7

По субботам в тренажерном зале было много народу. Лето было не за горами. Девушкам надо было убрать лишнее, юношам — придать сколько-то мужественности своим хилым телам. Раздражали юнцы, которые группами по два-три человека захватывали какой-нибудь тренажер и по очереди неумело насиловали его. Зудин не спеша с ленцой делал свои упражнения.

Наконец, появилась она. Он узнал ее, когда увидел за тренажерами копну пшеничных волос. Он направился в ее сторону, сел на скамью в некотором отдалении и стал следить за ней в зеркале. Тренажеры были хорошим укрытием. Этот вид охоты начинался с выслеживания.

В субботу у персонального тренера был выходной, поэтому ей приходилось справляться в одиночку. Она была в розовом топе, голубых велосипедных шортах и белых кроссовках, волосы были заплетены в недлинную толстую косу. Нужен был удобный момент, чтобы подойти. Ее лицо было сосредоточенно. Он не мог от нее оторваться, от ее лица, которое то появлялось, то исчезало за стойками и перекладинами. Ловил взором все, что было доступно, плечо, коленки, каждый изгиб.

Когда она наклонялась, коса висела у нее перед грудью, а когда выпрямлялась, откидывала ее назад. Ему вспомнились пушкинские и некрасовские красавицы. Когда их проходили в школе, именно такими он их представлял. Только в сарафане, а не в топе.

Воображение нарисовало молодую славянку в поле, колосящемся такой же золотистой, как ее волосы пшеницей, в крестьянской рубахе, сосредоточенную на работе, не знающую о своей красоте. Вот она выпрямляется и смотрит из-под ладони вдаль, пряча от солнца синие глаза. А вокруг ветер водит хоровод с тяжелой пшеницей. Вдали — кромка леса и одинокие березы с плакучими ветвями. Все такое русское-русское, и она такая русская-русская… Он усмехнулся.

Она пыталась выдвинуть римский стул на нужную длину. Ее раздвинувшиеся в наклоне ягодицы натянули шорты как рекламный плакат. Выглянули стринги, как будто подмигнули. У Зудина глаза заболели от ее вызывающей красоты. У нее не получалось вставить фиксирующий болт в нужное отверстие. Вот он — момент для атаки. Он подошел.

— Может, у меня получится?

Она подняла голову. Ее прекрасное лицо раскраснелось от напряжения.

— Что получится? — ее низкий голос обаял его, она была немного раздражена.

— Попасть в эту дырку.

Они рассмеялись одновременно, и обоим стало легко. Он вставил болт, выпрямился и несколько секунд они стояли друг перед другом. Смех еще таял на их губах. Он стоял, взяв за края висевшее на шее полотенце набухшими после тренировки руками, и глядел ей в глаза. Смех застал ее, когда она еще не перевела дух после напряжения. Ее грудь учащенно дышала, высокий лоб блестел от пота. Молодое, раззадоренное физической работой тело тянуло на себя его взгляд.

— Спасибо, — ее тягучий голос стек ему в уши, как мед.

В ее глазах и улыбке было признание, что он ей по вкусу.

— Вижу, без инструктора не все получается, — сказал он.

— Да, Ярослав помогал мне со всеми этими приспособлениями, — сказала она и перевела дыхание.

— Пока его нет, если понадобится, — улыбка вот-вот была готова появиться на его лице, — можете обращаться.

Она заулыбалась, показав ровные белые зубы. Она и Ольга были одного роста, и фигуры у них были похожи, даже размер груди был приблизительно тот же — как раз, чтобы накрыть его большой ладонью. Только эта казалась здоровее, атлетичнее. Обе были безупречны, только эта — ярче, как выглянувшее солнце; а красота Ольги была спокойнее, на нее дольше надо было смотреть, чтоб ослепнуть.

Он отошел и продолжил заниматься, совершенно потеряв к этому интерес. То и дело, поглядывая в ее сторону и изобретая новый повод, чтобы подойти. Прошло несколько минут. Он делал разведение гантелей в наклоне. Перед его глазами возникли стройные ноги в белых кроссовках.

— Мне надо делать жим на наклонной скамье. Поможете?

