15 июля 1916 года осведомитель Адальберт Нольде телеграфирует в Берлин в МИД: «На предложенный мне вопрос о позиции Распутина имею честь ответить следующее.
Этот сибирский крестьянин имеет власть над императорским домом и сферами[76]. Император и Императрица ошибочно полагают, будто он может сохранить жизнь престолонаследнику. Когда Распутин в начале войны зашел слишком далеко и его убрали от Двора, а вскоре позвали назад, царь признался одному из моих соотечественников: „Если бы Вы видели истерические припадки императрицы, то захотели бы лучше иметь трех Распутиных, чем еще раз пережить такие припадки“.
Распутин стремится к деньгам и к личной власти».
Из секретных сообщений хорошо информированных германских агентов явно видна и щекотливая роль тех, кто входит в круг друзей Распутина:
«Германская миссия, Стокгольм, 30 сентября 1916 года.
Начальнику Генерального штаба сухопутных войск, Главному морскому штабу, Министерству иностранных дел.
Касательно: Разрешения на выезд для российского гражданина барона Эдгара Юксюолл (Икскюль).
21 сентября я услышал в Министерстве иностранных дел, что российскому гражданину Бар. Е. Юкскюлл, который выслан из России и находится в настоящее время по разрешению Генерального штаба в Берлине, якобы не разрешен обратный въезд в Швецию. В дополнение к этому позвольте сообщить следующее.
Я знал Барона Эдгара Юкскюлл еще с петербургских времен, до войны. Когда он во время войны находился в Швеции, я также был с ним в контакте и благодарен ему за ценную информацию. Он мне особенно важен для оценки личностей (российское министерство, российский флот и т. д.), поскольку знает большое количество людей, занимающих ведущие посты (…). Поэтому его можно прекрасно использовать для распространения дезинформации. Он также с долей успеха приложил усилия к тому, чтобы сделать для меня доступными другие российско-балтийские источники (…)».
Нельзя забывать, что во время войны за пределы страны обычно выдворяют граждан вражеского государства. Это происходит потому, что они становятся агентами противника, находясь на службе в стране пребывания. Из документов Министерства иностранных дел становится ясно, что Юкскюлл, следуя в Петроград, был заслан и передал деньги для российского министра внутренних дел. Отношения Юкскюлла с Распутиным: баронесса Юкскюлл считается одной из его подружек и бывает в его доме.
Но и другие связи Распутина, например, с осведомителями и получателями германских денег — или, как в случае с Рубинштейном, с теми, кто заключает сделки с германским врагом — привлекают к общению с Распутиным разных подозрительных людей. К кругу его друзей также относятся люди, сотрудничающие с врагом в области политики: единомышленники и агенты революционеров, которых финансирует Германия.
Так, например, в круг общения Распутина входит друг и агент Парвуса, «купца революции», как его стали называть позже. От него Парвус нередко получает информацию, которую Распутин, не имея представления о понятии «секретность» — из тщеславия, желая похвастаться знанием деликатных дел — с удовольствием передает дальше, по большей части в пьяном состоянии. Неудивительно, что круг устроителей подобных пиршеств постоянно растет, а к самым щедрым его спонсорам относятся хорошо оплачиваемые МИДом Германии агенты. Теперь жизнь Распутина защищена от покушений не только охранкой, но и агентами Германии.
Еще в окружении Распутина работали на германскую сторону или на революционное движение М. Бурцев — агент, который провалился еще до 1916 года и был осужден, и В. Бонч-Бруевич. Он поначалу интересовался Распутиным в аспекте его гипнотических и религиозно-сектантских дел. Бонч-Бруевич одновременно был единомышленником Ленина. Именно он позвонил в полночь Ленину, когда тот в июле 1917 года, вернувшись в Петроград для подготовки переворота, лишился своих немецких контактов и финансовой помощи врага, и советовал ему бежать, поскольку министром юстиции был выдан ордер на его арест. Таким образом, Ленину удалось уйти от этого благодаря другу Распутина.
