— Эй ты, в углу! — крикнул кто-то.

— Только без фокусов, спокойно, — шептал Джонни.

Художник с досадой оторвался от воспоминаний о десятиминутном прошлом, еще раз осмотрел помещение. Света взглянула на него и грустно улыбнулась, ему показалось, что она правильно поняла его печаль.

Небрежно опустив автомат на пол, он пихнул его ногой подальше от себя.

— Все чисто, заходите, — сказал один из вооруженных людей в открытую дверь.

В домик вошел Гарри, а сразу за ним и Майкл. Он быстро осмотрелся, скользнул взглядом по Художнику и Шерману, даже не обернувшись на Мэтью, подошел к Свете.

— Вот это да. Нашел! У нее прямо на лице написано, правда, Гарри?

Гарри тоже подошел к девушке. Внимательно всмотрелся в ее лицо и кивнул.

— Да, босс.

— Господи, кого я спрашиваю! — Майкл закинул голову и звонко рассмеялся, когда успокоился, сказал, — Джонни, Джонни, тут ты меня бесспорно обскакал. Моя русская ни на что не способна. Баба, конечно, красивая, но для нашего дела мало применима.

Он осторожно взял Свету за руку повыше локтя, посмотрел ей прямо в глаза и спросил:

— Ну что, дорогая ты моя, поможешь мне чуть-чуть?

Светино лицо было очень напряжено. Только что она печально, но мило улыбалась Художнику, захваченная его порывом, а теперь, то ли просто испугавшись, то ли наткнувшись внутри головы Майкла на что-то чудовищно неприятное, она морщилась, как от подмерзшей и подгнившей картофелины.

— Видишь что-нибудь? — Инна стояла, прижавшись спиной к дереву.

— Нет, даже дороги не вижу.

— Неужели так трудно фонари повесить? Разве дети умрут оттого, что в девственном лесу будет гореть фонарь?

— Каком еще девственном, ты чего, — рассмеялся усталый Александр, — мы тут розетки на деревьях находили, прямо на деревьях, розетки! Представляешь!

— Елки-палки, ты же в Америке, мальчик мой.

— Судя по голосу, ты запыхалась.

Инна даже не ответила.

— Ладно, давай передохнем. За нами вряд ли кто-то увязался. По крайней мере я ничего не слышу и не вижу никаких вспышек света.

— Ты хоть представляешь, где мы находимся?

Александр ответил без раздумий:

— Конечно. Подъем еще не кончился, значит мы еще не дошли до Лакрос филдз.

— Как мне все это надоело!

— Так! Товарищ телеведущая, не раскисать! А то придет злой мишка и скушает вас.

— Саш…

— Что?

— А тут же медведи водятся, да?

— Да.

— И прямо вот так по лесу ходят?

— Ну мы не видели, а в прошлом году, говорят, они прямо из мусорных контейнеров кушали по ночам.

— Да… говорила мне мама не ходить ночью с незнакомыми людьми по незнакомым местам, но вот уж никогда я не думала, что это связано с медведями. А кто тут еще живет?

— Белки, змеи…

— Змеи?

— Ну да.

— Какие?

— Да успокойся ты, никто тебя не тронет. Если наступишь случайно на кого-нибудь, посылай ко мне, я все терки перетру.

Девушка засмеялась и они двинулись дальше.

Пробираясь через кусты, Александр раздумывал о замысловатых путях и судьбах людей. Подумать только, где, с кем и почему ты можешь оказаться в определенный момент своей жизни. Вот если взять две точки, например, он год назад и он сейчас, то сразу и не представить, каким таким способом из своей уютной квартирки в Нижнем Новгороде он попал в темный американский лес с оружием в руках да еще и вместе с перепуганной не на шутку популярной телеведущей.

— Инна…

— А?

— Что ты делала год назад?

— В смысле?

— Ну я вот сидел дома или пьянствовал где-нибудь. Но так или иначе у меня были каникулы и я был в своем Нижнем Новгороде. А ты?

— Я? Не помню. Я прошлым летом работала и отдыхала. Ездила в Португалию на освещение одного музыкального события, потом была в Москве, потом ездила на ГОА, отдыхала там.

— А ты думала, что через год окажешься в американском лесу с каким-то пареньком из Нижнего Новгорода и вы вместе будете убегать от убийц?

— Честно говоря, нет.

