– Мы так и думали. Я не знаю почему, но ещё в конце сорок пятого, нам показалось, что с вашим отцом связан какой-то секрет. Я пытался узнать, но ничего не получилось. – Хельмут смотрел на меня, ожидая объяснений.
– Я ничего не могу вам объяснить. Не потому, что не хочу. Мы тоже ничего не знаем до сих пор.
– Позвольте мне! – впервые в разговор вмешался Курт. – Я узнал почти всё об этой истории. Особого секрета здесь нет. Просто при представлении Андрея Никитовича к награде, документы почему-то попали к Лаврентию Берия. Видимо он выяснил, что спасённые советским солдатом люди оказались наследниками Гитлера. Именно поэтому герою не дали награды, а семья ничего не могла узнать.
– Это настолько чудовищно! – Хельмут снова стал вытирать пот. – Это страшное клеймо постоянно преследует нашу семью. Вадим, мы ничего общего с диктатором Гитлером не имеем! Я ни разу его даже не видел. Только этот господин сказал нам, что Гитлер приказал Мюллеру заботится о нас. Через господина Залевского нам даже предлагали деньги! Много денег!
– Но мы не взяли себе ничего! – Георг глянул на памятник. – Мы договорились с Клодом, что на проценты от той суммы мы будем еженедельно возлагать к этому памятнику сто красных гвоздик. Многие годы мы делаем это.
– Если вы хотите, – Хельмут повернулся ко мне, – заберите эти деньги себе!
– Да, Вадим! – подтвердил Курт. – Я смогу это устроить!
Я посмотрел на них и опустил глаза.
– Нет! Конечно, я не возьму эти деньги! Мама уже умерла, а мы все живём нормально. Да и сама мысль о происхождении этих денег не дала бы мне жить спокойно. Нет! Мне эти деньги не нужны! А цветы – это хорошо! Спасибо вам!
– Вам спасибо! – Хельмут и Георг встали. – Что мы можем сделать для вас?
Я тоже встал.
– Вы ни в чём не виноваты. Не надо себя корить, что так получилось. Отца уже не вернуть, а время лечит всё! Единственное, что я вас попрошу – это принять моего сына, когда он приедет на могилу к деду. Сейчас, наверно, это сделать будет проще. Я вам напишу!
– Конечно! Мы всегда будем рады вас видеть. Приезжайте!
Мы расстались, и я вскоре уехал.
Глава пятая. Хохфильцен. Февраль 2017 год
Небольшой отель Вармингерхофф был заполнен до отказа. Перед стойкой Андрея ждал Георг.
– Привет! Ты – Андрей?
– Привет! А ты – Георг?
– Да!
Они пожали друг другу руки.
– Пойдём! Я уже положил свои вещи в комнату. Кушать хочешь?
– Сейчас приму душ и с удовольствием что-то перекусил бы. А ты совсем неплохо говоришь на русском!
– Я всю жизнь его учу! Жаль практики маловато! Но ничего! Пока ты будешь здесь – буду разговаривать только на русском.
Через полчаса в уютном кафе сыр и пунш растопили напряжённость в общении.
– Завтра мужская эстафета! Пойдём?
– Конечно! Я впервые на чемпионате мира по биатлону.
– Я тоже! Хотя у нас здесь в Австрии часто бывают подобные соревнования, всё равно предпочитаю смотреть это по телевизору!
– У нас на Украине такого вообще не увидишь вживую!
– Как там у вас?
– Плохо! Всё плохо! Но жить как-то надо!
– Да! Подумать только – двадцать первый век! А людей продолжают убивать на войне!
Георг поймал на себе пристальный взгляд Андрея.
– Что? Что-то не так?
– Нет! Всё нормально!
– Ах! Да! Ты наверно ищешь сходство?
– Угадал! Как-то непроизвольно получилось!
– Ничего! Папа предупреждал меня когда-то, что это неизбежно!
– Я соболезную. Как это случилось?
– Сердце! Умер во сне!
– Странно как-то!
– Что странно?
– Мой отец умер в двухтысячном и твой тоже!
– Да, но твоему было всего шестьдесят четыре! А мой прожил почти на двадцать лет больше!
– Жаль, что я не знал твоего отца!
