Прощеное воскресенье Не долгий, но важный путь, Как всё в этой жизни грешной, До слова – от мысли поспешной — Бессмысленного «Забудь!». Легко, если честен с собою. Голгофа – в глаза. И в поклон: – Простите! Седой головою — В пояс, глотая стон. Коль легче вам – осудите. Коль в тягость – навек прокляните И, что не исчез, простите… За боль и презренье – поклон. И если спиною ко мне, То всё равно: – Простите! Простите, простите, простите! Молчишь? Я прощаю тебе! Сергей Тресвятский Так хочу быть
В грехах раскаивайся, друг, Не потому, что хочешь хлеба — Чтоб разорвать порочный круг, Чтобы с тобою рядом – Дева, А не коллекция подруг. Чтобы от неба и до неба От Девы – обережный круг С тобою рядом, где б ни был, Иль на распятье, иль на дыбе — Не почернеть душой от мук. Пусть искушения разлук На этом избранном пути Не затворят от счастья дверцу. Не отвернуть, простить, дойти — Воскреснуть от любимых рук, Чтоб грудь не выбросила сердце… Сергей Тресвятский Любовь – Живая вода Баллада Я опоздал на крик. Как быстро он затих. И, затворив глаза, ладонь скользнула вниз… Я знал, как он родился, и знал, когда он рос, От чуба на макушке и до седых волос. Я тряс его за плечи, твердил: «Она придет!» И лепетал о вечном, наивно, но всерьез. Еще живые губы кривились от пощечин. Какие бабы дуры! Я не хвалил их очень. Водою, горстями – водою, Ладонью, водою живою — Еще не застывшие веки, Морщинки живые, как реки, Отметки прощения боли, Любви безответной и поздней. И небо, и поле… И счастье, и горькая доля, С любовью – живою водою… Я вздрогнул, как мгновение – перед глазами Лик! Я верю, но с святыми общаться не привык. Но где-то за живое Его укор задел: – Что смотришь как икона? А сам куда глядел?! И Он достал воды нам, и в рот ему дышал! Явился скоро третий, и тоже помогал. Меня поднял на крылья Его глубокий вздох. Мы все от счастья – в небо! Неужто с нами Бог?! Водою, горстями – водою, Ладонью, водою живою… Любви оживляющей руки… Уйти и воскреснуть в разлуке, И ждать, и хранить свою верность, И жить, улетев в бесконечность… И небо, и поле… И счастье, и горькая доля, С любовью – живою водою… Мы, свесив ноги с облака, сидели вчетвером. По «соточке» – не лишнее. Я сбегал, и потом Мы долго жали руки, смеялись с облегченьем, Не мысля о разлуке, болтали вновь о вечном. Но третий как-то тихо: «Мне, мужики, пора. Она меня просила помочь тебе вчера. Вдруг, если будет нужно, я вам махну рукой. Мы ангелы, но тоже нас кто-то ждет домой…» Сергей Тресвятский Десять тысяч Свято-Успенский Псково-Печерский монастырь, Дальние пещеры Я б и меньшего не сумел. Мне ли мериться с ними вровень?!! Десять тысяч нетленных тел, Охраняющих крест Господень! В полумраке пещерных стуж, Пред Творцом дерзновенно правы, Десять тысяч прощенных душ В ореолах надмирной славы… Не узреть золотых корон, Не увидеть того сиянья! Десять тысяч таких, как Он, Разделивших Его страданье. Возжелаю… и не пойму, Чем платить за такую вечность. Десять тысяч – вослед Ему, В назидание нам, беспечным. Там, за тьмою пещерной – свет, Суетливое царство наше. Век закончился… Краток век… Что теперь положить на чашу? Инок в черном сказал: – Молись… Всё, что было с тобой, — Пустое! Десять тысяч, ушедших ввысь, Не оставят тебя в покое… Дмитрий Ярошевский г. Печоры, октябрь 2003 г. Звезды знали… Стихотворная ассоциация на работу графика Петра Сацкого из цикла иллюстраций к «Житию Иоанна Шанхайского» Звезды хлопали в литавры, Не боялось тело стужи, Благодать великой Лавры Школярам стучалась в души. Золотил соборный камень Полумесяц осторожно, Мир застыл на самой грани Перед бездной невозможной. Небосвода лик пречистый К храму высветил тропинку, На лицо семинариста Пала белая снежинка. …В кельях иноки не спали, Труд молитвенный вершили. Звезды пели, звезды знали, Что за отрок перед ними. И сиял Покров незримо Божьей грамотой охранной Над студентом Михаилом И… Владыкой Иоанном. Дмитрий Ярошевский |
