– Сам ты, Вася, – перебил его Зяма. – Он Оскар!

– Да мне до лампочки. Командир назвал Васей, значит, будет Васей! Короче, малохольный, командир где?

– Наверх по лестнице. Там сразу увидите, – обиженно протянул Оскар.

– Топай давай, – велел Марся. Я сначала подумал, что это он Зяме, но тут Борька продублировал команду на английском, и я заподозрил, что они кого-то взяли в плен.

– Опа! – воскликнул Борька, как только увидел лежащего на полу престарелого любителя извращений. – А тут тоже весело было!

Я вышел из «пыточной». Между Марсей и Зямой двигался некий гражданин, очень напоминавший бомжа. Как только они приблизились, у меня появилась уверенность, что это бомж – воняло от него знатно.

– Кто ваш пахучий друг, сыщики долбанные? – поморщился я.

– Свидетель! – важно заявил Борька. Судя по всему, ему понравилось играть в сыщиков.

– А чего он так воняет?

– Он так воняет, потому что бомж, – пояснил Марся.

– И на кой вы его приперли?

– Ты же велел осмотреться, – начал пояснять Марсель, – вот мы и пошли с дозором. Проникнуть на территорию можно из любой точки. Забор тут поставлен только от честных граждан. Из систем безопасности – только камеры, которые давно не работают. Мы вдоль забора пробежались и на той стороне, что примыкает к парку, обнаружили относительно свежие следы. Кто-то перелез оттуда, а потом обратно.

– Последовательность именно такая?

– Гарантирую, – уверенно заявил Марсель. – Следы никто не маскировал. Внаглую протопали по газону. На асфальтовой дорожке, что идет по территории, следы заканчиваются. Мы с Зямой перелезли через забор…

– Следы не затоптали?

– Обижаешь! Так вот, следы точно такие же, что и внутри, присутствуют и там. Идут через парк и заканчиваются возле дороги. Следов шин нет, подтеков масла или иной фигни тоже. Решили пройтись вдоль забора, но с наружной стороны. И в пяти метрах от того места, где мы перелезли, нашли логово этого замечательного, но вонючего человека. Звать его Энтони, фамилии, говорит, нет. Так вот, мы его, ну Зяма, допросили. И вот, что вырисовывается. Зяма, твое слово.

– Со слов нашего бомжеватого приятеля, в тот вечер, что произошло убийство, на дороге остановился микроавтобус. Какой именно марки, он не видел. Из автобуса вышли двое, дошли до забора и перелезли через него.

– Стоп, – тормознул я Борьку, – следы скольки человек вы нашли?

– Правильный вопрос, – кивнул Зяма. – Судя по следам, от машины до забора, от забора до дорожки шел один человек.

Я внимательно посмотрел на бомжика, оценивая степень его вменяемости, а также уровень интоксикации его организма всякими… излишествами нехорошими.

– Эй, Энтони, – окликнул я бомжа. Он заинтересованно посмотрел на меня. – Ты когда тех двух из микроавтобуса видел, насколько был пьян?

– Монахов-то? – уточнил представитель шотландской интеллигенции.

– Почему монахов? – не понял я.

– Они были в черных рясах с капюшонами. Такие католические монахи носят.

– Зяма, он сейчас не обдолбанный?

– Нет, – не очень уверенно сообщил Борька. – С его слов, он уже неделю трезвый, так как у него финансовый кризис.

Я задумался. Если верить этому вонючему, в прямом смысле, шотландцу, то у нас в качестве подозреваемых нарисовались два католических монаха, один из которых владел левитацией, так как не оставил следов.

– Боря, пакуй этого джентльмена, на базе потолкуем.

– Чего делать? – не понял Зяма.

– Блин, объясни ему, что если он примет наше приглашение в гости, то ему дня два будет гарантировано трехразовое питание и стакан вискаря на ночь.

Борька перевел.

– Саня, он требует бутылку в день, но готов отказаться от завтрака и обеда.

– Хрен с ним. Пусть внизу подождет. А вы пока берите вон того гражданина, который связанный лежит…

– Нашел! – раздался радостный крик Ильдара из пыточной.

– Чего он там нашел?! – сразу сделал стойку Зяма.