– Жаль! Он всю жизнь помнил, что твой дед спас нам жизнь! Даже когда уже не мог ходить, всегда просил нас отвезти его к памятнику. А тринадцатого апреля каждого года он поминал его на могиле по русскому обычаю: полстакана водки и кусочек чёрного хлеба!
– Сколько лет прошло! Семьдесят три года!
– Да! Мне в следующем году будет восемьдесят! А я всё помню, как будто это было вчера!
На следующий день, 18 февраля, мы вместе праздновали победу российской сборной!
– Ты же украинец? – не унимался Георг.
– Я и украинец и русский! Мама русская, а папа украинец. Кто я по-твоему?
– Не знаю! Я видел, как украинские болельщики скрипели зубами, когда русские выиграли.
– Это не украинцы! Это нацисты!
– Как нацисты? Опять?
– Да, Георг, да! Дело в том, что кому-то очень хочется поссорить русский и украинский народ. Но у них ничего не получается! Две трети жителей Украины и почти все жители России считают друг друга братьями. И так есть на самом деле. А то, что верещат всякие недоумки с экранов телевизоров – это просто смешно. Все смеются, а они верещат, как кастрированные коты. Ну, да бог с ними. Это ненадолго!
– Жаль, что опять гибнут простые люди!
– Да! Вот это конечно жаль! Но придёт время, и они ответят за это! Даже если смогут избежать справедливого суда здесь, то там, – Андрей показал наверх, – придётся за всё ответить! Давай не будем об этом?
– Давай, Андрей! Через час приедет мой сын за нами, я вас познакомлю, и мы поедем к нам в Пайербах. Сходим на могилу моего отца. На могилу твоего деда!
– Как это всё странно! Подумать только! Офицер НКВД своим телом спас от пули власовца – сына Гитлера!
– Звучит как бред какой-то! Если бы мы с тобой не знали, что это чистейшая правда, то в это поверить просто было бы невозможно!
– Мы с тобой, Георг, сейчас спокойно сидим и рассуждаем об этом. И это правильно! Память о том времени тем и хороша, что её забыть невозможно!
– Да, Андрей! Ты прав! Сейчас многим очень хочется переписать историю! Но не получится! История не прощает забвений!
– История не терпит инсинуаций, так как тогда неизбежно наступает цирроз совести.
Эпилог
Существуют причины, по которым нельзя некоторых персонажей называть своими именами.
Существуют причины, по которым места событий были намеренно изменены.
Существуют причины, по которым невозможно оправдывать реанимацию нацизма.
И не существует оправданий того, что сотни миллионов человек погибли и продолжают погибать в различных войнах и конфликтах на Земле.
Господи! Когда же наступит такое время, когда на нашей планете воцариться мир и тишина? Дожить бы…
Ангела Доротея Адольфовна Шикельгрубер – Ротшильд
Глава первая
– Жила-была старая, злая проститутка. Не то чтобы она торговала бессовестно своим телом, нет, она торговала своей душой. Детей у неё не было, потому что муж у неё был геем. Однажды в ту страну, где жила старуха, приехали заокеанские богатеи. Они надели на неё ошейник и посадили на крепкую цепь. Строго-настрого запретили они водиться с теми, кто им не нравился, и гавкать приказали только по их команде, и на того, на кого они укажут. Старуха, понимая, что если она откажется, ей припомнят все гадости, что она сделала, от такой жизни стала ещё злее и подлее.
– Пап, а ты уверен, что это добрая сказка. Ты как начал рассказывать, так у меня весь сон прошёл.
– Запомни, сынок, добрых сказок не бывает.
– Как не бывает? Сказки же все добрые.
– Ну, давай, посмотрим. Например «Колобок». Весёлый сказочный персонаж. Всем пел песенки, в конце концов, его успешно съели. Дальше – «Сказка о золотой рыбке». Как жили бедно старуха со стариком, так остались бедными, лишь подразнила рыбка их хорошей жизнью, «и уплыла в сине море». Где здесь добро, сынок?
– Ну а «Красная шапочка», где добро победило зло?
– Сынок, если бы волк проглотил бабушку, то в желудке, без воздуха, в агрессивной среде желудочного сока, бабушка и минуту не прожила. Просто грустную правду жизни заменили на иллюзию добра.
