Оссэ подхватил Эонвэ под руку и увлёк за собой в дом.
***
– Что с тобой случилось? – услышал Майрон, и почему-то у него не возникло даже мысли спросить, кто с ним говорит, и почему он должен отвечать. Слова полились из него рекой, он не мог остановить их.
– Я просто хотел узнать, как машина делает выбор. В день, когда экран демонстрируют на площади, и все, кому присвоен номер, ждут решения генератора случайных чисел, я смог взломать базу. Я узнал, что никакого генератора нет. Там были документы… много документов, я не стал читать все, я увидел только один. Что Моргот сам выбирает заложников, и Валар заранее известны их имена. Что заложником должен быть сын Валы – другие майар не кажутся Врагу достаточно ценными. Я прочитал также, что первые три должны быть сыновьями Манвэ… я знал, что Оссэ его бастард, это все знали; Эонвэ – законный сын, и был ещё один, Олорин, я думал, выбор падёт на него… но генератор выбрал меня. То есть, не было никакого генератора. Он всё придумал. Он откуда-то знал… конечно, он знал! У него был роман с моей матерью. Может, он даже любил её. Я пошёл к матери; я только задал вопрос, и сразу всё понял, но отец, Ауле, слышал нас… он чуть не… чуть… он хотел меня убить, и только ритуал остановил его. Он ударил меня и вышвырнул в сад… я слышал, как он избивает маму, и не мог ему помешать… я ничего не мог…
Слёзы начали душить его, он попытался открыть глаза, но холодная ладонь легла на его пылающий лоб, и он уснул.
***
– Пусть спит.
– Но я просто хотел…
Мелькор взял Эонвэ за плечи и слегка сжал их.
– У мальчика жар. Я дал ему лекарство, он проспит ещё часов двенадцать и проснётся здоровым. Идём, расскажешь мне о нём.
– Он сын Ауле и Яванны, и я знаю только, что он собирался поступать в технический университет, когда я отправился к тебе.
– Он взломал ритуальный генератор и пробрался в защищённую базу Манвэ, прочитал секретную информацию и спровоцировал конфликт в собственной семье. Удивляюсь, как Ауле его не убил.
– Майрон узнал государственную тайну? – Мелькору всегда нравилась живая мимика Эонвэ, так что он получил большое удовольствие, когда ответил:
– Скорее, семейную… он твой брат. По отцу.
Эонвэ закрыл рот ладонями.
– Брат?! – выдохнул он, и краска на его щеках сказала многое о его настоящих чувствах к Майрону.
– Инцест не является преступлением между Валар… как и между их детьми. Я поощряю добрые отношения между моими майар, Эонвэ.
– Ты, как всегда, слишком откровенен, Мел.
Мелькор потрепал его по волосам и, прихрамывая, отправился дальше по коридору.
«Бедный Майрон», – думал Эонвэ, его щеки всё ещё пылали. – «Бедный, бедный Майрон. Спи, а потом я приду к тебе, и ты всё мне расскажешь…»
***
– Привет, босс, – скалозубо улыбнулся Оссэ, усаживаясь напротив.
Мелькор обернулся к нему, растягивая тонкие губы в медленной змеиной усмешке. От этого выражения лица у майа всегда начиналось приятное томление внизу живота.
– Ещё один? Я ревную.
– Я ненавижу Ауле. Наверняка он нахватался дурновкусия от отца… но башка у него варит, это нельзя отрицать. Пусть с ним занимается Эонвэ. Я рассчитываю только на рабочие отношения.
– Помнится, с Эонвэ ты рассчитывал тоже только на рабочие отношения… пятьдесят лет назад.
– Я ошибаюсь, или это истерика? – Мелькор саркастически изогнул бровь. Оссэ подался к нему через маленький столик, на котором красовалась одна только пепельница. Окрашенное зарёй море шумело за перилами террасы, ветерок покачивал листья пальмы, вольготно раскинувшейся в кадке.
– Я очень ревнив. – Голос майа стал низким и гортанным. – Я не хочу делиться тобой… ни с кем. И тем более с мальчишкой… с Аулендилом, жалким выблядком Манвэ. Он тебя не заслужил.
– Откуда тебе знать, для чего я велел привезти его сюда? – Вала усмехнулся и накрыл пальцами широкую ладонь Оссэ. – Разве я посвящаю тебя в свои планы? Или ты единственный обладатель лицензии на моё тело?