Однако Распутин наживается, как уже было сказано раньше, не только на продолжении военных действий, но и на революционном движении, тайно финансирующемся Германией. Из коммерческих документов Парвуса видно, что он торгует российскими металлами в пользу германских военных металлургических акционерных обществ точно так же, как и каучуком. Это делается для увеличения суммы на революционную пропаганду, на что одно только германское правительство, начиная с 1915 года до середины 1918 года, в целях захвата власти и удержания ее Лениным в первое время затратило почти миллиард марок (в сегодняшнем эквиваленте).
Распутин держит в обоих торговых обществах (металлы и каучук) акции, которыми распоряжается Дмитрий Рубинштейн. Банкир и друг Распутина, Манус, регулирует с вражеской страной денежный оборот, с помощью которого в Россию поступают средства для русской революции. Но, когда арестовали Рубинштейна и Мануса (оба позже были освобождены благодаря вмешательству Распутина, а Рубинштейна отправили в Псков), вряд ли кто-то смог догадаться о действительных размерах их мошеннических операций, осуществленных частично при участии Распутина.
Секретаря Распутина, Симановича, также арестовывают, так как становятся известны его посреднические услуги при сокрытии судебных расследований и при заключении нелегальных сделок. Но, зная, что за его спиной стоит могущественный друг, он, не стесняясь, сам обращается к царю по своему делу…
Действительно, подтверждается, что Распутин пытался оказывать влияние через царицу даже на проблемы военного характера. Но теперь он старается убедить государя в своей лояльности и поддержке на случай продолжения войны, против которой он, к неудовольствию царя, поначалу так резко высказывался. В сложившейся ситуации, когда главным для Николая II стал вопрос убедить своих солдат в необходимости защиты отечества, а население — в необходимости оказания моральной поддержки, — ведь все же Россия была втянута в эту войну из-за объявления войны Германией, — Распутин не мог вести пацифистскую пропаганду.
Уже во время вынужденного отдыха в Покровском он понял, что должен остерегаться публичных заявлений на этот счет. И стал посылать царю, — еще находясь в Покровском, телеграммы следующего содержания: «Сила могущества исходит из Твоего сердца, Божья матерь охраняет Тебя и незримо помогает Твоей армии…» и: «…Милость божья снизойдет к тебе, а твоя рука — это победный меч для всех. Григорий Новый».
По указанным причинам Распутин больше не говорит ни слова о заключении мира. Кроме того, недавно царица попала под подозрение, будто она выступает заодно с немцами, из-за неловкой попытки со стороны Германии провести сепаратные мирные переговоры. Распутин теперь стал особенно осторожен, и поддерживает на словах все, что связано с военными действиями. А в предвкушении собственной выгоды на этот раз он делает это очень убедительно. В немецких документах того времени можно даже найти указание на то, что Распутин (1916) был «куплен англичанами». Не как «агент», так как Англия — союзник России, а скорее как человек, извлекающий выгоду из войны.
Теперь Распутин интересуется уже почти каждым шагом, предпринимаемым в Генеральном штабе. Царица, непоколебимая в своей вере, что в лице Распутина имеет Святого, думает, что только с его благословения война в каждой отдельной фазе закончится успехом. Письма, в которых царь сообщает ей о планах на фронте, Александра пересылает Распутину, чтобы тот, в самом прямом смысле слова, мог «благословить» эти планы. Сначала — это советы, потом заклинания и, наконец, приказы, которые формулирует Александра, передавая мысли Распутина. Разве он ей не говорил, какая она умная — «вторая Екатерина II», и что теперь, оставшись в столице в одиночестве, она должна направить весь свой талант «на благо страны»?
«Теперь, чтобы я не забыла, — пишет царица 15 ноября 1915 года, — наш друг (Распутин) требует (!) на основании своего ночного видения, чтобы ты дал приказ о наступлении под Ригой. Это необходимо. Он полагает, что это так важно именно сейчас и убедительно просит тебя начать наступление».
