Звон в ушах мешал сосредоточиться. Он не чувствовала своего тела, как будто его не было. Как будто ее существа вообще не было, не было личности, просто одна головная боль с редкими почти не связанными мыслями. Девушка уцепилась за эту боль, как за спасательный круг, ведь только это чувство было свидетельством ее реальности. Позже появилось ощущение горечи во рту и сухого как терка языка. И следующим было понимание чьего-то голоса. Голос был неприятным, резким и смутно знакомым, голос говорил с ней как с чем-то низменным и безобразным.

- Эсперанца! Открывай глазки, дрянь такая! Я же вижу, ты очнулась.

Она подумал: - Значит Эсперанца… Это я, и я жива. Уже неплохо. – Попыталась с трудом открыть глаза и поняла, что находится она в чьей-то спальне на широкой кровати, приглушенный тяжелыми портьерами свет позволял с трудом разглядеть окружающую обстановку. Тело по-прежнему не слушалось ее и заторможенность сознания сохранялась, но она уже могла оценивать обстановку. Рядом с кроватью, на которой она лежала, в глубоком кресле сидел мужчина и с ухмылкой смотрел на нее. Злой взгляд холодных светлых, белесых глаз бродил по ее лицу. Заметив, что девушка очнулась мужчина, кривляясь и преувеличенно радостно закричал:

- О, спящая красавица очнулась! Ну как ты, солнышко мое ясное? Все ли тебе нравится? Удобно ли тебе в моей постели?

Эсперанца с трудом разлепила спекшиеся губы и только услышав хрип поняла, что это она попыталась что-то сказать.

- Что, горлышко пересохло? Головка болит? – с издевкой спросил ее он.

Она промолчала, прикрыв глаза. Мужчина подскочил к ней, вцепился в волосы, задрал голову и злобно прошипел:

- Не смей закрывать глаза, сучка, когда я с тобой говорю. Смотри на меня, смотри на своего хозяина, тварь!

Горячая пощечина обожгла щеку Эсперанцы и она снова открыла глаза, глядя в лицо мучителю. Тот успокоился внешне и сел обратно в кресло.

- Итак, дорогая. Вот и свиделись. Что ж ты не спрашиваешь о том, что тебя ждет дальше? Неужели не интересно?

Эсперанца снова попыталась сказать хоть слово, но ее пересохший рот смог только захрипеть.

- Хм… А вот это в планы не входило. Обезумела он что ли? Переборщил похоже с отваром. И что теперь с этой полоумной делать? – мужчина с отвращением сплюнул и вышел из комнаты.

Эсперанца провалилась в спасительный омут беспамятства и очнулась только тогда, когда кто-то влажной тряпкой обтирал ее лицо.

- Тихо, тихо. Не кричи. Не дай Пресветлый услышит этот душегуб. – тихий женский голос успокаивал, а крепкие руки приподняли за плечи и в рот полилась прохладная чуть кисловатая жидкость. Эспера с жадностью пила до тех пор, пока не поперхнулась и не закашлялась. Открыв глаза, увидела перед собой женщину средних лет, которая с жалостью смотрела на нее.

- Где я?

- В загородном доме Вельских. Точнее у Виктора Вельского. Тебя привезли без сознания и поместили тут одну.

Из груди Эсперы вырвался тихий стон, конечно же, это был он. Как же она не узнала самовлюбленного урода Виктора…

- Что со мной? Я не чувствую тела вообще. – спросила девушка.

- Не знаю. Может из-за того, что он вас поит наркотиком.

- Сколько я тут?

- Третий день пошел…

Эсперанца откинулась на подушках и закрыла обессиленно глаза. Третий день беспамятства. Третий день во власти сумасшедшего. Где же Дан? Они так и не поговорили после того поцелуя в беседке. И что будет дальше с ней?

Эспе услышала звук открываемой двери.

- Господин… - произнесла служанка и склонила голову в ожидании указаний.

- Пошла вон. – ненавистный голос приближался к постели.

- Ну что, красавица, поговорим? Пришлось тебя пригласить ко мне в гости, а то в твоем доме нам все время мешают, понимаешь ли.

Эсперанца посмотрела на своего мучителя и увидела, что Виктор пришел одетый в домашние мягкие штаны и рубашку, расстегнутую до середины груди. В руке была пузатая бутылка темного стекла и широкий бокал на ножке.

Виктор сел поудобнее в кресле, налил себе янтарной жидкости в бокал, покачал бокал в руке и отхлебнул маленький глоток, зажмурившись от удовольствия.

