Я глубоко вдохнул, медленно выдохнул и весь обратился в слух. Где-то в деревне заиграла гитара, а потом человек пять затянуло песню:
Еще вчера мы были все детьми,
И о войне мы знали лишь из книг.
А вот сегодня командир ведет нас в бой
Сквозь шквал огня на тот проклятый пик.
Пели на русском, пели слажено, пели мои головорезы. Пошел припев:
И думает солдат: оно мне надо?
Ведь эта бойня может длиться бесконечно…
Но командир орет: Вы что, уснули, гады?!
Или, солдат, ты жить собрался вечно?!
Я встал и пошел не прячась. Это был гимн нашего соединения. Слова Пашки, музыка Ильдара. Исполнение патриотическое!
– Сука ты, Полоз! Мог бы и предупредить!
– Сам такой! Зато какой сюрприз!!!
Справа раздался вопль:
– Бармалей вернулся!!!
Музыка стихла, раздался топот и на окраину вылетели мои архаровцы.
– Санек! – первым бежал Марся. Меня сгребли, подняли на руки и внесли в деревню. В деревне рядом с административным зданием, за которым я держал оборону, стояли столы. За ними восседали свободные от дежурств парни трех групп. Судя по их числу, как минимум треть состава была рассредоточена на подступах к поселку.
Во главе стола восседал Барон. Справа от него сидел Петрович. Коваль и Загребин расположились слева от Барона.
Местных не наблюдалось. Вообще.
– Несите, несите его сюда! – радостно заорал Ивлев.
Меня поднесли, бережно опустили, после чего я был обнят и расцелован командным составом.
– Потом доложишь, мокрушник, – велел Барон, видя мое намерение отчитаться о выполненной работе. – Ешь.
А стол был богатым. И накрывали его местные. Армейских консервов почти не было.
– А аборигены где?
– В лесу, – махнул рукой Барон. – На стол накрыли и свалили. Очень искренне интересовались твоей судьбой…
– А свалили чего?
– Боятся, что мы тут полномасштабную войну начнем. Мы же вчера на закате пришли. Они проснулись, а деревня уже оккупирована. Мы им быстро объяснили, что мы твои сослуживцы, они и успокоились.
– Понятно, – пробухтел я с набитым ртом. – А вы тут как вообще оказались?
– Так Полоз твой через Орла приказ передал, – вскинув бровь, протянул Барон. – Ты снова не в курсе?!
– Так, это пресмыкающееся редко говорит о глобальных планах. Партизан, мать его…
– Я все слышу…
Игнорируя Полоза, продолжаю приставать к Барону:
– Так для чего вы тут?
– Ты поешь, отдохни, в баньку сходи. Тут есть что-то на нашу баню похожее. А потом и поговорим. Времени у тебя – до утра.
Поел, сходил в баньку, но спать не пошел. Решил поговорить с начальством. Начальство отнеслось с пониманием, поэтому мы удалились в один из домов.
– Саша, – взял слово Ивлев, – для начала объясню тебе причину нашего появления тут. После того, как Орел по приказу Полоза оповестил нас о необходимости прибытия в данную точку, мы скрытно выдвинулись в данный район. Наблюдатели противника знают о нашем исчезновении, но не знают район нашей дислокации. Это первое. Второе. В данном селении мы нашли майора-полковника Иванова со съехавшей крышей.
Барон закурил и продолжил:
– Он все твердит про змею, живущую в теле. Ты не в курсе, о чем это он?!
– Даже не знаю, о чем и думать, – рассмеялся я.
– Мы так и поняли, – усмехнулся Зимин.
– А где этот Иванов?
– За ним Сергий присматривает.
– А его для чего сюда притащили?!
– А куда нам его?!
Не получив от меня ответа, Барон спросил:
– Ты валлийца-то грохнул?
– Ага. Кроме него пол группы САСовцев, что паслись в том районе, и немного тамошних партизан.
– А чего так мало жертв? – задумался Ивлев.
– Я их друг с другом стравил. Они друг друга и ушатали. Кого смогли. Остальных добил неизвестный мне индивидуум.
