь.

– Закончили и забыли, – подвел черту под моими приключениями Ивлев. – Теперь о грустном: вам спешно необходимо выдвигать в сторону Хэксхема.

– Вам? Не нам? – уточнил я.

– Именно, – кивнул Барон. – Мы с Петровичем должны вернуться в Глазго. Мне необходимо с контриками рамсы сводить по поводу твоих подвигов, а Петрович будет координировать ваши действия с действиями Барина.

– Он знает?

– Он знает, что вы скрытным порядком прибудете в его расположение и таким же манером уйдете за линию фронта.

– Вы определились с целью? Я хочу уточнить: вы вычислили тот секретный объект, от которого нас пытались увести британцы?!

– Именно, – подтвердил Барон.

– И что это?

– Для начала мы занялись аналитикой. Результат оказался таким: мы насчитали восемнадцать сооружений культа близь Хэксхема. Шесть были на территории, занятой нашими войсками, два храма были переоборудованы под отели, от одной часовни был только фундамент. Осталось девять. Три на территории самого Хэксхема отмели. Итого, шесть. Три были хорошо известными и являлись местом паломничества как верующих, так и туристов. Сосредоточились на трех. Все три на приличном удалении от города, два представляют из себя крепости, один заброшен. Потом Петрович, умница, притащил туристический справочник. Из него мы узнали, что один из храмов был построен на древнем языческом капище. Оно было похоже на Стоунхендж. Там же было указано, что строители не стали ломать его, а использовали как основу для несущих конструкций храма.

– Храм действующий?

– Условно. Он открывается только в Рождество и в некоторые праздники. Но служба в нем идет постоянно, есть даже фотография настоятеля.

Командиры вытащили справочник и предъявили фотку настоятеля.

– Как тесен мир! – воскликнул я.

– Ты тоже узнал этого гражданина?!

– Монашек, который так весело кричал у нас в подвале!

– Именно! Таким образом, вы други мои, должны дойти до указанного храма, что стоит в тылу у британцев, и уничтожить его. Лучше, вместе с фундаментом.

– Опа?! – я удивился приказу Барона. Обычно перед уничтожением объекта он велел его осмотреть. А тут – сразу ликвидация. – А чего без осмотра?!

– Не хочу вами рисковать, – очередной раз ошарашил меня генерал.

Я с недоверием уставился на командиров. Петрович начал расплываться в улыбке.

– Ты глянь, Михалыч, – толкнул он локтем Барона, – не верит Бармалей в твою гуманность.

– Да, его уже на мякине не проведешь, – тоже улыбнулся Барон.

– Ну, и?

– Когда мы выдали расклад Черепу, он сразу велел: храм умножить на ноль. Я думаю, он все понял, и этот гадюшник ему не нужен.

– А как на счет того, что это памятник истории и культуры. Наследие Юнеско… – решил я поддеть командиров.

– Сашенька, – видя мою ехидную морду, тем же тоном начал Барон, – это не наш памятник. Не нашей истории и не нашей культуры. А на Юнеско мы давно здоровенный болт положили. Еще вопросы есть?

– С кем мы будем биться возле храма?

– Давай ему, уже подпола дадим, а? – предложил Зимин. – Ты глянь, как он нас просчитывает!

– Перетопчется! – отрезал Барон. – Ему одному давать нельзя. Нужно сразу всем звания повышать. А где ты видел, чтобы в одной группе сразу четыре подпола были?! На меня и так косо смотрят.

– Ой, Михалыч, не прибедняйся, – скуксился Зимин. – На тебя с рождения косо смотрят…

– Закончили экскурс в мое славное прошлое, – перебил того Ивлев. – Вернемся к нашему барану. Сашок, биться вы будете с оставшимися монахами. Близкими друзьями тех, с кем ты уже встречался.

– Рискну предположить, что их численность нам не известна?

– А тебе, мокрушнику первой гильдии, не все равно?

