— Разве Рейгар позволил тебе уехать? — всё, что она сказала, не предложив ничего вместо этого.

— Да.

— Обязательно увидься с отцом, прежде чем ехать.

— Может быть.

— Ну хорошо.

«Хорошо, сир Джейме», сказала она, и он чувствовал, как она заставляет не дрожать свой голос. «Делай то, что принесёт тебе мир».

Скрип пера по бумаге заполнил комнату. Металл его, казалось, выцарапывал в его голове слова, предназначенные не для него. Джейме знал, что должен уйти и освободиться от удушающего безразличия сестры и всей этой суматохи. Но что-то заставило его остаться. Возможно, это был вес его доспехов, тяжелее, чем кто бы то ни был.

— Ты хочешь, чтобы я уехал? — услышал он свой, показавшийся чужим, голос словно со стороны. Сестра коротко взглянула на него своими яркими зелёными глазами и опустила их обратно. — Скажи слово, Серсея, и я останусь. — Его сердце застучало быстрее, скача, словно лошадь, где-то в горле. Ладони вспотели, губы задрожали, глаза затуманились; он волновался так, что впору было умереть.

— Тебе не обязательно оставаться, — сказала она, слегка пожав плечами. — Рейгар обязательно скоро вернётся. Он пообещал, что вернётся до моих родов.

— Ты хочешь, чтобы я был здесь? — задал Джейме тот же вопрос по-другому, надеясь услышать правильный ответ, а не имя Рейгара.

Она несколько раздражилась и сузила глаза.

— Джейме, делай, что хочешь. Следующие недели я буду очень занята, и у меня не будет на тебя много времени.

Джейме сделался словно прошлогодним платьем, которое выбросили или отдали кому-то менее удачливому. Он не был её близнецом, её подобием или даже её братом. Он был удобен. Он был ничем.

— Значит, ты хочешь, чтобы я ушёл? — снова спросил Джейме, и, казалось, стены рушатся, бледно-розовые камни падают к полам её розового платья, чуть не выбивая розовый флакон из её руки. Всё вокруг рушилось, разбивался его мир, и в центре его сидела Серсея, холодная, недвижимая, привязанная к своему месту любовью к другому, в то время как Джейме был обречён любить её вечно.

Серсея, казалось, не замечала этого и даже не услышала его. Она только писала, единственная королева Вестероса, незаконная королева. Джейме закрыл глаза и повернулся, зашагав к двери.

— Тогда я пойду, — выдохнул он чуть ли не шёпотом. Ни одного слова не донеслось до него. Ни одна рука не удержала его. Она отпустила его, и Джейме пошёл.

Ноги принесли его в подвал Башни Белого Меча, где в ряд стояли семь манекенов. Джейме по частям снял свою броню, медленно и сознательно освобождая себя от всего её сокрушающего веса, поместив каждую её часть на один из манекенов, но меч оставив у себя на боку. Он отступил назад, чтобы полюбоваться невредимыми, необгоревшими, чистыми доспехами словно из свежевыпавшего снега. Это была броня, которую он носил каждый день в течение шести лет, броня, выражающая честь, но подразумевающая насмешку над его отцом. Эту броню он носил, стоя у покоев королевы Рейлы, когда её насиловал муж; эту броню он носил, когда лорд Старк сгорел, а его сын Брандон задохнулся; в этой броне он смотрел в зелёное пламя и видел, как горят женщина и её дети. Эту броню он носил той ночью с Лианной, и в ней отражалось лицо её сына. Он отвернулся от неё и зашагал вверх в Круглую палату.

Слава богам, она была пуста. На белом, из белого дерева, столе посреди этой белой комнаты лежала белая Книга братьев. Он открыл где-то посередине свою страницу, вытащил перо из чернильницы и написал: «Убил королеву Лианну Старк и её детей, Джона Таргариена и Элию Таргариен». Он не смотрел другие достижения. Они были не важны.

Затем он достал чистый лист, набросал на нём несколько предложений, подписал его и смотрел на буквы, пока подсыхали чернила. После он свернул его и положил к себе в дублет.

«Я молюсь, чтобы однажды ты нашёл своё счастье, сир Джейме», пробормотала она, прежде чем откинуть назад голову, обнажив тонкую шею. Такая тонкая шея, и такие глаза — тяжёлые от чувств, но ясные, словно день. Он удерживал меч у белой плоти, голубеющей в лунном свете, и опустил взгляд.

