Она внезапно проснулась, и смех Джейме всё ещё звенел у неё в голове. Проморгавшись, она осмотрелась, чувствуя себя совершенно потерянной. Это была не её комната, и не Рейгара. Здесь она никогда раньше не бывала, но бледно-розовый камень подсказал ей, что она по-прежнему в Красном Замке. Простыни под ней были нежными и пурпурными, занавески светлее болезненных глаз Рейгара, а подушки пахли цветами. На ней была тонкая кремовая ночная рубашка, едва прикрывавшая набухшие груди. Она спала, поняла Серсея, но как долго?

Она скользнула рукой под одеяло, чтобы нащупать живот. Теперь он был плоским, как обычно, и ребёнка в нём не было. Избавиться от него было странным облегчением, но не без доли грусти. Ребёнок ни в чём не был виноват, кроме того, что отец не любил его. Но Серсея не хотела детей от мужчины, который не будет любить их. Это была необходимая жертва, чтобы она могла заставить Рейгара полюбить её.

В каком-то побуждении Серсея повернула голову и обнаружила Рейгара, сидящего на кровати спиной к ней. Сердце затрепетало от его вида; он здесь, тот, кого она любит, навестил её в её потере. Теперь она коснётся его за рукав, и он повернётся к ней обнять, поцеловать, пообещать, что у них будут сотни детей вместо того, которого они потеряли. Она осторожно приподнялась, игнорируя, как её утомлённое тело кричало против такого движения, и протянула руку, достав до его спины.

Он повернулся и посмотрел на неё безжизненными, усталыми глазами. Круги под ними, казалось, стали как-то темнее. Красота лица словно полностью оставила его, особенно когда он поморщился, и жестокость этой гримасы сжала её грудь.

— Она мертва, — мрачно произнёс он тихим голосом. Его душило горе, которое трудно было игнорировать.

— Наша дочь? — негромко спросила Серсея. На мгновение она подумала, что это небольшая жертва — каждый мужчина предпочитает сыновей дочери.

— Лианна, — сказал он вместо этого, обрушивая все надежды Серсеи одним словом. — И наша дочь, — добавил он запоздало, хотя было ясно, что его это почти совсем не волнует. — Твой брат убил её и моих детей.

Серсея покраснела под его пронзительным взглядом, продолжающим сверлить её, словно возлагая вину на неё. Джейме никому не говорил, отчаянно сказала она себе; голова закружилась. И я никому не говорила. Кто же сказал ему? Единственное слово, заикаясь, слетело с её губ:

— Как?

— Как? — усмехнулся он, будто оскорблённый вопросом. — Мечом, дорогая жена, — с издёвкой сказал Рейгар, хотя в его глазах вспыхнула печаль. — Он заколол мою милую Лианну и любимых детей и сбежал, сбросив их тела в море, без всякой причины, только чтобы окропить кровью свой меч. Он во всём признался в письме. — Серсея едва могла выдержать этот разрушительный взгляд со всеми его суровостью и скорбью.Она скользнула взглядом к его ухмыляющимся губам, изо всех сил стараясь не дрожать. — Твой брат — предательский убийца. Твой отец отказался от него, и я попросил его голову.

Он только сделал то, о чём я просила, хотелось ей сказать, но она знала, что никогда не сможет.

— Но какая польза мне сейчас от его головы? — неожиданно вопросил Рейгар с дикой скорбью в надломившемся голосе. Серсея боялась поднять взгляд, не желая видеть слёз в его глазах. Он был её сильным мужем и королём; она не станет видеть его слёз. — Он украл у меня всех, кого я любил. У меня снова нет детей и нет любимой. У меня никого сейчас нет.

— У тебя есть я, — пробормотала Серсея, встретившись с ним взглядом. Она обнаружила, что его глаза встретили её с ненавистью, без любви, привязанности или нежности. Они озирали её всю, отзываясь иглой на каждом дюйме кожи, пока Серсея не подумала, что сейчас закричит от душевных мук.

— Я был неправ, что женился на тебе, — сказал он безэмоциональным, ровным тоном. — Я был неправ, что вообще посмотрел на тебя. Из-за моих глупости и стремлений я её потерял. Если бы я оставался верен, был терпеливей… — Он внезапно прервался, но тишина мало помогла облегчить её мучения. Не произнеся об этом ни слова, Рейгар сказал ей, что не любит её и никогда не полюбит.

