– Спасибо, удружил. – Майрон раскатал рукава рубашки, манжеты сразу свесились ниже пальцев. – Бля, мешают пиздец, когда мы с Эонвэ тусили в Валиноре, он не был таким здоровым.

– Повзрослел, со всеми бывает, – изящно поддержал разговор Оссэ.

– Подержи, будь другом. – Майрон через голову стянул рубашку и всучил её Оссэ, после чего двумя точными движениями оторвал рукава по шву. – Во, нормально. Жарко тут у вас. Думаю, Эонвэ не очень обидится, вроде он её уже не носит.

– Э. Ага. Чего ему обижаться.

Майрон лихо оторвал от рубашки вдобавок и воротник, и снова оделся. Оссэ всё время таращился на его торс, из чего Майрон сделал вывод, что у них с Мелькором похожая комплекция, а потом стал пялиться на плечи и руки… и на шею. Тут у темпераментного блондина, похоже, случился окончательный отвал башки, и он от всего сердца ляпнул:

– А ты ничего такой.

Майрон загадочно улыбнулся и оставил его сидеть у клумбы в компании оторванных рукавов.

Кажется, этот уже тепленький.

…но не помешает ещё немного его подогреть.

***

The Rolling Stones – Love is Strong

– Отвали, – устало попросил Мелькор, когда дверь после громкого стука открылась, и на пороге возник Оссэ. – Я тоже скучал, но давай завтра поговорим.

– Мел, я просто зашёл, – обиженно возразил майа и уселся на край кровати. – Спросить, как Майрон.

– У Эонвэ спрашивай.

– Ты же с ним разговаривал. Он тебе понравился?

– Кажется смышленым.

– И всё?

– У него красивая задница.

– Ты опять меня дразнишь.

Мелькор ухмыльнулся. Он лежал, вытянувшись на мягком матрасе и закрыв глаза. Эонвэ увидел на полу снятый протез, и ему ужасно захотелось заглянуть под одеяло, которое прикрывало ноги Валы ниже колен, но он знал, что в таком случае вылетит отсюда в ту же секунду и, возможно, никогда не получит разрешения войти снова.

– Если бы ты его рассматривал, сказал бы, что у него красивые плечи и тонкая талия… и шея. Офигительная шея.

– Мне не нравятся дохляки вроде меня.

– Он не дохляк! И ты тоже.

– Кажется, ревновать должен я.

Оссэ склонился над ним, и через пару ударов сердца Мелькор открыл глаза и обольстительно улыбнулся. Оссэ нежно поцеловал его в губы.

– Отдыхай. Я просто хотел повидать тебя, Мел. Доброй ночи.

– Спасибо, мой мальчик. – Вала ласково погладил его по щеке, но убрал руку раньше, чем Оссэ успел потянуться ему навстречу. – Мне очень приятно.

«Всего-то пара слов», – думал Оссэ, идя к себе. Ширинка снова жала ему, несмотря на усталость. – «Даже обидно, что мне так мало надо».

Дверь в комнаты Эонвэ была приоткрыта, и Оссэ по привычке ввалился к нему поболтать перед сном.

– … конечно, попробуем… привет, Оссэ! – Эонвэ тепло улыбнулся ему, а Майрон повернулся и кивнул. Они оба сидели на кровати… близко. Не так близко, чтобы Оссэ разозлился, но достаточно, чтобы поцеловать Эонвэ оказалось неловко. – Как поездка? Посидишь с нами?

– У нас есть сидр! – Майрон поднял ополовиненную бутыль. – Но нет стаканов.

Оссэ вразвалочку подошёл к ним, сел рядом с Эонвэ и заглянул в планшет, лежащий у него на коленях. Бутыль неожиданно оказалась у него перед носом.

– Угу, – поблагодарил он и хлебнул. Сидр был душистый и кислый, майа поморщился, а Майрон забрал у него бутыль и тоже отпил. Почему-то Оссэ подумал о том, какие красивые у новенького губы – тонкие, но чётко очерченные, и, наверное, становятся очень яркими от поцелуев. И задница крепкая наверняка.

При мысли о заднице (любой) он опасался спалиться, тут усталость уже не имела особого значения, но и думать тоже не мог перестать.

– Я устал что-то. Пойду спать. Спасибо, Эонвэ. – Майрон еще раз отпил сидра и вручил бутыль Оссэ. – До завтра.

