Но зато устройство римского военного лагеря, которому Полибий уделил в своем произведении особенно много внимания, по-видимому, мало изменилось со времен войны с Ганнибалом. На исходе каждого дня похода, даже для стоянки на одну ночь, римляне обязательно строили укрепленный лагерь, и это давало им неоспоримое преимущество перед многими противниками, так как многократно снижало вероятность успеха от внезапного нападения ночью или в любое другое время.
Когда дневной переход, длина которого, как правило, составляла не менее пятнадцати километров, подходил к концу, военные трибуны и специально выбранные центурионы выезжали вперед и разведывали местность, подходящую для лагеря. Она должна была быть удобной для обороны и располагать источником воды. В первую очередь определялось, где должна стоять палатка консула. От этого места, называемого преторий (praetorium), производилась общая разметка. Чаще всего в плане лагерь представлял собой квадрат со стороной около восьмисот метров. Его форма могла быть более вытянутой, если численность армии была нестандартной, например, если союзников было значительно больше, чем обычно, или обе консульские армии действовали объединенными силами.
Территория лагеря обводилась рвом (fossa) в три метра глубиной и четыре метра шириной, земля из которого шла на возведение вала (agger). По верху вала ставился частокол из кольев, которые легионеры во время марша несли на себе, по две-три штуки каждый. Строительством укрепления занималась половина от общего состава тяжелой пехоты (две стороны – римляне, две стороны – союзники), в то время как остальная часть армии защищала ее, стоя в боевом порядке. В каждой стене имелись ворота, porta praetoria были обращены в сторону неприятеля, противоположные им назывались porta decumana, а боковые – porta principales dextra и porta principales sinistra (то есть правые и левые).
Расположение подразделений внутри лагеря было строго регламентировано, а весь лагерь напоминал город с правильной планировкой. Как и во всяком римском городе, здесь был свой форум (рыночная площадь), находящийся рядом с преторием, а внутреннее пространство разделялось двумя основными улицами, пересекающими друг друга под прямым углом, – via principalis и via praetoria. По одну сторону от via principalis располагались палатки консула, его охраны из экстраординариев, квестора, военных трибунов; по другую сторону находился основной состав пехоты и конницы, при этом палатки каждой манипулы или турмы стояли на определенном месте и должны были занимать территорию размером сто на сто футов (у триариев – вдвое меньшую). Палатки делались из кожи, натянутой на дощатый каркас (tabernacula), и были рассчитаны на восемь человек; следовательно, на одну палатку предусматривалась площадь десять на десять футов (примерно три на три метра). Между стеной лагеря и палатками оставалось свободное пространство шириной около шестидесяти метров, чтобы метательные снаряды противника не могли причинить вред лагерным постройкам. Кроме того, по тревоге многие подразделения легиона могли, не мешая друг другу, строиться на этой полоске земли, а в случае успешных боевых действий там хранился захваченный скот и прочая добыча.
Римский всадник. Алтарь Домиция Агенобарба, I в. до н. э. Музей Лувр, Париж.
Порядок несения караульной службы ко времени Полибия был не менее проработан, чем передвижение армии. После того как строительство лагеря было завершено, военные трибуны приводили к присяге как воинов, так и рабов, которые клялись ничего не воровать и доставлять все, что найдут, трибунам. После этого из гастатов и принципов назначались две манипулы, которые следили за порядком перед палатками трибунов. Остальные восемнадцать манипул гастатов и принципов распределялись между военными трибунами, при которых несли своеобразное дежурство – ставили палатку, ровняли перед ней землю и осуществляли охрану.
Манипулы триариев не привлекались к службе при трибунах, зато должны были выставлять караулы у палаток кавалеристов, которые стояли с ними по соседству. Особой заботой этих караулов был надзор за лошадьми. Кроме этого, ежедневно одна из манипул находилась при консуле для его охраны. На велитах лежала обязанность выставлять посты на стенах лагеря и у ворот – по десять человек у каждых.
Ночью по лагерю наряду с упомянутыми расставлялся еще целый ряд постов: три при квесторе, по два при легатах и остальных членах военного совета и по одному у каждой манипулы. Дополнительные караулы могли назначаться консулом.
Перед расстановкой ночных постов дежурный трибун через солдата десятого манипула или турмы знакомил командиров подразделений с очередным паролем. Вечером легионеры, которым выпало заступать в первую смену ночной стражи, приходили к дежурному трибуну и получали небольшие деревянные таблички с условными значками, которые относили на пост.