Он поднял скамью на нужный угол, опустил гриф. Она села и довольно широко, не стесняясь, поставила ноги, взяла гриф и сделала несколько повторений. Ее руки не по-женски твердо держали гриф. У нее были крепкие ногти, покрытые красным лаком.

— Зачем тебе это упражнение? — спросил он, когда она опустила гриф.

— Для груди. Чтобы грудь была выше, — она немного растерялась, показала рукой, как приподнимется грудь.

— Ты делаешь его так, что грудь будет ниже.

— Ниже?!

— Не до пола, конечно, — он усмехнулся.

— Мне его показал Ярослав.

— Упражнение хорошее, просто ты неправильно делаешь.

Она сложила губы и подняла брови.

— Не туда опускаешь гриф. У тебя работают плечи — передние дельты. А чтобы работала грудь, надо опускать сюда, — он коснулся ее межключичной впадины.

В этом было что-то решающее. Их тела коснулись, опрокинув заградительные рубежи, выставленные природой и ей самой. Он взял ее врасплох, проигнорировав ее прямой взгляд.

Внешне ничего не изменилось, просто он понял, что путь открыт. Если б он сейчас начал ее лапать, она бы не знала, что делать, просто не смогла бы сопротивляться.

— Попробуй еще раз.

Она опустила гриф к ключицам, выжала вверх. Ее локти качнулись.

— Так труднее.

— Зато правильнее.

Она отпустила гриф и села.

— Ты каким спортом занималась?

— В общем-то, никаким, если не считать физкультуру в школе и институте.

— А выглядишь как мастер спорта.

— Какого?

— Гимнастики, легкой атлетики и синхронного плавания.

Она улыбнулась.

— Папа с мамой постарались, — она выпрямилась, уронив руки между широко поставленных ног.

— Тебя как зовут?

— Настя.

— Меня — Роман. Настя, зачем тебе это? У тебя, если мои придирчивые глаза меня не обманывают, все отлично, — он окинул взглядом ее фигуру.

— Хочу убрать лишнее.

— В каком месте у тебя лишнее?

— Не важно, — она ломалась и делала это с удовольствием.

— Да что такое! Сейчас каждая видит у себя лишнее, даже если у нее только кожа и кости.

— У меня… несколько килограмм.

— Ради этого ты дышишь испорченным воздухом и платишь за это?

— Я хочу похудеть.

— Я научу тебя, как это сделать. Надеваешь спортивный костюм, кроссовки, плейер, выходишь на улицу и бегаешь.

— Не люблю бегать.

— Бег можно заменить на секс.

Она смутилась, надо было рассердиться, а она рассмеялась. Ей нравилось, как он держится. А он думал: как она кончает? Чувствовал, что она умеет кончать.

Он припарковал Рейндж Ровер так, чтобы был виден вход в спортивный комплекс. Наконец, она вышла. На ней была светлая спортивная куртка, рюкзачок и джинсы такой пестрой расцветки, словно были сшиты из цветов — цветочный бриз, — очень по-весеннему. Она надела солнцезащитные очки и достала наушники.

— Настя! — окликнул он.

Она повернулась. Он тоже был в солнцезащитных очках, как терминатор.

— Наши ножки не устали?

— Устали.

— Тебе куда?

— Водный стадион.

Он кивнул на пассажирское сиденье.

— А ревнивая жена? — улыбнулась она.

— Моя жена еще только мечтает о принце на белом коне.

Она пошла к нему, покачивая бедрами.

— Предлагаешь подвезти? Просто так, бескорыстно?

— Почему же бескорыстно, корысть есть.

— Какая же?

— Вдруг че-нибудь обломится, — он ухмыльнулся.

— Не обломится, — она остановилась, но продолжала покачивать бедрами.

Через черные стекла было удобно любоваться их очертаниями.

— Не сегодня, так в следующий раз.

— Ни сегодня, ни в следующий раз ничего не обломится, — как же ей нравилась его наглая физиономия.

— Ну, когда-нибудь.

— Долго придется ждать.

— Но начать-то с чего-то надо.

— Может, у меня парень есть.

— Парень — не муж. Каждый устраивает свою личную жизнь, он по-своему, я по-своему. Потом дашь знать, у кого лучше получилось.