– Я ключи нашел, – пояснил Ильдар, появившись с кандалами в руках. – Развяжите арестованного, я его закую!

– Это… татарин… – задумчиво поинтересовался Борька, – ты это откуда взял?

– Ты в комнатку загляни…

Через мгновение Марся и Зяма уже были в пыточной. Зяма ржал, Марся плевался.

– Саня, – из комнаты поинтересовался Борька, – а можно я себе на память тут плетку возьму.

– Возьми, возьми.

– Товарищ майор, нельзя ничего трогать, там могут быть отпечатки, – проскулил вернувшийся Оскар.

– Ты, капитан, группу вызвал? – проигнорировав его замечание, поинтересовался я.

– Так точно. Через десять минут будут.

– Молодец. А касательно «пальчиков» и прочей мишуры, то даю тебе стопроцентную гарантию, что кроме отпечатков покойного и его хахаля там ничего больше не найдется.

– Откуда вы знаете? – робко спросил капитан.

– Опыт, мой кинематографический друг. Опыт.

Когда «гостей» затолкали в машины и приступили к погрузке литературы, прибыли грустные эксперты и печальный дежурный следак. Он попытался сказать все, что о нас думает, но сообразив, что перед ними не коллеги с соседнего города, а кто-то очень странный и борзый, молча пошел отбывать повинность. Парни показали следы в парке, указали на литературу и, естественно, под дружный ржач и плевки экспертов пыточную. Бомжа и любителя БДСМ оформили как свидетелей. Погрузились и поехали в морг – смотреть на тело последней жертвы.

Часть центрального полицейского морга была выделена под нужды нашей армии и следственных органов. Макс и Марся остались караулить машины и задержанных. Оскар тоже попытался отмазаться от посещения морга, но, получив подзатыльник от Зямы, уныло повел нас в «нашу» часть.

Нашли старшего эксперта, выяснили, кто делал вскрытие, сгребли готовые на тот момент экспертизы и пошли «знакомиться» с телом.

Экспертом оказался пузатый коротышка с печальным, как у бульдога, лицом. Он крайне неохотно начал отвечать на вопросы моих эскулапов, но, как только Зяма и Ильдар перешли на научную терминологию, показав знание предмета не менее глубокое, чем у эксперта, от его скуки не осталось и следа, и дело пошло веселей. В общем, парни общались с экспертом, а я читал заключения. Из заключений следовало, что покойному мелко наломали кости рук и ног, провернули коленные и локтевые суставы, прижгли шкуру на животе и груди, а также чем-то сдавливали череп. Погиб любитель садо-мазо от перелома основания черепа. Чем-то твердым и тупым ему проломили башку. В крови жертвы лишних препаратов не обнаружилось, половые органы и прямая кишка без повреждений, данных о том, что в течение суток до смерти убиенный жил половой жизнью (любым видом оной) нет. Так же отмечены множественные застарелые повреждения кожных покровов, полученные значительно ранее и не угрожающие его жизни. На этом месте я улыбнулся, а эксперт заржал, так как парни раскрыли тайную жизнь покойного. Изучив все экспертизы по два раза, отметил для себя, что на лице убитого нет повреждений, глаза и нос целы. Его всего переломали, но лицо осталось нетронутым. Чем вызван подобный гуманизм, было для меня загадкой. Единственная мысль, пришедшая в голову – он должен был видеть, слышать и говорить. То есть убийцы или убийца о чем-то общался с жертвой.

– Сань, послушай Петра Семеновича, – вывел из задумчивости возглас Ильдара.

Я подошел к эксперту.

– Я о чем толкую, други мои, – обращаясь в основном ко мне, продолжил тот, – такой изобретательности я даже у талибов не видел.

– Вы о чем?

– А о том, что крошили его медленно и постепенно. Крошили – в прямом смысле слова. Его конечности – это один сплошной компрессионный перелом.

– Вы хотите сказать, что кости сломаны в результате давления?

– И на руках, и на ногах переломы выполнены одним способом – кости сдавливали спереди и сзади с одинаковым усилием. Он чувствовал, как они ломаются. При этом, судя по остаткам нашатыря, его все время приводили в сознание. И еще один момент, при всех его телесниках и внутренних кровотечениях ни колотых, ни резаных ран на теле нет!