— Я могу дать тебе детей, — в поспешном отчаянии заверила Серсея и взялась за его рукав. — Я смогу дать тебе малышей вместо тех, что ты потерял. О, милорд, любимый, я дам тебе всё, что хочешь, только прошу, не… не… — Не смотри на меня так. Словно я — никто. Я не никто, я живая, я дышу, и я люблю тебя, люблю, люблю тебя. Но, несмотря на то, что она сидела прямо перед ним, из плоти и крови, он относился к ней не более, чем к незнакомке.

— Этого не произойдёт, — пообещал Рейгар, вытаскивая рукав из её рук. — Я не буду знать любви или страсти, пока не присоединюсь к Лианне в смерти. Боги видели, как я поддаюсь наказанию, забирая каждого зачатого мной ребёнка, и я приму это наказание молча. Я должен искупиться. — Его губа странно дёрнулась, а глаза стали пустыми и далёкими. — Сейчас я женат на королевстве. Ты вольна поступать так, как хочешь. — Затем он встал и покинул её, ни разу не обернувшись назад.

— Не так должно быть, — настаивала Серсея в опустевшей комнате. — Ты должен был обнять меня. Должен был поцеловать меня. Должен был любить со всей нежностью в мире. — Голос её ослаб, и она чувствовала внутри пустоту, словно её душу вырезали и выбросили прочь.

Что же это за победа? спросила она себя и богов. У меня есть мой муж, но не его любовь. Есть корона, но она пуста. Мне не нужна она! Мне нужен он.

Эти девичьи мысли ушли сразу же, как пришли. Рейгар мучительно ясно дал понять, что она не получит его, по крайней мере, тело и душу. Он будет просто её лордом-мужем, её королём, но не более. Серсея протянула руку к животу, теперь лишённному его семени, и на мгновение она подумала, чувствовала ли Лианна себя такой же пустой, теряя своих детей.

Не сдержавшись, Серсея заплакала. Она уткнулась в эти незнакомые подушки и сжала сорочку в руках, а слёзы текли по её лицу. Плечи тряслись, а с губ слетело несколько приглушённых воплей. В голове снова раздался смех Джейме; он теперь по-настоящему над ней смеялся, и Серсее захотелось кричать. Ей хотелось разрушить эту комнату и обвалить Красный Замок до основания, чтобы они отразили состояние её сердца. Теперь, когда никто не поцелует её, не прикоснётся и не будет заботиться о ней, оно неминуемо ожесточится. Джейме не сделает этого; он был всё равно что мёртв. Рейгар дал это понять.

Некоторое время спустя она перестала рыдать и отчаянно вытерла мокрое лицо рукавами. Королева не может плакать, сказала она себе. Серсея будет холодной и бесчувственной. Она позволит игнорировать себя, но не жалеть. Если тот, кого она любит, не любит её в ответ, пусть так и будет.

Я — львица Утёса, яро сказала она себе. Я буду сильной.

Она хотела быть королевой, и стала ею. Нелюбимой, нежеланной и пренебрегаемой собственным мужем, но то была цена, которую она заплатила за власть.

Плохо, что это столь скудная замена любви.

========== Лианна VI ==========

Лианна стояла на коленях у своей кровати, где мирно спали её дети, и молилась. Моля богов о том, чтобы поездка была лёгкой и безопасной, она чувствовала, как стекают по щекам тёплые слёзы. Они никогда не отвечали ей раньше, но она надеялась, что сейчас ответят.

Сбежать было сложно с самого начала. Почти так же сложно, как она сбежала тогда, в первый раз. Но это было много лет назад, в более безопасное время, и у неё не было двух жизней, которые надо было защищать.

Лианна взяла самый минимум: одну смену одежды для неё и детей, еду с подносов, которые приносили ей в комнату, и достаточно монет, чтобы добраться до Белой Гавани, а затем переправиться в Эссос. Она взяла только золотые драконы и серебряные олени — любой другой металл не имел бы ценности за морем. Она продолжала читать этот утомительный том о языках Вольных Городов, достаточно выучив пентошийский диалект для того, чтобы выжить.

Она решила уехать ещё до того, как родилась Элия. Хотя доброта Рейгара почти заставила её отказаться от этого плана, Лианне нужно было только взглянуть на своих милых детей, таких невинных во сне и ничего не знающих об окружающих их врагах, чтобы понять, что оставаться она не может. Они были гораздо важнее, чем её страдающее сердце.