— Так далеко?

Император подобрал веточку и набросал на песке схему.

— В первых числах июля мы переходим к активным действиям. Макдональд и итальянская армия, Мармон и далматинская армия, баварцы Лефевра, саксонцы Бернадотта и ваши дивизии, Массена, вклиниваются между деревнями...

Он поднял голову и окинул взглядом равнину.

— Массена и вы, Сент-Круа, в вашем присутствии я обещаю: место, где эрцгерцог поставил свои палатки, станет его могилой! Как называется место, где он стал лагерем?

— Ваграм[104], сир.

Париж, 17 марта 1997 г.

В конце 1820-х годов французские писатели с восторгом встретили произведения Вальтера Скотта, и в моду сразу же вошел исторический роман. «Сен-Мар» Виньи приобрел огромную популярность у публики; при жизни автора он переиздавался четырнадцать раз. Гюго собирает материалы для «Собора Парижской Богоматери». Бальзак издает роман с закрученным сюжетом о шуанах, но его купили не более трех сотен читателей, отзывы литературных критиков также оставляли желать лучшего. Роман посчитали сложным, запутанным, претенциозным и лишенным стиля. Но Бальзак не сдается. В 1831 году, после выхода в свет «Шагреневой кожи», он возвращается к своему историческому роману, правит и дополняет его. И почти сразу же объявляет о намерении приступить к работе над «Сценами военной жизни», к числу которых относит «Битву». Над этой книгой он пытается работать в Эксе, но его увлеченность маркизой де Кастри отнимает у него слишком много времени. Однако Бальзак не забывает о своем проекте. В декабре 1834 года он снова говорит о нем, как о деле, окончательно решенном. Он обещает развернуть перед читателями картину Парижа начала XV века, историю времен Людовика XIII и снова упоминает пресловутую «Битву», но на этот раз уточняет время действия, добавив в название слова «взгляд на империю, год 1809».

О какой битве идет речь?

Ваграм? Нет. Эсслинг. Годом раньше он раскрывает свои планы в письме госпоже Ганской:

«...B нем я собираюсь посвятить вас во все ужасы и красоты поля битвы; моя битва — это Эсслинг. Эсслинг и все, что с ним связано. Пришло время сесть в кресло и беспристрастно исследовать ход кампании, изучить рельеф местности, людские ресурсы сторон, стратегические события, состояние Дуная и мостов, понять ход битвы как в отдельных эпизодах, так и в целом, услышать гром пушек, увидеть все, за каждым перемещением фигур на этой гигантской шахматной доске почувствовать Наполеона, которого я не буду показывать или же изображу пересекающим Дунай поздним вечером на борту лодки. Никаких женщин, только пушки, лошади, две армии, мундиры; пушки заговорят с первой страницы и смолкнут лишь на последней; вы будете читать сквозь пелену порохового дыма и, закрыв книгу, увидите сражение перед своим внутренним взором так, словно были его свидетелем».

В 1835 году Бальзак приезжает в Вену и передает госпоже Ганской рукопись «Серафиты». Пользуясь случаем, он нанимает карету и посещает Эсслинг, Мархфельдскую равнину, плато Ваграм, остров Лобау. К месту сражения его сопровождает князь Шварценберг. Бальзак делает записи. Вернувшись, он погружается в работу над «Лилией долины». Тысячи персонажей, событий и сюжетных линий захватывают его и навсегда отвлекают от его «Битвы».

Почему выбор Бальзака пал на это малоизвестное сражение? Возможно, в силу того, что война в Эсслинге изменила свой характер. Историк империи Луи Мадлен подчеркивает: «Это сражение открыло эру грандиозных побоищ, которыми отныне отмечены все кампании императора». Более сорока тысяч человек погибло в течение тридцати часов — двадцать семь тысяч австрийцев и шестнадцать тысяч французов, то есть, каждые три секунды погибал один человек. И это не считая одиннадцати тысяч солдат Великой Армии, навсегда ставших калеками. Наконец, Наполеон впервые познал горечь военного поражения, что нанесло серьезный удар по его престижу и вдохновило противников. После Эсслинга по всей Европе стал усиливаться рост национального самосознания.

