– Фи, как грубо, Шурик, – грустно вздохнул Родион. Он обнял Шурку за плечи, потрепал его за рыжие космы и с улыбкой спросил:
– Но ты мне так и не ответил, куда пропал? Укатил на свои Севера и ни слуху, ни духу. Как там?
– Да, нормально. Только обидно, что рухнуло всё. А заводище должен был быть огромный. А какое оборудование закупили! Ты бы видел!
– Наслышан об этом. Ребята рассказывали как-то.
– Понимаешь, километра полтора вдоль и метров пятьсот поперёк стоят недостроенные корпуса. Только колонны и на них крыша и – всё. И в одночасье всем стало всё до фонаря. Лишь бы восторжествовали «демократия» да рыночная экономика.
– А как там поживает Виктор Палыч?
– Это директор-то? Самохин? А что ему сделается – живёт-поживает, добра наживает. Стал главой собственной фирмы собственного имени – «ВиПСам» называется. Звучит? Занимаются бизнесом. Если по-советски, то – спекуляцией. Распродали почти всё оборудование будущего завода… Теперь там купят, тут продадут. Кстати, в октябре девяносто третьего, ну, когда Ельцын Верховный Совет разогнал, у меня с ним, с Самохиным то-есть, конфликт был.
– Это у тебя-то конфликт, Шурик!?
– Ага. – Засмеялся Чуркин. – Представляешь, на заводе было собрание по поводу выдвижения кандидатур в депутаты национального «хурала». Я выступил против него, а активисты национальной партии «Родное гнездо» меня поддержали…
– Иди ты!? Есть такая партия? И что она из себя представляет?
– Есть такая партия, Родик, есть. Сейчас много всяких партий развелось. А, может быть – движение. Не знаю. Впрочем, неважно… Да, натуральные националисты они, по-моему. Заявляют, что, мол, понаехали тут всякие, работу, квартиры у них отбирают, ихних специалистов зажимают и, вообще, мол, русские их четыреста лет назад покорили и с тех пор мордуют… Да, но суть не в этом: они Самохина забаллотировали. Ой, что потом было, Родик! После собрания он меня разыскал, и давай меня костерить: я тебя на работу взял, я тебе квартиру дал, и по матушке, и по матушке и послал меня далеко-далеко. Правда, я тут же выложил ему всё, что я о нём думаю и послал его ещё дальше… Кстати, вскоре после этого его молодая жена ушла к одному из активистов этой партии…
– А с твоей женой у тебя что произошло?
Чурки засмеялся:
– Да, тоже ушла. К Жорке. Кротову. Где-то через год, после того, как я туда уехал. Приехала и давай права качать.
– К Жорке, значит. Не ожидал… Хотя, Жорка всегда был мастак по женской части. Я только удивляюсь, как это Ленка твоя сумела его захомутать.
– Бог его знает. Может – любовь…
– Может быть, может быть. Ну, ладно, хватит разговоры разговаривать. Пошли-ка в парилку, отпарим свои заскорузлые грехи.
Шурка помог ему снять протез и, обнявшись, двое на трёх ногах, они направились в парилку. У дверей в мойку Родион, приостановился, крикнул Машу, женщину, которая впустила Чуркина, и что-то коротко шепнул ей на ухо.
Поддав пару и расслабившись, они сидели на верхнем полке и лениво перебрасывались короткими фразами.
Шурику стало известно, что после ухода из НИИ, Родион долго не мог найти работу, хотя был хорошим специалистом, пока, наконец, его, не спрашивая о моральном облике, не приняли сцепщиком вагонов на станции Крутогорск-Сортировочный, где он и оставил пол ноги, когда во время дождя на ходу состава соскользнул со ступеньки вагона прямо под его колесо.
Родион в свою очередь узнал, что Шурка около года назад вернулся с «Северов» и снова работает в «родном» НИИ, что сын его, Димка, бросил политех и всерьёз занялся восточными единоборствами и сейчас вместе с женой, Татьяной, они открыли свою спортивную школу, что живёт он сейчас один, в своей однокомнатной квартире всё в той же Зареченке.
Согревшись, они ещё поддали пару, со смехом нещадно похлестали друг друга вениками и, совсем разомлев, решили передохнуть в раздевалке, при этом Родион многозначительно заметил, что «Аннушка уже пролила масло».
– А?.. Ну, да, сейчас головы будем отрезать… – согласился Шурик, и они прошли в раздевалку.
Когда они ввалились в раздевалку, у Чуркина отвисла челюсть: посередине раздевалки стоял небольшой, но богато накрытый стол. Белая скатерть, бутылка хорошего коньяка, банка чёрной икры, запечатанные глиняные бутылки с неведомыми напитками, не считая всякой прочей снеди.
– Слушай, Родригес, – пробормотал Чуркин, понемногу приходя в себя, – почему стаканы из стекла? Где хрусталь! Где икра заморская!
– Простите, кабальеро, сей секунд будет… Э-э-й, чело…
– Ты чего, шуток не понимаешь… – перебил его Чуркин.
– Ты – тоже. – Смеясь, парировал Родион.
Засмеялся и Чуркин. Они уселись за стол, Родион открыл коньяк, плеснул в стаканы по чуть-чуть и, подняв свой, провозгласил тост:
– За встречу, сеньор Сандро!
– За встречу, дон Родригес!
Посмаковав, молча выпили, с большим аппетитом закусили. Родик налил ещё, с улыбкой уставился на Шурку и снова поднял стакан:
– За прекрасных дам!
– За прекрасных дам! – грустным эхом отозвался Шурка.
– «Откуда у парня испанская грусть»? – уже снова закусывая, спросил с хитринкой Родик.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
