– Всё понятно, что ничего не понятно! – проронит президент США Джон Кеннеди, и через несколько недель его застрелят.
– Прекрасно! – заявит премьер-министр Великобритании Гарольд Макмиллан и через несколько недель уйдёт в отставку, так как у него диагностируют рак.
– Ни хрена себе! – скажет Никита Хрущёв, и через год его выкинут из политбюро, когда он будет в отпуске.
И только сам Мюллер улыбнётся и скажет: «Значит, буду долго жить!» После этого нальёт себе рюмку водки и, опрокинув её одним залпом, примется рассматривать старые заметки. Его немецкая педантичность помогла ему собрать ценнейший архив, в котором помимо тайн и секретов немало место было уделено и его собственной персоне. Целые тома вырезок из газет, наградных документов и просто интересной информации о себе частенько поднимали ему настроение в минуты грусти и депрессии. Проглядывая их сегодня, он нашёл то, что искал. Старая газетная вырезка гласила: «В августе 1945 года на территории Министерства авиации был обнаружен труп в форме группенфюрера СС, и удостоверение на имя Генриха Мюллера. Захоронение этих не идентифицированных останков состоялось 17 сентября 1945 года. Труп привезли на кладбище Берлин-Нойкельн и захоронили в одиночной могиле».
– Значит, буду долго жить, – повторил он и посмотрел на полупустую бутылку.
«Быть, или не быть? Пить, или не пить? – рассуждал он, – Не буду! Раз решил долго жить – значит надо меньше пить! Что-то сегодня у меня поэтическое настроение! Старость! – побурчал он и пошёл устраиваться в своё любимое кресло.
Глава пятая. Умань. 11 марта 1944 года
Когда Андрей Никитович Слепнёв открыл глаза, то на небе уже появились звёзды. Последний месяц он их не видел. Ожесточённые бои, которые вёл Второй Украинский фронт, настолько всех измотали, что люди не выдерживали и падали на холодную, пусть и весеннюю землю. После освобождения Кировограда все силы были брошены на Умань. И вот теперь, когда бои закончились и город перешёл под контроль наших сил, все надеялись на передышку.
Андрей подкинул дров и сел поближе к костру. Глядя в огонь, он вспомнил все свои мытарства за последние три года. Когда после ареста 24 июня его перевезли в Лукьяновское СИЗО, он уже решил, что это конец. Однако следователь не спешил с передачей материалов, и это его спасло. Угроза взятия Киева заставила руководство отправить всех задержанных в знаменитый сталинский Ухтпечлаг, в республику Коми. Там их всех поселили в бараки и бросили на заготовку топлива. Родине и армии нужен был уголь и лес. Их приводили с работы в десять вечера, а в пять утра звучала команда «Подъём!» Умиравших хоронили каждый день десятками. От голода постоянно кружилась голова. Но он понимал, что любой ценой нужно выжить.
В очередной раз, когда он обратился к руководству отправить его на фронт, капитан Нестеров ему ответил, что он ещё не осужден.
– Тебе надо признать свою вину! И когда решение суда вступит в законную силу – вот тогда можешь проситься в штрафбат, искупить кровью свою вину.
– Но я же невиновен! Вы же видели материалы дела! Против меня даже не выдвинуто обвинение! Только донос!
– Понимаю тебя, гражданин Слепнёв, но помочь ничем не могу!
И всё-таки он вырвался из лагеря. В конце октября 1943 года к ним прибыл представитель генерала Конева и объявил о том, что приказом ставки Главного командования создан Второй Украинский фронт. Все желающие, готовые кровью искупить свою вину будут сегодня же освобождены и направлены в район боёв. Желающих было немного, но Андрей понял, что это его шанс. Он сделал два шага вперёд.
– Фамилия?
– Слепнёв Андрей Никитович, лейтенант НКВД.
– Статья?
– Ещё не было суда!
– Как так? Почему тогда в лагере?
Андрей увидел, как начальник особого отдела что-то шепчет представителю Конева на ухо.
– Ну и что? – удивился полковник. – Я его забираю!
– Товарищ полковник, без решения суда нельзя! Вы меня понимаете?