- Мдааа… - протянул он. – Какая насмешка над демонической природой. Отмороженная суккуба, монашка … Та, кто должна была сгорать от страсти, плавиться в объятиях, истекать соками любви от ласк, оказалась фригидной сукой. Как? Объясни мне, как такое могло случиться?

Виктор отхлебнул еще, причмокнул и заговорил снова. Ему совершенно не нужен был слушатель. Он говорил скорее для себя, подливал бренди, пил и говорил. Слова лились из него полноводной рекой, не прекращаясь ни на минуту.

- Ты должна была стать моей еще тогда, когда я в первый раз захотел тебя взять. А вместо этого меня из-за испуганной соплячки наказал отец. Конечно же, нельзя было допустить, чтобы Совет узнал, что избранный покусился на соплячку до наступления регул. Ты была такая мышь, мокрая испуганная мышь. Тебя ревущую увели домой, а отец в моей комнате порол меня. Тогда я возненавидел тебя. Из-за тебя меня выпороли так, что я неделю лежал на животе. Но ведь ты была моя, тебя мне отдали. Так за что меня наказал отец??

Виктор допил содержимое бутылки, отбросил ее в сторону, пошатываясь встал с кресла и подошел вплотную к кровати. Наклонился к девушке, обдавая винными парами, произнес:

- Маленькая холодная шлюшка. Ты всегда был моя. И будешь моя.

Его рука коснулась ее лица, провела по шее и опустилась ниже. Ладонь сжала грудь. Эсперанца задержала дыхание, из глаз покатились слезы.

- Не реви, сейчас я уйду. Вернусь позже. И мы с тобой поиграем. Я буду играть с тобой, Ледышка. Ты будешь есть из моих рук, будешь желать меня, будешь умолять трахнуть. Я разбужу тебя, моя суккуба. – Мокрый слюнявый рот облепил губы девушки и скользкий холодный язык проник между губ. Эсперанцу непреодолимо затошнило и мужчина, отшатнувшись от нее, отер лицо рукой, сплюнул и вылетел из комнаты.

Некоторое время спустя в комнату вернулась служанка и обмыла следы рвоты с лица девушки, сняла с нее испачканную одежду, поменяла белье на постели. Притащила горячей воды и вымыла все ее тело. Эсперанца мучилась от беспомощности и молча плакала.

- Не плачь, девочка. Молись своим богам, а я буду молиться о тебе Пресветлому. Дай бог избавит тебя от внимания хозяина.

После мытья чистую и переодетую Эсперанцу с ложки кормили вкусным грибным супом и поили травяным отваром. В комнате пахло мятой и покоем так, что Эсперанца уснула.

Во сне она слышала далекий, очень далекий голос. Голос звал ее по имени, в нем была тревога и любовь. Эсперанца знала, ее ищут, помнят, у нее есть шанс на спасение.

Глава 12. Плен

- Эсперанца, Эспера… Просыпайся, деточка. – уже знакомая служанка осторожно трясла девушку за плечо. Открыв глаза, Эспера увидела встревоженное лицо.

- Доброе утро. Что случилось? – и вдруг девушка почувствовала, что пальцы ее ног словно кто-то сжигает в огне, выворачивает, причиняя невыносимую боль. Она застонала, забилась на постели, сжимая зубы, чтобы ненароком не застонать.

- Тише – тише… Этого я и боялась. Наркотик выводится из организма. Чувствительность и подвижность возвращается. Тебе бы сейчас как-то перед хозяином не открывать это все. – сильные пальцы разминали каждый пальчик, каждую ногу по очереди, через боль возвращая владение ими.

Промяв всю девушку, умыв и переодев ее в чистую ночную рубашку, служанка стала расчёсывать волосы.

- Как вас зовут? – спросила Эспе.

- Лия. И я давно уже служу в этом доме.

- Как давно? Очень давно? И рождение Даниэля помните?

- Нет, это случилось еще до меня. Я ж человек, нас к таким тайнам не допускали… - тихо бормотала Лия, заплетая косу. - Девочка, тут все нехорошо в этом доме. Пресветлый был бы в ярости, узнав, что тут творится. Все его законы попрали. Не доверяй никому, особенно горничным хозяина. Это еще те подлые твари. Искалечат, продадут за просто так.

Эсперанца млела от ласковых прикосновений и ей казалось, что скоро все будет хорошо. Потому что ну никак она не заслужила того, что с ней происходит.