– Это православный воин, про которого Орел доложил и местная ведьма рассказывала?
– Да. А вы встретились с Бетти?
– Встретились, – заржал Зимин.
– Что думаете про этого воина?
– Ничего не думаем, – вздохнул Барон. – Неизвестный нам помощник. Не гадит, и слава Богу. Доказуху ликвидации валлийца принес?
– Да. Сейчас покажу.
Я выскочил из дома и пошел к рюкзаку. Рядом с рюкзаком расположились Зяма и Ильдар. Они о чем-то спорили.
– Привет, пилюлькины!
– Командир! – оба расплылись в улыбках.
– А с рожами у вас что?!
У обоих эскулапов были синяки на мордах. Судя по цвету, заработали они их не вчера. Я задумался: мордобой между врачами я исключил сразу. Не существовало в этом мире причин, что могли бы заставить моих докторов настучать друг другу по мордасам. Даже в теории! Оставалось одно: еврей с кем-то сцепился, а татарин тут же вписался в разборки. И кому не повезло на сей раз?
– Ну, и с кем, Зяма, ты что-то не поделил?
– А чего сразу Зяма? – набычился тот. – Будто татарин не может…
– Боря! Не трахай мне мозг. Кайся! Чистосердечное признание…
– Усугубляет вину! – перебил меня Ильдар. – Саня, не гони на Зяму. На этот раз я начал!
– Ильдар, ты разрушаешь все основы мироздания! – опешил я. – Это что же такое случилось?!
– Я Семена встретил, – грустно вздохнул он.
– Какого Семена?! – насторожился я.
– Нашего Семена. Дезертира.
Игорь Семенов, позывной «Семен». Несостоявшийся второй врач группы, что прибыл вместе с курсантами и проходил подготовку вместе с нами в «Валгалле». Хороший врач. Мастер спорта по боксу. Дезертир.
Среди основополагающих дисциплин в «Валгалле» особняком стояла «Психологическая подготовка бойца специального подразделения». Говоря проще – выработка интуиции. Если еще проще – постоянное ожидание атаки с любой стороны в любое время дня и ночи.
На практике – курсантов били, душили, кидали в нас твердые тупые предметы, не давали спать, сыпали в жратву всякую дрянь. Все эти веселые вещи творили с нами инструкторы. В первый же день Марся словил два раза в голову от проходящих мимо преподов, а меня придушили до потери сознания, накинув сзади удавку. Той же ночью нас избили. В течение двух месяцев продолжалась эта карусель. Удары прилетали со всех сторон. Прошедший мимо инструктор мог догнать и ударить в затылок. Ночью могли начать душить спящих. Стул или табуретка могли прилететь с любой стороны. Выйдя из казармы, курсант мог: подорваться на растяжке, получить удар сзади, быть придушенным, поймать в лоб камень. И так круглые сутки. Только во время занятий мы могли расслабиться. Во время перемен по пути в столовую и в свободное от занятий время нас методично избивали.
Как итог: на затылке вырастали глаза, пристальный взгляд с любого направления чувствовался сразу с безошибочным определением местонахождения смотрящего, вход и выход из любой двери сканировался моментально. Любое движение в радиусе поражения брошенным предметом угадывалось на начальной стадии. Спали мы как кашалоты: одна половина мозга спит, вторая сканирует местность. К концу второго месяца будущие командиры групп попадали только в хорошо подготовленные засады. Это были те, кого не отсеяли. Чуть меньше десяти процентов были отчислены за первые три месяца.
После прибытия курсантов, которым предстояло стать бойцами боевых групп, избиение началось с новой силой. На моих пацанах преподы отвязывались с утроенной силой. За предыдущие месяцы я и Марся так раздраконили инструкторов, что наполнение группы они ждали, как праздник! А первые дни пребывания будущих уральцев увеличило общую озлобленность!
Их пытались ушатать все, везде и всегда. Но и «адаптация» у них прошла быстрее, чем у остальных. Киса строго настрого запретил нам прикрывать одногруппников, но приказал каждый раз объяснять: в чем именно они ошиблись.