— Вон, видишь, какая жизнь штука веселая.

— Да понятно это все, тоже мне, открыл Америку.

— Америку, — повторил Александр и улыбнулся.

Инна издала смешок.

— А вот когда живешь день за днем, то все эти жизненные метаморфозы кажутся в порядке вещей. Ну скучно стало, ну решил поехать в Штаты, ну прилетел сюда, ну начал работать, ну оказалось, что тут замесы нереальные, ну напали на нас, ну воюем вот теперь. По психике, конечно, удар, но ничего, живы пока. С тобой даже познакомился.

— На большее не рассчитывай.

— А почему это?

Вместо ответа Инна сказала:

— Кажется наклон стал поменьше. Может, пришли уже?

Александр осмотрелся по сторонам. Ему действительно показалось, что где-то вдалеке, слева, тьма между деревьями имеет желтоватый оттенок.

— Или у меня от такой темноты пятна перед глазами плавают или там, — он махнул рукой налево, — что-то есть.

— У тебя зрительные галлюцинации бывали?

— Нет вроде.

— Значит пошли туда.

В этот же момент, как раз с той стороны, куда они собрались, прозвучал выстрел. За ним еще один и еще.

— Ты уверена, что нам стоит идти?

— Смотря, кто победит в перестрелке. Ваши-то, вроде, не до конца чокнутые, людей первыми не убивают. Хотя я бы и им лучше на глаза не попадалась бы.

— Может назад?

— У меня какое-то интуитивное чувство, что лучше нам, все-таки, вперед идти.

Художника скрепили наручниками с Шерманом, Мэтью с Дэном, а Свету с Джонни. Под прицелами их вели по полю для игры в Лакрос. Слышались выстрелы, все кроме Художника и Светы, не знакомых с расположением укрытий, понимали, что детей и охраняющий их персонал нашли. Смогут ли они отбиться или всех ждут реки крови и слез? Ни Шерман, ни Мэтью с Дэном, ни Джонни не позволяли себе ответить на этот сакраментальный вопрос.

Они перешли поле и стали подниматься по грунтовой, размытой дождями дорожке. Их уверенно вел один из бойцов, освещая фонарем пространство перед собой.

— Майкл, Майкл, — позвал Джонни, — что ты делаешь?

Майкл обернулся и чуть замедлил шаг.

— Джонни, ты расстроен? Обеспокоен? Удручен? Что такое, друг мой?

— Майкл, ты с ума-то не сходил бы. Я понимаю. Я все понимаю. Но вспомни, как мы все это начинали? Разве мы ставили целью убивать людей, не соответствующих нашим представлениям?

— Девушка, — Майкл обратился к Свете, — вот прочитай сейчас его мысли, и сама увидишь, какой он подлец.

Света послушалась. Все ее привычки и принципы остались, если не в далеком прошлом, то по крайней мере в Нью Йорке или в уже вчерашнем дне.

Мысли Джонни заставили ее остановиться, а он, идущий рядом, не заметил этого и браслет наручников больно вонзились ей в запястье, дополняя и без того ужасную картину физической болью.

Джонни был почти достойным человеком, он не врал себе. Внутри он согласился с мыслью Майкла. Он и сам, будь у него сейчас такая возможность, избавился бы от соперника, всех его прихвостней, а потом, потом очистил бы мир от всех Ботов, которых смог бы найти с помощью девушки-сканера, девушки Светы. Но при этом, он честно веровал в то, что сделает добро, что очистит мир от мусора и паразитов, он гнуса, плесени, грибка. Как угодно. С детства он не терпел всю эту дубовую обыденность, все эти всем угодные радости, дни благодарения, рождество и так далее. Против самих праздников он ничего не имел, с удовольствием получал подарки, но от поведения людей в эти дни ему хотелось кричать. Не любил он фальшь, даже искреннюю фальшь, потому что вырастала она из искренней тупости, а тупость он не любил даже больше фальши. С последним явлением, кстати, он потом подружился, точнее, заставил работать на себя, что принесло ему немало пользы. Еще он ненавидел моду и духовную дешевизну, а однажды прочитанное им высказывание Ницше было ему как чек для наркомана, он повторял его про себя снова и снова, когда чувствовал душевный дискомфорт. "Вокруг избирателей новых ценностей вращается мир — незримо вращается он. Но вокруг комедиантов вращается народ и слава — таков порядок мира", — гласило оно.