– Ну, их может быть слишком много…

– Не знаю, Саня. На месте разберетесь. Как через линию фронта перебраться, ты знаешь лучше Барина. Часа через три выдвигаемся в сторону Шотландии, на побережье вас подберет транспортник. В нем вся снаряга для операции. И над расположением Барина он скинет вас.

– В прямом смысле?!

– Да. Парашюты уже там. Все, инструктаж кончен. Иди, собирай своих головорезов и отправь сюда Коваля и Загребина.

«За дюралевым бортом», как пелось в шикарнейшей песне «Голубых беретов», проносилась Англия. Я, признаюсь честно, мандражировал. Остальные тоже приссыкивали. Только Коваль и Бойченко были как два удава. Поэтому они и спали. Остальные… Если бы не волшебное зелье Ильдара… короче, загадили бы весь отсек… Чтобы ни говорили про нашу десантуру, какие фортеля они бы ни выкидывали, но как только я вспоминал про прыжки, то мне сразу хотелось снять перед ними шляпу. В моем случае каску вместе с банданой.

Во время горной подготовки меня частично вылечили от страха высоты. Частично. Но не полностью. Как только во время первого прыжка инструктор открыл люк, мои ноги намертво приклеились к полу вертушки.

Гнусно улыбающийся помощник инструктора, бугай два на три, проорал:

– Трофим, ты как командир идешь первым. И учти, ты идешь вне зависимости от твоего желания!

Бугай был больше нашего Миколы раза в полтора, поэтому я не сомневался, что я «иду». Вопрос был в другом: уйду я «мягко» или с отбитой задницей. У бугая было прозвище «Косолапый». В честь «мишки косолапого». Размером он походил. Мордой тоже.

– Вовка, – проорал я Косолапычу, – будь другом: подтащи меня к выходу. И столкни. Только без телесников!

– Не ссы, Трофим, – заржал он. – Все будет в лучшем виде!

Он шагнул ко мне, взял за лямки и как маленького ребенка поставил к двери. Я глянул вниз. Господи, лучше бы я в подводники пошел…

– Сашка, – орал мне в ухо Косолапый, – через десять секунд ты выходишь. Руки от створок оторви!

Я с трудом сложил руки на груди, как учили на земле.

– Десять, девять, – начал орать Вовка. На цифре «семь» он выкинул меня из вертолета.

«Тысяча раз, тысяча два, тысяча три», вытяжное, «тысяча пять, тысяча шесть», толчок. Башку кверху, купол раскрылся, перекрестился трясущейся рукой. Собрался, как мне рассказывали на инструктаже, насладиться полетом, но в этот момент мимо меня пролетел Косолапый, а чуть позже и старший инструктор. Их парашюты раскрылись далеко внизу. Странно, не должны они были прыгать. Покрутил головой, пытаясь сосчитать своих прыгунов. Вроде все.

Приземлился я штатно, ничего не вывернул и не сломал. Погасил купол, начал собирать парашют. В этот момент с самым грозным видом мимо меня прошли Косолапыч и его начальник. Я не успел ничего спросить, как раздался крик Петюни:

– Вартанчик, беги!!!

И он убежал! Инструкторы попытались сказать мне все, что хотели сказать Вартанчику. А Косолапыч еще и сделать, но вовремя вспомнили, что мы все уже на земле, а тут мне опасно говорить нехорошие слова. Еще опаснее – что-то нехорошее попытаться мне сделать…

Вартанчик прыгал предпоследним. Перед Петюней. Косолапыч подтащил упирающегося связиста к двери, проорал что-то насмешливо-ободряющее и вытолкнул его. Если быть точнее – попытался. Наш Вартанчик – классный дзюдоист, и рефлексы у него – дай Бог каждому… Рука Косолапыча прошла над плечом Вартанчика, сам связнюк сложился вдвое, и, благодаря великой силе инерции, Вовка внепланово перевалился за борт.

Его начальник охреневше переглянулся с Петюней (а тот с перепугу все гадал: был ли Косолапыч с парашютом или без оного) и шагнул к Вартанчику, намереваясь пинком выкинуть того из вертушки. Вместо пинка он попал в захват Вартанчика и ушел вслед за Косолапычем.