Оссэ на автомате приложил горлышко к губам и почувствовал, как кровь приливает к щекам и к низу живота. Майрон повернулся и пошёл к двери, и пока не кончились эти три метра, Оссэ смотрел на его дивно вылепленные плечи, на шею и рыжие завитки на затылке под высоким хвостом, и на тонкую талию, потому что рубашку он заткнул сзади за пояс джинсов… и задница, кажется, действительно была ничего, насколько можно рассмотреть под штанами на три размера больше.

– Я думал, это я на него запал, – усмехнулся Эонвэ и погладил его по колену. – У тебя сейчас дым из ушей пойдёт.

– Извини, – замялся Оссэ и отдал ему бутылку. – Вроде, ты к нему подкатить хотел… я не буду мешать, просто он симпатичный. Я засмотрелся.

– С ним так интересно разговаривать, что я, наверное, ещё нескоро к нему подкачу. – Эонвэ невесело улыбнулся, скользя ладонью вверх по бедру Оссэ. – Хочешь сверху или снизу?

– Давай сегодня сверху ты. – Оссэ шлёпнулся на спину и блаженно потянулся. – Устал, да и… настроение такое.

– Люблю, когда у тебя такое настроение.

Может, с виду и не скажешь, но Эонвэ знал, что этот крупный, плечистый и кажущийся довольно грозным парень – удивительно чувственный любовник. И если сверху он весь превращался в драйв, который так любил сам, то снизу проявлялась его тщательно скрываемая от посторонних нежность. Глядя, как он прикрывает глаза и прикусывает нижнюю губу, чутко реагируя на каждую ласку, Эонвэ с ума сходил.

«Может, не стоит вмешивать Майрона во всё это», – думал он, потираясь щекой о живот Оссэ и расстёгивая молнию на его джинсах. Тяжёлая ладонь легла ему на затылок, и он с наслаждением обхватил губами член Оссэ и плавно задвигал головой, позволяя задавать темп. В отличие от него, Оссэ никогда не мог расслабиться, и ему каждый раз бывало больно… хотя Эонвэ не был уверен, что его друг считает это минусом. Скорее, приятной перчинкой… судя по стонам и по тому, с каким упоением он каждый раз стремится сделать себе ещё больнее.

Вспомнив его искажённое лицо в прошлый раз, когда они занимались любовью на рассвете, после предыдущей поездки Оссэ в Мордор, Эонвэ не утерпел. Он поспешно стащил футболку и джинсы с себя и камуфляжные штаны с Оссэ, и подвинул любовника ближе к середине кровати. Оссэ не сопротивлялся, и с готовностью обнял его, когда он лёг рядом.

– Включи музло?

– Сейчас. – Эонвэ дотянулся до планшета и быстро выбрал плейлист. – Подойдёт?

– В самый раз. Под эту мы ещё не трахались.

Эонвэ снова уложил его на спину, умостился на коленях между его бёдер и подхватил его под ягодицы. Оссэ прерывисто вздохнул, когда их члены соприкоснулись; Эонвэ приподнял его ещё немного, и Оссэ жадно заёрзал у него в руках.

– Хочу, чтобы тебе было хорошо, – прошептал Эонвэ, наклоняясь к его лицу; зрачки у него расширились, губы расплылись в жадной улыбке.

– Тогда засади мне поглубже, – шало оскалился Оссэ, запуская пальцы ему в волосы.

«Удивительно», – думал Эонвэ, уткнувшись лбом ему в плечо, засаживая до упора и слушая восхитительные стоны на каждом толчке, удивительно точно попадающие в ритм песни, – «когда он снизу, вся эта романтическая хрень звучит так, что год бы слушал».

Мелькор щёлкнул зажигалкой и глубоко затянулся. С этого балкона слышимость была отличная.

– Глубже, ещё глубже, детка… Эонвэ, ты охуительный… – шептал Оссэ, задорная песня на фоне придавала его стонам лёгкий флёр распутства, который всё делает лучше, а сорванное дыхание Эонвэ яснее любых слов говорило, как он кайфует.

С общим вскриком они кончили и притихли. Песня продолжала играть на повторе.

Тёмный Вала подпрыгнул на одной ноге, легко развернулся, подтянулся на руках и уселся на перила.

Иногда ему казалось, что ступня на месте, и он неосмотрительно делал шаг или даже два, и только потом падал. Годы почти примирили его с фантомной болью, но видеть пустую внизу штанину было омерзительно. И всё же Эонвэ говорил, что это полезно – принимать себя таким, как есть.

Мелькор оттянул воротник и посмотрел на уродливые шрамы на плече, уходящие под рукав.

Мало что может быть хуже чувства, что ты жалкий. Самый жалкий из создателей Арды.