Исполнение караульной службы проверяли всадники. Для этого из состава какой-либо турмы выбирались четыре солдата, по одному на каждую смену стражи. Количество постов и время их обхода устанавливал трибун. Если все проходило нормально и без происшествий, при проверке у часовых отбирались маленькие таблички с условным знаком, которые передавались военному трибуну. Нехватка одной или большего количества табличек означала, что кто-то из часовых спит или отлучился от поста. В этом случае начиналось расследование, и если вину нарушителя дисциплины удавалось подтвердить, то последнего ждало суровое наказание. Его били палками и камнями, отчего тот обычно умирал еще в лагере. Та же участь ждала проверяющего, если выяснялось, что табличка со знаком не была собрана по его вине. В целом такая строгость позволяла вести караульную службу с минимальным количеством нарушений.
Карательная система в римской армии вообще давала возможность поддерживать дисциплину на высочайшем уровне. Наказанию палками подвергался также уличенный в воровстве из лагеря, в трусости (она могла выражаться в намеренной потере оружия в бою или не оставлении поста), в неправомерном приписывании себе подвигов, в мужеложстве и, наконец, за трехкратное повторение одного и того же проступка.
Было предусмотрено наказание и для целых подразделений, выказавших трусость во время боя. Из всех провинившихся солдат по жребию отбирали примерно каждого десятого, которого забивали насмерть палками и камнями, – это называлось децимацией. Остальным в знак позора в качестве довольствия полагался ячменный хлеб вместо пшеничного и запрещалось ночевать в пределах укрепленного лагеря. Также военные трибуны и префекты союзников могли брать в залог, приговаривать к денежным штрафам и порке розгами.
Наряду с наказаниями в римской армии существовала и развитая система поощрений, при этом награждались в первую очередь те солдаты, которые отличились в незначительных и случайных схватках, то есть когда они вовсе не были вынуждены проявлять храбрость и упорно сражаться. Сам консул должен был сказать о них похвальное слово перед общим строем, после чего ранившему неприятельского воина давалось копье, тому, кто убил неприятеля и снял с него доспехи, вручалась чаша, если он служил в пехоте, и конская сбруя, если в кавалерии. Первого взошедшего на стену вражеского города отмечали золотым венком; награждался и тот, кто в битве спас своего товарища, причем спасенный тоже был обязан наградить его венком и чтить как родного отца, к чему его могли судебным решением принудить военные трибуны.
Нельзя не сказать и об особой награде для полководца, одержавшего выдающуюся победу, например, разгромившего крупную армию или завоевавшего страну, при этом должно было быть убито не менее пяти тысяч врагов. Это был триумф – торжественный въезд в город Рим, решение о даровании которого принималось сенатом по просьбе самого полководца. Каждый элемент этой роскошной церемонии был строго определен. Вернувшись из похода, триумфатор, увенчанный лавровым венком, облаченный в пурпурную тунику, расшитую узором из пальмовых листьев, под звуки труб въезжал в Рим на позолоченной колеснице, запряженной четверкой белоснежных лошадей. Все это должно было уподоблять его самому Юпитеру. При этом победитель не должен был зазнаваться – особый раб, державший золотую корону над головой полководца, время от времени шептал ему на ухо: «Оглянись и помни, что ты – человек». Перед ним вели наиболее знатных пленных (особо выделялись цари и вожди побежденных) и несли захваченные трофеи, таким образом, все граждане города могли воочию убедиться в масштабах победы. Следом за полководцем шли его родственники, друзья, клиенты и, конечно, солдаты, которые пели не только хвалебные песни, но и выкрикивали самые скабрезные стишки о своем полководце – каким бы великим он ни был, его слава и гордость не должны были вызывать зависть богов. Характерно, что чем больше было таких насмешек в адрес победителя, тем большими были к нему симпатии как армии, так и народа. Маршрут триумфального шествия проходил от Марсова поля через Триумфальные ворота, Фламиниев цирк, Большой цирк вокруг Палатина и далее по священной улице к храму Юпитера на Капитолии. Там триумфатор приносил в жертву Юпитеру часть добычи, золотую корону и животных – в частности быка. Торжества завершались праздничным пиром, а имя триумфатора заносилось в особый список.