– А вы меня, товарищ капитан, понимаете? Мне через месяц Умань надо брать! И кто у меня командовать будет, а? Может быть вы? Слепнёв!
– Я, товарищ полковник!
– Командуй взводом! Быстро получить обмундирование и паёк на три дня! Через час построение возле штаба! Бегом, марш!
Так он попал на войну. Он очень хотел написать домой, сообщить, что он жив, но начальник штаба его отговорил.
– Винница в оккупации. Письмо не дойдёт. И ещё, ты же знаешь – нам писать нельзя. Вот искупим, тогда и пиши. А может мы ещё сами будем Винницу брать!
Сейчас, лёжа возле костра, он хотел только одного – увидеть своих детей и жену. И представив то, как он войдёт в дом и их обнимет, окончательно его успокоило, и он заснул.
Не знал тогда красноармеец Слепнёв Андрей Никитович, что при освобождении Жмеринки остатки его взвода будут захвачены в ходе контратаки немецких частей. Не знал он также, что потом, через неделю, их освободят партизаны под Каменец-Подольском. И никак он не мог предположить, что опять окажется под арестом.
Всё это будет потом, а пока ему снился сынок Вадим на самокате, дочка Валечка и жена Лена, которая тоже спала и не знала, что между ними всего-то было каких-то сто километров.
Часть вторая
Глава первая. Швейцария. Ноябрь 1967 год
– Снимайте уже этот чехол с головы! – сказал Мюллер, усаживаясь поудобнее в кресле возле камина. – Всё уже позади и мы можем спокойно поговорить.
Он подождал пока собеседник скинет накидку.
– Напомните, мне как вас теперь зовут?
– В последний раз я уходил от ваших псов под именем Курта Розенберга.
– Да, да! Помню! Вы тогда неплохо провернули операцию по проникновению на объект «Вервольф». Жаль, но все ваши усилия и жертвы были зря!
– Не думаю, герр Мюллер.
– Вы сейчас ко мне обратились в форме «герр». Я в некоторой растерянности. Вы имели ввиду господин Мюллер, или вы обращаетесь ко мне, как принято в иудаизме к мужчине, который принял гиюр?
– Вы всегда умели тонко намекать на то, что вас в данный момент времени интересует больше всего.
– Мне нравиться, что вы меня понимаете с полунамёка. Итак, Курт?
– Да, называйте меня Курт!
– Хорошо! Как вам всё-таки удалось от меня ускользнуть тогда в Виннице? Ведь ваша связная была под колпаком! Как её звали… Лера, Лара, Ляля, да! Ляля Ратушная!
– Всегда завидовал вашей памяти!
– Ну, не скромничайте, Курт! Вы тоже никогда не страдали склерозом! И всё-таки? Вы ушли с помощью партизан?
– Да! Там была сильная подпольная организация, которая и сделала всё возможное, чтобы я исчез.
– А фейерверк при доставке боеприпасов в декабре сорок третьего – тоже ваших рук дело?
– Да! Но об этом знало всего два человека. Как вам удалось?
– Гер Курт! Вы же понимаете, что когда ваши люди убирали Лялю Ратушную перед приходом ваших войск, то нашёлся человек, который предварительно с ней побеседовал. И она ему рассказала очень много интересного.
– О чём это вы?
– Да о том же, о чем и вы!
– Наши люди Лялю не убирали!
– Правильно! Её убрали человек из центра. Так как вас уже планировали вести дальше! А Ляля много знала и могла взболтнуть чего-то лишнего! Ведь и вам тогда не приходило в голову, что вы будете стоять у истоков могущественной разведки «Моссад»? Или не так?
– Я не знаю, что вы тут для меня приготовили, поэтому я не могу быть с вами также откровенным, как и вы со мной!
– Курт! Бросьте валять дурака! Всё вы прекрасно понимаете! И ваше исчезновение из Винницы и таинственная смерть под Кенигсбергом! Вас, как и меня, хоронят и воскрешают чуть ли не каждый год. А мы с вами сидим и рассуждаем о какой-то Виннице. Давайте лучше вспомним о хорошем!
– О том, как вы меня из Мюнхена привезли в Швейцарию в багажнике? Столько лет прошло, а старые методы гестапо до сих пор на вооружении у ваших людей!