Приступая к работе, я обратился к историкам, чтобы определить цели и задачи сражения. И быстро заметил, что специалисты не могут похвастать беспристрастностью. Говоря о Наполеоне, мало кому удавалось сохранить хладнокровие. Жан Саван его ненавидит, Эли Фор боготворит, Мадлен восхваляет, Бэнвиль положительно оценивает, Тэн ставит под сомнение правильность его решений, и так далее. Тогда я начал искать свидетелей. У Бальзака их хватало, благо, большинство из них были еще живы и могли многое ему рассказать. К счастью, они оставили мемуары и письменные воспоминания. И хотя эти документы тоже отмечены личным отношением, благоприятным или не очень, они сообщают нам огромное количество подробностей, которые я не осмелился бы придумать. Помимо них, интереснейшим материалом меня обеспечили историки, обожающие занятные случаи из повседневной жизни. Так, Люка-Дюбретон поведал мне историю о знаменосце из Гвардии, которому ядром оторвало голову: все его сбережения, все золото, что он хранил в шейном платке, дождем посыпалось на землю. Рассказ о бульоне из мертвой лошади, приправленном пушечным порохом, я почерпнул из воспоминаний Констана, камердинера Наполеона. Костюмы персонажей настоящие, так же, как песни, декор, описания местности, погода, портреты главных персонажей, их достоинства и недостатки. Я постарался не выносить суждений о солдатах. Взять, например, Дорсенна. Если верить «Мемуарам» Тьебо, он был круглым дураком, но Тьебо не был в Эсслинге, и примеры, которые он приводит, не соответствуют той обстановке. Кроме того, он привирает, и это чувствуется.

Исторический роман — не что иное, как отображение реальных фактов, имевших место в прошлом. Чтобы вдохнуть в них жизнь, рядом с маршалами и императором мне пришлось поставить вымышленные персонажи. Они создают определенный ритм и способствуют реконструкции событий. Я старался придумывать как можно меньше, но зачастую приходилось отталкиваться от мелкой детали или фразы, чтобы воссоздать целую сцену.

Историк, говорил Александр Дюма, отстаивает свою точку зрения и выбирает таких героев, которые подтверждают ее. И только романист беспристрастен: он не выносит суждений, он рассказывает.

И в завершение несколько слов о том, как сложилась судьба некоторых исторических персонажей, выведенных в этом романе.

Луи-Франсуа Лежон, генерал и барон, после бурной военной карьеры вышел в отставку в 1813 г. и полностью посвятил себя живописи. Руководил школой изящных искусств в Тулузе, где и умер в феврале 1848 г. в возрасте семидесяти трех лет. Ввел моду на литографию во Франции.

Андре Массена, став князем Эсслингским, руководил Ваграмской битвой из коляски — давала о себе знать нога, поврежденная под Эсслингом. Неудачная военная кампания в Португалии стала причиной его опалы. После битвы при Ватерлоо был назначен комендантом Парижа, где и умер от воспаления легких спустя восемь лет после сражения при Эсслинге.

Луи Александр Бертье, князь Невшательский и Ваграмский, в 1815 г. выпал из окна замка Бамберг в Баварии. Самоубийство? После возвращения Наполеона с острова Эльба он находился в крайне подавленном состоянии. Убийство? Кто-то хотел помешать ему присоединиться к Наполеону?

Жан-Мари-Пьер-Франсуа Дорсенн умер спустя три года после сражения при Эсслинге от последствий ранения в голову.

Жан Бессьер убит ядром в мае 1813 г. во время саксонской кампании, как Ласалль при Ваграме.

Шарль-Мари-Робер, граф д’Экорш де Сент-Круа разорван надвое ядром в Португалии спустя год после сражения при Эсслинге. Погиб в возрасте двадцати восьми лет.

Жан Буде покончил жизнь самоубийством в Богемии в сентябре 1809 г. после того, как император несправедливо упрекнул его за действия при Эсслинге.