– Ты делаешь мне больно своими злыми словами, Мел. Ты всё знаешь про мои чувства. До того, как… до Эонвэ, сотню лет, ты принадлежал только мне… – Он поднялся, опираясь на стол, и тяжело сглотнул под взглядом Мелькора, который про себя именовал «облизывающим». Когда Вала так смотрит, чувствуешь себя голым… кажется, даже в глубине фэа ничего не утаить. – Я люблю Эонвэ, но я скучаю по тем временам… а сейчас моё сердце снова в опасности. И окажется в ещё большей опасности сотню лет спустя.
– Чего ты хочешь? Чтобы я подарил тебе кольцо и фальшивую клятву хранить верность? Этому не бывать.
– Скажи, что любишь меня. Скажи, что…
Мелькор поднялся, неловко развернулся и похромал к входу в свои апартаменты. Оссэ медленно выдохнул сквозь сжатые зубы, стараясь совладать с бушующими эмоциями. Хрупкая фигура босса вот-вот растает в темноте комнат… один Эру знает, как хочется догнать его, схватить за плечи, прижать к себе и силой вытрясти из него хоть одно слово. Просто «да» или «нет». «Убирайся» или «останься».
Но эта его хрупкость может обмануть только один раз.
Оссэ сел, выдохнул и закурил, вытащив сигарету из брошенной на перилах террасы пачки.
«Ты, что ли, Тёмный Вала?» – небрежно спросил он, когда увидел великого злодея впервые, на приёме в честь переговоров о мире. Мелькор был его ниже на целую голову, много уже в плечах, и походил скорее на изнеженного музыканта, чем на воина… да Манвэ был воином в десять раз страшнее, чем этот красавчик! Оссэ не мог сдержать своего скепсиса. – «К тому же хромой… лютню, что ли, на ногу уронил?»
Он увидел только, как тонкие пальцы Мелькора стиснули трость. В следующую секунду этой самой тростью ему прилетело по кадыку с такой силой, что в глазах почернело от боли, и он рухнул на колени. От тычка в солнечное сплетение он согнулся пополам, а безжалостный удар по затылку завершил дело, и дерзкий майа позорно растянулся на полу, утратив всякую волю к сопротивлению и едва дыша.
«Никогда не шути про мою хромоту!» – свистяще прошипел Мелькор и ткнул его в плечо носком ботинка – уже не больно, скорее, в воспитательных целях.
Кажется, в тот момент Оссэ и влюбился. Он привык быть сильным и свободным, привык никого не слушаться и слать в пустоту дядюшку Ульмо, привык показывать средний палец своему папаше, верховной шишке Валинора… в конце концов, он был бастардом, и требовать от него хорошего воспитания никто не мог. Но Мелькор выбил из него спесь тремя ударами клюки, и Оссэ потянулся к его силе. И закончил холодную войну между Светлым Валинором и Тёмными Землями, лежащими вокруг руин Мордора. Мелькор обменял его на сто лет мира и увёз с собой в пустой особняк, где кроме него жили только сквозняки. Эти первые сто лет мира были лучшими в жизни своевольного Оссэ…
– Ты как?
Он вздрогнул, когда Эонвэ потрепал его по плечу. За следующие сто лет он успел полюбить этого жизнерадостного увальня, такого же высоченного блондинистого красавца, как и он сам… выбор Мелькора прозрачно намекал на его весьма определённые вкусы.
– Несколько зол.
– Мел опять тебя отшил?
– Тебе-то откуда знать?! – снова вскинулся Оссэ. Эонвэ примирительно поднял руки:
– Я считаю, нам с ним неплохо живётся… но я на его расположение не претендую. И всё-таки… его что-то явно беспокоит.
– Думаешь?
– Да он сам не свой в последнее время. Может, не трогай его. И… – Эонвэ снова ласково коснулся плеча друга. – Не думай плохо про Майрона. Он мой друг, и я… я бы хотел вернуть его расположение. Думаю, он тебе не соперник.
– Пройдёт сотня лет, и у нас появится ещё один блондинчик с хорошо развитой мускулатурой… и ещё, и ещё. Я никогда не буду чувствовать себя в безопасности!
– Мелькор любит тебя. Я не думаю, что другие майар способны это изменить… не растравляй своё сердце, Оссэ. Хочешь, поедем покатаемся?
– Пожалуй. – Оссэ смял окурок в пепельнице. – Я поведу.