Дверь в комнату открылась, потревожив его. Он на мгновение подумал, не закрыть ли поскорее книгу, но не стал этого делать, прекрасно понимая, что теперь это не имеет значения.

Вошёл сир Эртур. Его смуглое лицо выглядело необычайно спокойным. Он с удивлением помотрел на Джейме.

— Ты вернулся, — ровно поприветствовал его Эртур.

Джейме кивнул.

— И ты. — Он знал, что Рейгар отправил большую часть самых лучших и доверенных людей на поиски Лианны. Сир Эртур был одним из них; было странно, что он так скоро вернулся.

Рыцарь коротко взглянул на него, наверное, приметив отсутствие брони. Джейме ожидал, что он заест его за исчезновение королевы или, по меньшей мере, будет относиться с едким холодом. Вместо этого он просто спросил:

— Собираешься куда-то?

— Домой, — едва заметно улыбнулся Джейме.

— Тогда не буду тебе мешать, — сказал рыцарь и подошёл к столу. Он положил ладони на белое дерево и обратил внимание на Белую книгу, раскрытую на странице Джейме. Его брови в удивлении приподнялись. — Ты писал в ней? Тебе запрещено это делать, сир Джейме.

— Знаю, — признался тот, всё ещё улыбаясь. — Но то, что я написал, верно.

Эртур подошёл к нему ближе, чтобы рассмотреть страницу. Когда он прочитал слова, только что написанные Джейме, его брови снова поднялись, и он посмотрел на него со странным спокойствием, не сказав ни слова.

— Я признаюсь в этом, — поведал ему Джейме, встречаясь взглядом со своим наставником, своим кумиром. Он приготовился было к борьбе, тому, что его повалят на пол и заключат под стражу, но этого не произошло. Джейме глубоко вздохнул и продолжил. — Может, не в моём положении этого просить, но я хочу вернуться домой. Просто дайте мне одну луну, сир Эртур, и можете сказать королю. Можете посылать за мной людей, собак, убийц, богов, поехать самим и убить меня… — Он остановился, пытаясь сосредоточиться. — Просто дайте мне луну.

Сир Эртур сделал шаг назад и в сторону, как бы уходя с его пути. У Джейме замерло дыхание, но он не шевелился. Он засунул руку в дублет и отдал сиру Эртуру сложенное письмо.

— Это моё признание. Отдайте его королю, когда придёт время. Если он не поверит, попросите его сверить подпись с той, что есть в книге. — Сир Эртур взял письмо своими мозолистыми пальцами и засунул себе за пояс.

Джейме сделал неуверенные шаги мимо него к двери, всё ещё ожидая ареста. Он остановился в дверном проёме и посмотрел на Эртура, настоящего рыцаря в сияющих доспехах, с блестящим на свету мечом. На мгновение Джейме подумал, что он чище, чем когда-либо был он сам. У Джейме были тайны, ложь и нескромность, а Эртур был добродетелен, величав и верен. Но он знал, что это неправда — ни один человек не мог носить белый плащ и оставаться не испачканным им.

— Спасибо, сир Эртур, — сказал Джейме вновь обретшим силу голосом.

— Я делаю это не для тебя, — резко ответил тот, сверля его тёмными глазами.

Джейме улыбнулся.

— Я знаю. — Он делает это ради женщины — как и все они.

Он вышел на солнце, и его яркий свет согрел кожу, заставив его ожить. Джейме чувствовал себя лёгким, словно воздух, садясь на лошадь и выезжая из Красного Замка, из Королевской Гавани, далеко-далеко от Серсеи, туда, где он мог очистить себя и начать всё сначала. Он уезжал без своего сердца; он знал это и принимал. Оно осталось биться в прекрасных, кровавых руках Серсеи, пока он не вернётся, чтобы забрать его.

На секунду Джейме подумал, что ему лучше повернуть назад и сказать ей ещё раз, что любит её и не пожалел ни на мгновение о том, что сделал ради неё. Но передумал. Лучше было просто ехать верхом, с ветром, дующим в спину, словно ведущим его к чему-то новому. Скоро ему нужно будет где-нибудь остановиться и купить что-нибудь для Тириона. Всего лишь маленький подарок, чтобы показать, что он заботится о нём. Чем дальше он отъезжал от Королевской Гавани, тем больше был уверен, что так и надо.